В некоторых странах уже публиковались справочники и брошюры о работе Теософического Общества, дающие полезную информацию и практические советы, подходящие к условиям этих стран. Целью данной книги не является замена какого-либо из них. Попытка, которая здесь делается — дать краткое руководство по теософической работе, не упуская из виду два основных соображения. Первое — это цель и назначение, для которых существует Теософическое Общество. Второе — необходимость учитывать условия и основу, которые задаёт окружающий мир.

Во всяком предприятии цель должна всегда указывать на средства. Если та цель, которая лежит в основе нашей работы, всегда будет ясно удерживаться перед нашим умственным взором, вовсе не будет трудно решить, как вести работу и разбираться с разнообразными проблемами, которые время от времени возникают.

Большинству из нас, пожалуй, о работе Общества думается в основном так, как она проводится в нашей стране или даже в конкретном городе, в котором мы живём, но нам всегда нужно помнить, что наше движение — всемирное, и его заботы относятся к человечеству в целом. Какой бы изолированной ни была наша работа, мы должны думать о ней в контексте работы мирового масштаба и её места в ней.

В такой книге, как эта, во многом выражено личное мнение автора, и ради краткости многое приходилось заявлять в безапелляционном тоне без постоянного повторения оговорки «мне представляется, что». Во многих случаях также нужно делать скидку на широко разнящиеся условия разных стран, о чём во многих случаях не говорится.

Хью Шерман

С первого выхода этой книги в 1959 г. под названием «Образовать ядро» в Теософическом Обществе и в мире произошло много перемен; но хотя мне показалось желательным пересмотреть некоторые детали, основные принципы, высказанные в первом издании, были в основном оставлены в неприкосновенности, поскольку выдержали проверку временем.

Одно из изменений, в части которого продвинулись многие страны, это принятие того принципа нашего Общества, что наша деятельность должна проводиться вне зависимости от пола. Потому нужно заметить, что слово «он» используется во многих местах текста вместно «он/она» просто для избежания громоздкой многословности, а не является выражением сексистских предрассудков.

Я благодарен многим членам Т.О. за предложения по изменениям и улучшениям. Одно из принятых предложений — изменение названия книги. Приложение, содержащее рыбу правил ложи и национального* общества, было опущено, поскольку доступно много хороших примеров таких правил.

Хью Шерман
1986

__________
* Здесь слово "национальный" традиционно используется для общества, действующего в пределах какой-либо страны, и не относится к указанию на национальность. Потому далее по тексту в переводе для этого в основном использован термин "секция", хотя как официальное название он вышел из употребления. — Прим. пер.

Теософическое Общество существовало уже 21 год, когда в 1896 г. его цели были сформулированы в нынешней форме. Эта задержка с выбором слов для выражения назначения Общества указывает на важность, которую Основатели и первые его члены придавали определению того, что же наше Общество старается делать. В душе они знали, для чего это общество, но долго колебались и экспериментировали, пока полковник Олкотт и его сотрудники наконец не пришли к словам, которые теперь входят в статьи меморандума об ассоциации Теософического Общества.

Цели Теософического Общества следующие:

1. Образовать ядро* Всеобщего Братства Человечества без различий по расе, вере, полу, касте или цвету кожи.
2. Поощрять изучение сравнительного религиоведения, философии и науки.
3. Исследовать необъяснённые законы природы и способности, скрытые в человеке.

__________
* До сих пор не найдено адекватного русского перевода слова nucleus, использованного в формулировке первой цели. Слово «ядро» нередко вызывает неверное понимание, как сообщающее идею чего-то, отделённого от остального мира некой скорлупой. До революции предлагались разные варианты, например «зерно». Возможно, лучше всего передающим изначальную идею было бы слово «семя». — Прим. пер.

Во всякой работе, предпринимаемой для Теософического Общества или от его имени, хорошо бы помнить об этих трёх целях. Их очень часто печатают в журналах, программах встреч и других публикациях Общества, а смысл того, что очень знакомо, слишком легко забывается. Всё же каждый член при вступлении в Общество декларирует согласие с этими целями, и их вовсе нельзя считать просто формальностью. Принятие их предполагает серьёзные и строгие обязательства.

Самое серьёзное из этих обязательств возникает в связи с первой целью Теософического Общества. Это не туманная декларация в поддержку братства человечества. Это заявление, что всеобщее братство человечества — существующая реальность, и это сопровождается участием в определённой работе в свете этой реальности. Когда мы становимся членами Теософического Общества, мы посвящаем себя участию в работе по образованию ядра этого всеобщего братства.

Ядро — это начало, к которому будут делаться добавления, центр притяжения или собирания, точка большей плотности в поле меньшей плотности, точка фокуса. В поле всеобщего братства человечества Теософическое Общество должно стать таким ядром — живым семенем, находящемся в процессе постоянного образования и обогащения. Вступая в Общество, мы берёмся за выполнение этой задачи.

Проще говоря, когда мы вступаем в Теософическое Общество, мы принимаем всех других членов как своих братьев. Мы соглашаемся никого не исключать из этого братства на основании их расы, верований, пола, касты или цвета. А за пределами непосредственного круга наших членов мы можем начать распространять эту дружбу и понимание на всех представителей человеческого рода.

Обязательства, которые налагает на нас первая цель, если переводить её честно и последовательно, очень требовательные. Если бы где-либо какой-то группой эти цели проводились в жизнь хорошо, это был бы очень благородным и счастливым достижением.

В мире есть много движений и организаций, о которых вполне уместно можно было бы сказать, что они формируют ядро всеобщего братства человечества. Нельзя заявлять, что Теософическое общество — единственное такое ядро в огромном поле человеческого братства. Каждое такое ядро отличается от другого и Теософическое общество тоже уникально. У него есть свой отличительный аромат, своя красота, своя собственная нота и собственный вклад, который оно несет в мир.

Уникальный характер Теософического общества в некоторой мере формально указан в двух других целях, описывающих те области, которыми занимаются его члены. Но настоящая индивидуальность Общества и его качество — в живом вкладе его членов. Теософическое общество — это органическое единство живых человеческих отношений. Когда мы в него вступаем, мы не только принимаем ряд объявленных целей — мы присоединяемся к своим собратьям, прошлым, нынешним и даже будущим в стремлении образовать вместе с ними живое ядро человеческого братства.

Присоединиться к другим таким образом не значит, что мы должны принять их мнения, или что они должны принять наше, какими бы видными членами Общества мы или они ни были. Основа, на которой мы соединяемся — это основа братства, которая выше рас, верований, пола, касты или цвета кожи. Соединяющие нас узы не таковы, что мы учим одинаковому или верим в одно и то же. Нас соединяет тот факт, что все мы признаём единую основу всеобщего братства человечества, и как группа друзей стремимся вместе всё глубже и глубже пережить его и узнать.

Чтобы наше братство на самом деле было без различия вероисповеданий, необходимо, чтобы свобода мнений членов уважалась и тщательно охранялась. Учитывая потребность в этом, генеральный совет (международной управляющий орган Теософического общества) в 1924 году одобрил следующую резолюцию о свободе мысли в нём:

"Поскольку Теософическое общество широко распространилось по всему миру, и его членами стали приверженцы всех религий, не отказавшись от особых догматов, учений и верований своих собственных вероисповеданий, желательно подчеркнуть тот факт, что нет учения или мнения, от кого бы оно ни происходило, которое бы любым образом связывало члена Общества, и которого он не мог бы свободно принять или отбросить. Признание трёх целей Общества есть единственное условие членства. Hикакой учитель, никакой автор, начиная от самой Блаватской, не имеет никакого авторитета в плане навязывания своего учения или мнения членам. Каждый член имеет равное право присоединяться к любой школе мысли по своему выбору, но не имеет права навязывать свой выбор другим. Точно так же ни кандидат на занятие какой-либо должности, ни голосующий не могут быть отклонены или отстранены от голосования из-за принадлежности к какой-либо школе мысли. Суждения или убеждения не дают право на привилегии и не служат причиной наказания. Члены Генерального совета убедительно просят каждого члена Теософического общества отстаивать эти основные принципы Общества, поступать согласно им, и без боязни использовать свое право на свободу мысли и волеизъявление, не выходя за рамки вежливости и уважения к инакомыслящим."

Чтобы по-настоящему проявлять вежливость, уважение и предупредительность к другим, требуются бескорыстие, чувствительность и сдержанность, а фактически это требует ещё большего. Нужно принимать своих собратьев-членов с открытостью ума и сердца, быть искренне готовыми их понять и оценить. Человеческая природа тонка и глубока; и выражение мнения есть лишь сравнительно неглубокая часть всего спектра её способностей. Вовсе не на уровне мнений, споров или высказанных верований самая тонкая часть человеческой природы обычно находит выражение. За сказанными словами — и нередко совсем отдельно от них — можно открыть способности сердца и стремления более глубокого и реального Я. Споря с другим человеком, мы нередко отказываем ему в свободе, ведь часто это сужает спектр наших отношений так, что исключает его реальную уникальность и самые лучшие качества. Более того, людей не убедишь аргументами, если их сердца и глубинная природа остаются неудовлетворёнными. Мнения сами по себе редко оказываются важными или влиятельными.

Потому во всех дискуссиях в нашем Обществе необходимо, чтобы уважение свободы других членов было больше, чем формальное признание других взглядов или соглашение не соглашаться. Оно должно включать в себя определенное уважение к человеческой природе и тонкое чувствование, при котором мы стараемся терпеливо и уважительно открыть более тонкий и часто невыраженный возможный вклад других.

Если нужно уважать свободу отдельных членов в их разговорах и обращении друг с другом, то свободу общества в целом нужно тоже охранять. Участие в работе нашего Общества вполне может вдохновить членов на активное участие и в других движениях и организациях, но им надо помнить, что они делают это в индивидуальном порядке и не могут связывать других членов или Общество в целом обязательствами, побуждающими к порядку действий или выражению мнений, которые кажутся правильными им самим.

Теософическое общество фактически должно оставаться нейтральным и не связанным с другими организациями и движениями. На отдельных членов не налагается обязательства оставаться нейтральными по отношению к чему-либо, но других членов, как и Общество в целом, не следует втягивать в ту деятельность, которой отдельному члену хочется, и название Общества не должно использоваться в качестве авторитетной поддержки или оправдания того, что он делает или говорит.

Потому в 1950 году генеральный совет Теософического общества принял следующую резолюцию о его свободе:

"Сотрудничая с другими организациями, чьи цели и деятельность это позволяют, Теософическое общество является и должно оставаться совершенно независимым от них. Оно не должно брать на себя никаких обязательств, кроме своих собственных, и должно сосредоточиться на осуществлении собственной деятельности в самом широком и всеобъемлющем плане, с тем, чтобы продвигаться к достижению собственных целей и следовать Божественной Мудрости, как это отмечается и в отвлеченной форме явствует из его названия "Теософическое общество".

Поскольку Всемирное братство и Мудрость не имеют определения и беспредельны, и поскольку каждый член Общества обладает полной свободой мысли и действия, Общество постоянно стремится сохранять свои отличительные черты и уникальный характер, оставаясь свободным от связи или отождествления с какой-либо другой организацией."

Вполне может быть так, что те, кто охотно отождествились с какой-нибудь каким-нибудь добрым и гуманным делом, испытывают нетерпение, чтобы заявить о поддержке Теософическим Обществом этой инициативы. Но если цели нашего Общества понимать правильно, легко осознать, что в конечном счете и во внутреннем смысле оно поддерживают любые добрые дела. И это личное дело членов, если они решат взяться за какое-то такое дело. Само же Общество — это место подкрепления сил и источник света. Мы можем отправиться оттуда, чтобы бороться за то, что мы считаем правым делом, и можем вернуться, чтобы обновить ясность своего зрения, но духовную реальность, на которой основывается Теософическое общество, не найти на уровне партий и конфликтов противоположных взглядов, и не стоит искать её там.

Время от времени могут приниматься меры, чтобы сохранить свободу Общества и обеспечить и предотвратить вовлечённость его в другие движения, которые всего лишь неплохи. Они предпринимаются, чтобы нам продолжала быть доступна, в Обществе и через него, та исчерпывающая мудрость, которая позволяет видеть всякую человеческую деятельность, добрую или злую, исполняющей какую-то функцию в том великом целом, которое в конечном счете гармонично.

В конечном счете свобода общества в руках каждого отдельно взятого его члена. В своей личной жизни он сам хранитель его доброго имени, и тем, как он живёт, он способен вызвать благосклонное или враждебное отношение к нему в других людях, членами общества не являющихся.

В одном из самых ранних заявлений, излагающих принципы Теософического общества, выпущенном в 1876 году, было сказано, что "Общество учит и ожидает от своих членов быть личным примером самой высокой нравственности". А в своём "Приветствии новым членам" Шри Рам, президент Теософического общества в 1953-1973 годах, писал:

"Каждый член Теософического Общества непременно представляет теософию для своего окружения тем образом жизни, который он ведёт, своим мышлением, высказываниями и мотивацией поступков. Если он готов помочь, если он спокоен, сострадателен и отзывчив, то окружающие поймут, что в этом суть Мудрости, верность которой он хранит. Если он ведёт себя по-другому, то теософия теряет своё значение в глазах тех, кому она могла бы принести большую пользу, если бы жизнь одного из её выразителей привлекла его к ней."

Никто не может излагать для отдельного члена правила поведения в его личной жизни. Однако у посторонних неизбежно складывается общее мнение обо всём Теософическом обществе по поведению и характеру отдельных членов, которые они видят. Потому ясно, что каждому надлежит, хотя бы из чувства верности своим собратьям-членам, вести достойную и чистую жизнь и без надобности не оскорблять чувства и нормы тех, среди кого он живёт.

Область, в которой растёт это братство человечества, или где работает эта группа друзей, широка. В самом широком смысле это всё человечество, но более конкретно — это некоторые аспекты человеческой жизни и опыта.

Слова "теософия" в целях или уставах Общества нигде нет. Тем не менее, само название "Теософическое общество" указывает на поиск мудрости, которая названа божественной. Общепризнано, что мудрость — это нечто большее, чем знание. Она активная и исчерпывающая, и включает опыты сердца, равно как и информацию, собранную умом. И если мудрость по своему качеству божественная, то определённо должна в некоторой мере указывать на всеобщность, быть всеохватывающей и включающей.

Допуская, что божественная мудрость не должна ограничиваться словесными определениями или границами рас, вероисповеданий, полов каст или цветов кожи, мы в нашем Обществе решили её в некоторой степени конкретизировать. Не исключая в своих поисках мудрости никаких областей, мы более конкретно сосредотачиваемся на тех областях, которые указаны в нашей второй и третьей целях.

Наша вторая цель — способствовать сравнительному изучению религий, философии и науки. Эти три подхода к истине — мистический, умозрительный и экспериментальный, — упоминаются вместе, потому что все три сходятся в мудрости, которую можно испытать и всё же нельзя определить. Каждая из заявляет свой, в чём-то особый взгляд на человеческую природу.

Все эти направления можно исследовать по отдельности и во многих случаях попробовать интеллектуальный синтез. Применяя все три, мы можем попытаться выстроить более полный образ нашего мира, чем можно создать при помощи любой одной из них. Особенный упор на эту работу делался, когда наше Общество только что было основано, и его назначение в то время сводилось к одной объявленной цели: "Собирать и распространять знания о законах, которые управляют вселенной". Но даже тогда признавалось, что наши цели не ограничиваются стремлением к знаниям, а включают также и поиск живой мудрости.

Наша третья цель — "исследовать необъяснённые законы природы и способности, скрытые в человеке". Эта цель задаёт нашему Обществу некоторый первопроходческий характер. То, что в первые дни Теософического общества было необъяснённым и скрытым, сегодня объяснено и очевидно, и мы должны постоянно двигаться вперёд по мере того, как знания и понимание человечества ширятся и охватывают новые области.

Например, многое из того, что обычно относят к психической стороне природы и психическим способностям человека, уже не считается скрытым и неисследованным. Эти темы теперь тщательно объясняются, а психические способности явно проявляются во многих людях. Потому они больше не являются главной заботой Теософического общества. Сейчас согласно нашей третьей цели мы ответственны за то, чтобы идти глубже, на поиск опыта и понимания более фундаментальных законов природы и более глубоких способностей сознания человека, больше оставляя то, что теперь стало сравнительно расхожими темами — как ясновидение, психические явления или общение с развоплощёнными — тем организациям, которые открыто популяризируют сегодня эти темы.

Однако мы мы вовсе не закончили с ними и никогда не сможем, ибо мы всё ещё должны стараться раскрыть более глубокие аспекты их смысла и назначения в более широкой картине жизни и её плане, а делая это, мы сослужим хорошую службу, помогая спасти людей от серьёзных опасностей бесцельной и беспорядочной погони за этими вещами, ведущейся сенсационном духе.

Несомненно, "способности, скрытые в человеке", в которых больше всего сегодня нуждается мир, это то, что можно в общем назвать нравственными силами, а также те латентные способности восприятия и характера, которые позволяют их обладателю быть бескорыстным и непоколебимым, принимать и точно выражать истину, проявлять любовь к человечеству и служить ему.

В рамках исполнения своих второй и третей целей Теософическое Общество проделало значительную работу по представлению широкой публике, через книги и лекции, большого корпуса учений о законах, которые управляют вселенной. Время от времени предпринимались попытки суммировать общий охват и содержание этих учений.

Все подобные своды и очерки показывают что-то большее касательно характера и вкуса этого ядра братства, которое мы формируем. Но теософия учений — это лишь теософия вторичная. Теософия — это живая внутренняя мудрость, без которой все учения неадекватны. И именно способность вызывать эту мудрость делает какое-либо учение поистине теософическим. Только этим выдерживают они проверку на то, являются они теософическими или нет, а не по какому-то внешнему критерию или стандарту, как то рассмотрение какой-то конкретной темы, подобной реинкарнации или оккультным посвящениям, или мнение, что они исходят от какого-то особого авторитета.

Санскритский девиз Теософического Общества часто переводят так: «Нет религии выше истины». Если под «религией» мы подразумеваем выражение или толкование Истины, тогда очевидно, что никакое её выражение не может быть выше, чем сама Истина. Точно так же, никакие книги, лекции или учения о теософии — божественной мудрости — не могут быть выше или лучше, чем она сама, да и не могут иметь без неё какой-нибудь ценности.

Международный устав Теософического Общества должен быть в общих чертах известен всем, на ком лежит какая-либо степень ответственности за работу Общества. Он состоит из двух частей. Первая — это Меморандум об ассоциации, составленный, когда Общество было объединено по индийским законам в 1905 году. Там заявляются название и цели Общества, даётся список тех, кто в то время составлял генеральный совет (его управляющий орган) и излагаются некоторые общие правила, как распоряжение финансами общества и другой собственностью. Вторая часть устава состоит из правил и норм управления Обществом. В отличие от Меморандума об ассоциации она может изменяться генеральным советом.

Важно отметить, что три цели Теософического общества в таком виде, как они изложены на английском языке в Меморандуме об ассоциации, образуют законную основу для нашей работы и существования. Крайне важно, чтобы во всех публикациях Общества в любой стране сохранялась точная формулировка этих целей, а если используется перевод на другой язык, он должен быть совершенно точным, без изъятий и добавлений. Если делается какой-то отход от точной формулировки этого формального определения целей Общества, в некоторых странах это может привести к серьезным трудностям с законом. Например, отход от точной формулировки может некоторых случаях сделать Общество в какой-то стране неспособным по закону получать собственность, подаренную ему или переданную по наследству.

За тремя целями Общества в Меморандуме об ассоциации следуют четыре другие вторичные цели:

а) Управление средствами, собранными для осуществления вышеозначенных целей, и их сохранение.

б) Приобретение или аренда, сдача в наём или получение в дар любой недвижимости или личной собственности, а также любых прав или привилегий, необходимых или удобных для исполнения целей Общества.

в) Управление любой частью собственности Общества или всею ею, в т.ч. продажа, улучшение или развитие.

г) Осуществление всякой деятельности, способствующей исполнению целей или сопровождающей его, включая основание и поддержку библиотеки или библиотек.

Представляется, что комментировать эти второстепенные цели нет необходимости — их смысл и назначение самоочевидны, но можно отметить, что слова "вышеозначенные цели" указывают на три объявленные цели Теософического общества, приведённые в предыдущей главе.

Меморандум об ассоциации также включает постоянные положения, касающиеся собственности. Они предусматривают, что прибыль Общества должна использоваться исключительно на продвижение его целей, и не может никоим образом передаваться отдельным членам или их представителям, кроме как должная оплата за оказанные услуги. Члены генерального совета защищены от обязанности покрывать ущерб в случае потери или порчи имущества общества, за исключением случаев их умышленного небрежения. А в случае роспуска Общества его имущество должно перейти к другой организации, имеющей аналогичные цели, которую выберут члены на особом собрании, а если им не удастся это сделать, то назначенной судом.

Особый раздел меморандума давал полковнику Олкотту должность пожизненного президента с титулом президента-основателя, а также регистрировал тот факт, что мадам Блаватская была с ним связана как основательница Общества. Полковник Олкотт умер менее, чем через два года после этой формальной инкорпорации Общества, и этот раздел утратил действие, исключая то, что остался постоянным свидетельством того, что Теософическое общество в глубоком долгу перед своими двумя Основателями.

Эти фундаментальные принципы, касающиеся названия Общества, его целей и распоряжения собственностью были изложены в Меморандуме об ассоциации, а остальная часть Международного устава состоит из правил и норм. В отличие от Меморандума об ассоциации они время от времени могут изменяться генеральным советом, однако всё ещё сохраняют общие черты того устава, который ещё при жизни дал полковник Олкотт.

Подробности этих правил изменялись по опыту, и возможно их дальнейшее изменение соответственно нуждам Общества в меняющемся мире. Здесь можно дать лишь краткое резюме Устава вместе с некоторыми комментариями о том, как он работает на практике. Нужно добавить предупреждение о том, что поскольку правила подвержены изменениям, любое изложение их может устареть. Для решения по любому вопросу нужно сверяться с самим Уставом. Он последний и единственный авторитет, и никакое краткое изложение не может его заменить.

В дополнение к изложению общего смысла правил Устава необходимо сказать, что на практике можно считать, что он включает ряд неписаных обычаев и прецедентов, которыми руководствуются должностные лица Теософического общества в практической работе.

Управляющим органом Теософического общества является его Генеральный совет, состоящий из президента, вице-президента, казначея, [международного] секретаря и генеральных секретарей составляющих его национальных секций, а также нескольких дополнительных членов, которых может быть не более 12 и не менее 5.

Президент избирается членами Общества на семилетний срок и может избираться повторно. Секретарь назначается президентом, но это назначение должно быть утверждено исполнительным комитетом. Вице-президент, казначей и дополнительные члены генерального совета выдвигаются президентом и избираются генеральным советом. Дополнительный член избирается на 3 года. Вице-президент и казначей занимают свои должности 3 года или до тех пор, пока не будут выдвинуты и избраны новые.

Каждый год генеральный совет назначает исполнительный комитет, состоящий из не менее 7 и не более 10 членов. Этот комитет собирается как минимум каждые три месяца и занимается счетами, управлением недвижимостью штаб-квартиры и другими рутинными делами.

Несколько положений, касающихся генерального совета, естественно следуют из того факта, что Теософическое общество — международная организация с штаб-квартирой в Индии. Потому требуется, чтобы как минимум 7 членов генерального совета обычно проживали в Индии. Обычно это достигается тем фактом, что президент, вице-президент, казначей, секретарь и генеральный секретарь Теософического общества в Индии обычно живут в Индии, как и несколько дополнительных членов.

Существует процедура, по которой генеральный совет 3/4 голосов всех своих членов может сместить любого члена совета или любое должностное лицо Общества, кроме его президента или генерального секретаря национального общества (секции).

Хотя установлен кворум для минимального количества членов, которые должны лично присутствовать, чтобы собрание генерального совета было действительным, надо полагать, что географическая удалённость может не позволить многим его членам лично присутствовать на собраниях. Потому предусмотрены заместители (представители) или голосование по почте.

Хотя президент Теософического общества больше не остаётся в должности пожизненно, как Олкотт, который был на особом положении, тем не менее по уставу Общества он занимает очень важное место. Он может председательствовать на любом собрании Общества. Он выдвигает кандидатуры международных должностных лиц общества, включая вице-президента и дополнительных членов генерального совета, а также назначает представителей президента, которые могут действовать как его агенты, и других лиц, помогающих ему в работе. Хотя эти назначения должны быть одобрены исполнительным комитетом или генеральным советом, выбор или рекомендация президента будут скорее приняты, чем отвергнуты, и только у него есть право выдвигать эти кандидатуры. Генеральные секретари в удалённых странах скорее всего согласятся с рекомендациями и суждениями президента и по многим другим вопросам.

Президент также может по своему усмотрению выпускать или отзывать хартии национальных обществ и образовывать или распускать региональные ассоциации лож. Он может назначать агентов, которые будут его представлять, делегировать любому из них любые из своих полномочий, чтобы те действовали как поверенные в делах. Он также хранитель адьярских архивов. От имени общества он действует в том, что касается продажи, сдачи в аренду или приобретения собственности. Именно с его разрешения члены могут проживать в штаб-квартире Теософического общества в Адьяре (Ченнай).

Он — высшее исполнительное должностное лицо Теософического общества. Именно через него Общество действует, чтобы исполнять свои цели и осуществлять уставную деятельность. Ему же во многих отношениях принадлежит конечное суждение в вопросах политики, интерпретации правил или процедуре. Он всегда может посоветоваться с другими людьми и навести справки, но все принимаемые им решения — это область его личной ответственности.

Помимо президентских полномочий, определённых в писаном уставе Общества, должность президента несет огромный нравственный вес и влияние. Это происходит из исторических прецедентов и признания определённой внутренней силы и значения, присущих этой должности, и из порядочности и безличности тех, кто в прошлом были призваны эту должность занимать.

Тот факт, что в Обществе существует должность c таким большим влиянием и облечённая такой тяжёлой ответственностью, так много требующая от характера, умений и физической выносливости того, кто её занимает, придаёт огромную важность выборам президента. Это такая должность, которая не должна быть целью личных амбиций ни одного из членов. Необходимые качества, делающие человека годным стать кандидатом на эту должность — это бескорыстная честность и широкий опыт преданного служения Теософическому обществу. Для президента такого общества нежелательно отождествляться с жёстким следованием какой-либо политике или программе. И такие благоприятствующие обстоятельства как положение или репутация в организациях вне Теософического общества скорее всего не будут сильно влиять в пользу кандидата.

У всех президентов Теософического общества, последовавших за Олкоттом, до того уже был опыт работы на ответственной должности в администрации Общества — например, вице-президента или генерального секретаря большого национального общества. По природе этой должности для неё, очевидно, требуется определенное знание административных, юридических и финансовых аспектов работы Общества, и действительно, обстоятельства требовали этих способностей от каждого из президентов.

Хотя должность президента даёт много власти, это не означает вседозволенности и произвольного её употребления. В работе каждого президента играло большую роль поддержание постоянного контакта с настроениями рядовых членов Общества по всему миру, который влиял на то, чему учить и что предлагать Обществу. Он подобен главе большой семьи, которую связывают узы любящего понимания. Успешные президенты стремились достичь тёплых и живых человеческих отношений, путешествуя по всему миру и встречаясь с членами, выступая с речами и лекциями, дружески консультируя членов по всяким затруднениям, редактируя международная периодические издания и публикуя книги и статьи.

Жизнь президента всегда трудная и нередко одинокая, и любовь и понимание членов, чьё единство он лично символизирует, справедливо бывают заслуженными.

Должность вице-президента определена намного менее чётко. То, в какой степени он действует за президента и представляет его волю, зависит от обстоятельств, и насколько президент находят уместным и полезным передавать ему ответственность. Таким образом, степень важности этой должности в Теософическом обществе склонна меняться.

В случае смерти президента при исполнении обязанностей или его ухода в отставку до завершения своего срока, вице-президент исполняет полные президентские обязанности и полномочия до избрания нового президента. Промежуточный период между двумя президентствами, однако, не считается подходящим моментом для начала какой-либо новой политики, и даже можно сказать, что хотя вице-президент в такой период имеет все президентские полномочия, вряд ли у него будет моральное влияние подобное тому, что бывает у избранного президента. В случае смерти или отставки вице-президента в такой период ещё до избрания нового президента, а также в случае неспособности исполнять свои обязанности по состоянию здоровья, исполнительный комитет назначает нового вице-президента, который будет занимать должность до избрания нового президента, который выдвинет нового вице-президента, а тот утверждается генеральным советом.

Сфера обязанностей казначея очевидна. Он ведёт счета, получает платежи и делает платежи из международных фондов Теософического общества. Ежегодно генеральный совет назначает аудиторов. Казначей считается помощником президента в его роли исполнительного должностного лица генерального совета, и президент с одобрения исполнительного комитета может номинировать кандидатов на эту должность с последующим утверждением генеральным советом.

Раньше [международный] секретарь назывался регистрирующим секретарём или секретарём по переписке. Секретарь назначается президентом и подлежит утверждению исполнительным комитетом. Это должность, имеющая важность и влияние, намного превосходящие её формальные полномочия и текущие обязанности.

На практике секретарь оказывается одним из главных помощников президента в широкой области работы. Как секретарь генерального совета, [международный] секретарь ведёт бóльшую часть переписки между международной штаб-квартирой и национальными обществами по всему миру. Секретарю, хотя он подотчётен президенту, приходится решать многие проблемы, с которыми к нему обращаются, исходя из собственного разумения и такта. Ему часто приходится консультировать генеральных секретарей, организационных секретарей и представителей президента. Он собирает от них отчёты, ведомости о членстве и отвечает за международной реестр членов. Он играет важную роль в организации всего механизма президентских выборов.

Большинство членов Общества в разных странах обычно не в курсе работы секретаря и не сознают серьёзной ответственности, которая на нём лежит, ведь международный аспект этой работы происходит почти полностью через генеральных секретарей и не не касается непосредственно рядовых членов. Но наше Общество очень многим обязано долгому ряду преданных работников в должности [международного] секретаря.

В дополнение к тем должностным лицам, которые указаны в правилах, есть и другие, назначаемые президентом. Их задачи время от времени меняются согласно потребностям момента и принимаемым способам организации. Некоторые заняты местной работой, непосредственно связанной с управлением территорией Адьярской штаб-квартиры, её службами и инфраструктурой. В их число входят руководители отделов, которые присматривают за зданиями, садами, жилыми кварталами, столовыми, санитарной службой и службой безопасности. Другие связаны с теми отделами, которые служат Теософическому обществу в более широком и всемирном аспектах. Среди них — отдел архивов, Теософическое издательство (TPH) и типография Васанта пресс, редакция журнала "Теософист" и Адьярского бюллетеня, а также ассистенты казначея и секретаря и администрация Адьярской библиотеки.

Основная единица организации Теософического общества — это ложа, или отделение. На образование ложи или отделения по запросу семерых членов выписывается хартия.

По заявлению семи лож наш президент может выпустить хартию на образование в любой стране национального общества. Теософическое общество по большей части состоит из национальных обществ. Каждое из них работает в пределах территории своей страны и с некоторыми исключениями состоит из всех членов в этой стране и отвечает за них. Оно должно избрать себе генерального секретаря, который будет каналом официальный коммуникации между генеральным советом и национальным обществом.

У национального общества имеются свои собственные правила, но они должны быть в гармонии с международными правилами и быть одобрены президентом. Конечно, они также не должны противоречить законам страны, в которой оно работает. Аналогично ложа может составить себе собственные правила, и они тоже должны быть в гармонии с международными правилами и правилами национального общества, часть которого она составляет.

В некоторых странах используются иные названия, чем те, что указаны в международных правилах, и они действительны в случае, если соответствие названий и тождественность функций ясно прописаны в правилах данного национального общества. Так, например, в некоторых национальных обществах генеральному секретарю по причине местных вкусов или соответствия местным законам даётся имя президента соответствующего национального общества. А в некоторых странах ложи называются отделениями, чтобы избежать смешивания их в умах публики с масонскими ложами или другими подобными организациями.

Эти разночтения годятся, если в правилах национального общества ясно прописывается, что термин "президент" в этих правилах следует понимать в том же смысле, что и "генеральный секретарь" в международных, и так же проделано с прочей разницей в терминологии. Однако желательно, чтобы терминам, используемым в международных правилах, единообразно следовали, насколько это возможно.

Несколько национальных обществ, существовавших ещё до 1908 года, имеют право называться секциями Теософического общества — это название применялось в ранние дни истории нашего Общества. Также этот термин иногда неформально используют для указания и на другие национальные общества — основанные после 1908 года, но нужно быть внимательными, чтобы не использовать его для такого национального общества в официальных в документах или там, где обязательно требуется название, действительное по закону.

Должность генерального секретаря имеет исключительную важность, и пользуется в национальном обществе уважением, подобным тому, каким пользуется президент всего общества в мировых масштабах. Его должностные обязанности значительно варьируются по обстоятельствам, а также в зависимости от размера и структуры национального общества. Позже можно будет больше сказать об этом.

Помимо национальных обществ есть и два других типа организации, упомянутых в международных правилах. Они в основном для стран, в которых еще недостаточно членов, чтобы образовать национальное общество, и они могут быть созданы по усмотрению президента.

Во-первых, бывает региональная ассоциация. Это группа лож, работающая точно так же, как национальное общество и избирающая главное исполнительное должностное лицо, называемое организационным секретарём.* Его должностные обязанности во всех отношениях подобны тем, что у генерального секретаря национального сообщества, с тем исключением, что он не является членом генерального совета по должности. Таким образом, региональную ассоциацию можно уподобить национальному обществу в миниатюре, и её основывают в тех местах, где членов уже довольно много и они достаточно опытны, чтобы самостоятельно вести свои дела как группа лож, но их количества ещё недостаточно, чтобы образовать национальное общество. Эта форма организации используется в некоторых небольших странах. Там, где региональная ассоциация — единственная или основная организация Теософического общества в стране, обычно ей позволяется президентом использовать название "Теософическое общество в ...", где указано название страны, как и у национального общества.

Региональной ассоциации возможно включать в себя членов из соседних стран и пересекать для своей организации национальные границы, но из-за различий в законодательствах соседних стран прибегнуть к этому бывает нелегко.

__________
* В оригинале значился "региональный секретарь"; книга была написана до вступления в действие нынешних правил, в которых это название уже не используется. — Прим. пер.

Президент имеет право назначать своих представителей, которые будут действовать от его имени и как его агенты в любом месте или для любой особой цели. Такой агент может быть просто деловым представителем, действующим по любому вопросу, но часто это право используется для назначения подходящего человека, который будет действовать как первопроходец или лидер в каком-то месте, где общество только основывается или очень малó.

В некоторых странах Общество началось как президентское представительство, ложа или группа лож, непосредственно присоединённых к международной штаб-квартире через представителя президента, назначенного для этой цели. Если такая группа приобретает устойчивость и растёт в численности, то президентом может быть ей предложен более самоуправляемый статус региональной ассоциации, а если количество лож вырастет до семи, они могут подать заявление на получение хартии в качестве национального общества.

Помимо членства в Теософическом обществе в качестве члена ложи и национального общества, возможно, если президенту представляется, что для этого есть веская причина, быть членом, непосредственно присоединённым к международной штаб-квартире в качестве свободного члена. Приемлемой причиной для этого могут быть частые перемещения члена из одной страны в другую.

В большинстве национальных обществ предусматривается также, что член может быть прямо присоединён к национальной штаб-квартире, не будучи присоединён к какой-либо ложе. Но поскольку главной целью Теософического общества является образование ядра, в котором члены работают вместе, желательно, чтобы его члены принадлежали к ложам и были знакомы со своими собратьями по ложе, даже если они не живут вблизи того места, где эта ложа собирается; а ложи должны стараться поддерживать личный контакт с удалёнными членами. Неприсоединённые члены должны быть явлением нечастым и даже исключительным.

На международном уровне финансирование Теософического общества в значительной мере происходит на добровольной основе, и есть несколько фондов, созданных для разных целей, к пополнению которых приглашаются члены по всему миру. Однако обязательный минимум финансового вклада от каждого национального общества или региональной ассоциации составляет 15% взносов, собираемых ими со своих членов для целей своих штаб-квартир.

Международный финансовый год у Теософического общества заканчивается 30 сентября каждого года. Поэтому к этой дате у генеральных и организационных секретарей собираются годовые отчеты, данные о членстве и другие административные сведения. Это делается с целью сбора информации для генерального совета то и того обзора годовой работы, который делает президент в декабре на международном съезде.

Естественную основу для работы Теософического общества повсюду в мире составляет группа членов, живущих на таком расстоянии друг от друга, которое позволяет легко общаться и встречаться регулярно. Это самый простой и очевидный способ для работы в направлении образования ядра всеобщего братства человечества.

Такая группа членов обычно образует ложу, или отделение. Однако если эта группа очень мала, на этот случай в правилах многих национальных обществ предусматривается образование группы или центра изучения — для группы членов, пока ещё слишком маленькой, чтобы получить хартию ложи.

Ложа повторяет в миниатюре всё Теософическое общество. Всё, что уже было сказано о целях, принципах и области деятельности Теософического общества в целом, может быть приложимо и работе любой ложи.

Работа в ложе — прекрасная возможность и хорошая проверка и испытание для члена Общества. Члены ложи — это группа друзей, ищущих мудрость вместе. Та мудрость, которую они ищут — это не просто мудрость этого материального мира или обычное накопление знаний, хотя оно вовсе не предосудительно и даже похвально. Это теософия — мудрость, которая названа божественной.

Хотя эта мудрость передаётся в великолепной литературе и доступна через учения, имеющие мировое значение и как величественные по своим масштабам, так и прекрасные по своей ясности, тем не менее, эта мудрость по своей сути выше любых слов. Она не может быть заключена в какую-либо систему или литературу и не может быть ничьим исключительным личным достоянием. Теософия книг и учений — только вторичная, и в ней мало пользы, если через неё не дышит что-то из духа первоначальной теософии, живой мудрости, бесконечно древней и всё же всегда новой.

В тех, кто глубоко мудр, настоящих мастерах мудрости, хотя теософия конечно и может находить выражение в словах, она показывается главным образом в красоте их жизни, совершенной ясности их целей, предельной праведности отношений с любым другим существом. Цель ложи — отражать не только высокое назначение международного Теософического общества в целом, но и что-то из качеств того великого Братства, в котором едины все подлинные Учителя Мудрости. Так образом ложа может приблизиться к Братству, быть причастна его благословению и передавать это благословение миру.

Таким образом, в своем совместном стремлении к теософии члены ложи в основном вносят вклад через качество своей жизни и отношений с другими людьми, а особенно друг с другом. Такое Братство, которое должно преобладать в ложе, не может пренебрегать добрососедством и даже малой любезностью, облегчающими общение во всякой дружеской и благонамеренной группе людей, но должно идти гораздо дальше их. Здесь должна быть полная предупредительность, любезность и взаимопомощь, а также готовность увидеть и оценить мудрость в сердце своего брата, какой бы притуплённой она с виду ни казалась, и терпеливо идти к ней навстречу.

В ложе должна присутствовать разница мнений; в напряжённой показной гармонии, получающейся от их подавления, нет никакой ценности. Должна быть взаимная снисходительность, а не подавление. Расхождения должны служить обогащению группы, но не оправданию или возвышению тех, кто держится особого мнения. Наша цель — не устранение или сглаживание разногласий, а чтобы они развивались так, чтобы взаимно дополнять друг друга. Наше единство должно быть единством в разнообразии, а не в единообразии. Всегда хорошо помнить девиз одного из наших прежних президентов Джорджа Арундэйла — "вместе по-разному".

Источник разногласий дисгармоничного характера всегда лежит в конкурентной личностной стороне жизни, ибо даже если несогласие касается вещей, которые сами по себе не имеют личного характера, всё равно разногласия происходят из-за личных чувств и ценностей, проекцируемых на них. Мудрые могут быть в согласии, потому что хотя поиск истины может привлекать очень разные личности и темпераменты, они достаточно чисты и не имеют в этом личных интересов, а потому в состоянии смотреть на любой предмет, не проекцируя на него личных ценностей. Самая полезная помощь, которую можно оказать тем, кто находит, что расходятся во мненях, это начать с бескорыстной незаинтересованностью поиск более широко охватывающей истины, которая вместит в себя и объединит эти с виду конфликтующие взгляды.

Стиль работы ложи Теософического общества зависит от её размера и от обстоятельств. В больших населённых центрах, где членов много, бывает возможно создать несколько разных лож, и некоторые из них, возможно, будут специализироваться на разных интересах и преследовать разные направления в пределах целей Общества. Или внутри очень большой ложи могут выделиться несколько групп членов, работающих в разных направлениях. Но большинству лож приходится иметь более общий характер, при этом действуя как единая организация, но обеспечивая поле работы и интересов самых разнообразных видов для членов, которым случится жить в том районе, где она работает.

От этого происходит самый трудный и в то же время самый благодарный вид работы в ложе. Он трудный, потому что, чтобы привести в гармонию разные виды людей с широко отличающимися интересами и способностями, требуются некоторые усилия и самопожертвование ото всех их, и он плодотворный, потому что само это усилие — это дисциплина, при помощи которой люди учатся познавать себя и обогащать друг друга лучшим пониманием.

Даже если отдельные люди решат специализироваться в каком-то направлении изучения, больше подходящем их вкусам и способностям, то это послужит лишь благу их души, равно как и благу Общества, если они также будут регулярно участвовать в обычной общей работе ложи.

Сердцем работы ложи являются собрания её членов. На них должны допускаться лишь полные члены Общества. Верно, что многие собрания Теософического общества открытые, да и большая часть его работы посвящена тому, чтобы передать находки и идеи его членов всему миру. Но искатель мудрости должен "искать путь, удаляясь внутрь", как и "смело выступая наружу". И внешнее продвижение нередко оказывается неэффективным из-за того, что мы сначала не смогли отступить внутрь. Прежде чем пытаться научить мир, мы должны чему-то научиться сами. Наше отступление внутрь также не должно быть просто эгоцентричной изоляцией, а должно происходить в непрерывном сознавании нашей связи с остальным человечеством и единства с ним. Так что некоторые более ориентированные внутрь части нашей работы особенно эффективно проводятся на встречах членов. Происходит некоторое удаление внутрь, чтобы видеть яснее, но это удаление в компании других.

Даже если большáя часть нашей работы имеет публичный характер и приглашает к участию всех желающих, определённый процент собраний ложи должен быть только для членов. Есть даже такой простейший и очевидный довод, что если все собрания ложи публичны, то вступление в неё не будет иметь никакого смысла и ни у кого не будет очевидного мотива становиться членом.

Мы делаем для мира великое дело, и это не из эгоизма, а только ради практической эффективности члены время от времени приватно встречаются, чтобы растить и укреплять тот дар, который мы хотим давать миру. Присутствие даже одного постороннего, каким бы прекрасным человеком он ни был, не принявшего трёх наших целей и не присоединившегося к нашей работе по созданию этого ядра братства, лишает цели и актуальности собрание членов, делая его неполноценным и вызывая утечку сил. Есть что-то такое, что внутренне достигается только на закрытых собраниях и не может быть достигнуто в присутствии посторонних.

Необходимо, чтобы у ложи был писаный устав или набор правил, гармонирующий с правилами национального общества и международным уставом Теософического общества. Наличие правил прояснит основные организационные моменты, а наличие процедуры предотвратит разногласия и непонимание разных видов. Насколько подробно прописанными должны быть такие правила, будет зависеть от того, насколько сложный характер имеет деятельность ложи, и от законов и обычаев страны, в которой она работает. Иногда бывают моменты, которые не нужно определять в правилах, если очевидно, что уже есть установившаяся практика и прецеденты. С другой стороны, если у ложи имеется собственность или она собирается её приобрести, её правила в этом отношении должны соответствовать не только политике национального общества, но и практике той страны, в которой находится собственность, и она должна быть готова назначить попечителей, которые будут заниматься собственностью или предусмотреть другие соответствующие приготовления.

Правила должны быть насколько возможно простыми и ясными и непосредственно служить своему назначению. Они должны быть инструментом для работы, а не помпезной декорацией. В правилах должны быть хорошо отражены следующие моменты: 1) уставная связь ложи с международным Теософическим обществом и с национальным обществом или другой посредующей организацией, частью которой она является; 2) как принимаются в члены ложи и когда члены перестают ими быть; 3) какие должностные лица и комитеты должны избираться и как; 4) полномочия и обязанности должностных лиц и комитета; 5) проведение деловых собраний и дата, в которую заканчивается финансовый год; 6) владение и управление собственностью.

В ложе обычно имеются как минимум трое должностных лиц — президент, секретарь и казначей. Обычно эти должности занимаются тремя разными людьми, но там, где активистов 1-2 человека, должности секретаря и казначея совмещаются. Во избежание непонимания рекомендуется, чтобы с должностью казначея не совмещали должность того, кто в основном отвечает за организационную сторону работы, будь это президент или секретарь. В этом мире есть люди, которые готовы приписывать низменные мотивы обогащения тем, чьей деятельности они не понимают, и для защиты Теософического общества и его должностных лиц важно, чтобы все финансовые операции проводились строго по правилам, дабы это не давало оснований для смущения умов и превратных толкований. Каждый год должен назначаться или избираться компетентный человек, который мог бы проводить финансовый аудит, а члены бы получали ежегодный отчёт о финансовом положении ложи.

Президент ложи — её главное должностное лицо; это должность ответственная и иногда трудная. Работа других должностных лиц, таких как секретарь или казначей, может быть достаточно подробно определена, но хотя есть много определённых подробностей, которым президент ложи должен уделять внимание, есть также и элемент, не столь легко определимый в словах. В основном долг президента — поддерживать верность ложи её назначению, а это задача, которая требует большего, чем определённых исполнительных действий или следования правилам.

Долг президента требует, чтобы он был готов отставить в сторону свою личность, а также нередко и свои предпочтения и мнения. У каждой ложи или у любого её собрания есть большее предназначение, превышающее любую индивидуальную цель, и нередко это что-то такое, что можно скорее почувствовать, чем выразить словами. И преданным служителем именно этого вот назначения должен быть президент ложи. Он должен стремиться не терять контакта с ним и уверенно вести собрание — не столько словами, сколько отношением.

Таким образом, если на встрече ложи произойдёт спор, то долг президента — постараться ненавязчиво дать членам понять, что они строят коллективную мысленную структуру, где гармония живых идей гораздо ценнее, чем вклад любого отдельного члена. Для этого он должен держать всех присутствующих в сфере своего любящего понимания и уважения, и желательно, чтобы он научился оставлять при себе большинство своих собственных мнений по спорной теме, и даже уступать, если складывается общее мнение, противоположное его собственному.

Быть главным источником гармонии в ложе — особая привилегия её президента, он должен лично вникать в интересы каждого члена, распознавать их скрытые таланты, и стараться дать каждому возможность для их выражения, налаживать дружеское сотрудничество между членами, знакомить новых членов с остальными, оказывать другим должностным лицам ложи такую помощь и поддержку, какую только возможно, не вмешиваясь в их дела.

Руководство наиболее эффективно, когда лидер не просит других что-либо делать в том деле, за которое сам бы взялся неохотно. Но лидерство также требует постоянного уважения границ ответственности других и невмешательства в их дела. Иногда это требует большого терпения из-за недостаточных способностей и особенностей темперамента других людей.

В отношениях с другими членами всем помогать и терпимо относиться ко всем — это честь, выпадающая на долю президента. Бывает, что благодаря своим способностям и знаниям он обгоняет некоторых других членов, и нередко ему оказывается необходимо соизмерять свой шаг с их темпом, и он может обнаружить, что если он делает это, полностью забыв о своих личных предпочтениях, то учится многому, как и многому учит.

На открытых собраниях председательство и представление лектора часто выпадает на долю президента. Когда лектор приглашённый, долг председателя убедиться, чтобы лектор был полностью и достойно представлен, и его свобода выражения была не стеснена и никак не ограничена. Председательствующий должен ограничиться лишь краткими замечаниями. Ни при каких обстоятельствах вводная речь не должна длиться более пяти минут, а в большинстве случаев не требуется более двух минут. В ней должно быть в нескольких словах сказано о том, кто докладчик и каким специалистам он является в данной теме. Должно быть чётко дано название лекции.

В заключение лекции председателю следует воздержаться от высказывания личного мнения по теме лекции. После вопросов или обсуждения докладчику следует дать возможность высказаться, чтобы последнее слово осталось за ним, заключительные слова председателя, закрывающие собрание, должны касаться лекции не более, чем в общих словах благодарности докладчику.

Не стоит и говорить, что такой случай не даёт председателю привилегии прочитать ещё дополнительную собственную лекцию, будь то до или после основного докладчика. Помимо краткого и вежливого исполнения своих прямых функций, его долг — не выпячивать себя и держаться в тени.

Когда собрание или его часть принимает форму дискуссии, председатель может иногда с пользой направлять дискуссию, если видит, что она уходит от темы или становится бессвязной, или может кратко указать на дальнейшие аспекты темы, которые можно рассмотреть. Но его главной целью должно быть вызывать на разговор остальных, а не доминировать в дискуссии и не монополизировать её.

В том, чтобы президент ложи председательствовал на всех собраниях, нет никакой необходимости; это даже нежелательно. Он должен стараться дать другим возможность получить опыт, благодаря которому они когда-нибудь смогут стать его преемниками на этом посту.

Многие ложи назначают дополнительных вице-президентов. Иногда это просто почётная должность, дань уважения старым членам, но иногда это должность исполнительная, и такой вице-президент может председательствовать на собраниях в отсутствие президента, а также привлекаться к этому президентом и в некоторых других случаях.

Можно будет избежать многих затруднений, если члены будут рассматривать должность президента или председателя как функцию или обязанность, а не как честь. Человека выбирают президентом, чтобы он мог выполнять конкретную работу, а не чтобы удостоить его чести. Нежелательно, чтобы президентом ложи был новый или сравнительно новый член, а тем более человек, специально привлечённый для этой цели. Международные правила Теософического общества требуют, чтобы президенты, секретари и другие должностные лица имели двухлетний стаж членства до того, как займут эти должности, но это правило должно выполняться не только по букве, но и по духу. Президент должен обладать настоящими знаниями и болеть душой за Теософическое общество.

В некоторых местах были случаи, что ложи вводили в свой состав кого-нибудь из посторонних и делали его президентом в надежде, что его богатство, положение или связи в обществе помогут ложе. Это убийственная мера, принимаемая из ложных и недостойных мотивов. Также такие факторы как обладание высшим образованием не обязательно делают человека подходящим кандидатом на должность президента ложи.

Обычный член, который "послужил в рядах" и уже посвящал себя эффективному служению на какой-то другой должности, ставящий благо ложи выше каких-либо личных соображений, обычно — самый подходящий кандидат.

Секретарь в основном отвечает за организационный каркас, на котором держится существование ложи как целого. Он исполняет обычные секретарские обязанности — ведёт протокол, другие записи и всю переписку, а также проводит в жизнь решения комитета. Обычно он также отвечает за расписание встреч, хотя некоторые более крупные ложи назначают отдельного программного секретаря, который занимается этой частью секретарской работы.

Ведя протокол или исполняя решение комитета, секретарь должен выяснить, какое именно решение было принято. Это может казаться столь очевидным, что может быть и нет необходимости это упоминать. Но обсуждения на собраниях комитета нередко бывают очень неформальными и не очень связными, и людям удивительно легко бывает считать, что они пришли к ясному решению, тогда как фактически ещё не пришли. И конечно, долг председательствующего — убедиться, что определённое решение соответствует намерениям комитета, но поскольку секретарь должен записать решение в протокол, сформулировав его в словах, а часто ему потом приходится проводить это решение в жизнь, то в его интересах и его долгом является определённо выяснить, какое это именно решение, и сразу же спросить председательствующего, если у него есть какие-то сомнения на этот счёт.

Протокол должен быть лаконичным. В нём должны быть зафиксированы время и место проведения собрания, кто присутствовал, какие дела обсуждались и какие решения были приняты. Вовсе нет необходимости записывать подробности обсуждений, комментарии или мнения отдельных членов, но конкретные решения должны быть точно записаны. Любая неточность здесь может привести к путанице и даже к трениям. Протокол нужно написать как можно скорее после собрания.

Как только выяснилось решение по какому-либо вопросу, секретарь имеет право настаивать на составлении плана его выполнения, чтобы он уже был заранее. У него должно быть время, чтобы договориться с запасным докладчиком или разобраться с другими внезапными изменениями в программе. Никакая программа или даже отдельная встреча не может быть как надо организована в последнюю минуту, и эффективный секретарь стремится устроить всё заранее, насколько возможно. Если несмотря на его предусмотрительность случится какая-то чрезвычайная ситуация, он всё же окажется в лучшем положении, чтобы справиться с ней.

Подробности работы секретаря могут варьироваться от ложи к ложе, и некоторые из них будут упомянуты позже, когда речь пойдёт о программе лекций и других аспектах работы ложи. Но один аспект его работы можно упомянуть здесь, в этом более общем обзоре. В ходе выполнения своих обязанностей он постоянно общается с членами, таким образом являясь и общественным деятелем, и исполнительным должностным лицом. Ему нужно лично знать всех членов и быть со всеми ими в дружеском контакте. В той деятельности, которую ему приходится инициировать в ходе планирования программы ложи, у него бывает много возможностей вовлекать членов в сотрудничество между собой и в более глубокое участие в работе, обращаясь к ним за помощью и делегируя ответственность в небольших делах. Со временем он может приобрести дружбу и доверие всех членов и стать гармоничной силой, прочно связывающей вместе всю ложу.

Казначей должен вести свою работу очень систематически. На каждую полученную сумму должна быть выписана квитанция, а на каждый платёж — расходный ордер. Все подробности полученных платежей должны сразу же записываться на корешках квитанций. Нужно строго следовать простой системе бухгалтерии и сохранять все актуальные записи. Так счета за весь год будут полностью и точно документированы и могут быть легко проверены. Ежегодно должен составляться финансовый отчет, который будет представлен на годовом деловом собрании ложи.

Казначей ложи несёт некоторую ответственность и за реестр членов, хотя в основном это дело секретаря. Именно казначей может сказать, когда член перестаёт числиться на хорошем счету. Его долг также тактично напомнить любому члену, что он впал в задолженность. Казначею важно лично знать членов, чтобы иметь возможность судить, кого уместно освободить от уплаты взносов. Он также должен договориться с кем-то, кто сможет представлять его для сбора взносов на собраниях, где он лично отсутствует. В пустом здании или съёмном помещении нельзя оставлять даже маленькие суммы денег, потому что это может спровоцировать попытки краж. На казначея также ложится обязанность тщательно следить за общим финансовым положением ложи и давать своим коллегам советы относительно него, а если нужно, то предупреждения. Обычно бывает мудро стремиться иметь финансовый резерв на случай непредвиденных расходов и назначить предел допустимой разницы между доходами и расходами. Точно так же, как отдельному человеку будет разумно как оставлять часть одежды в запасе дома, так и иметь одежду на себе, так и ложа нуждается в резервах для финансовой безопасности. Это не значит, что ей стоит становиться организацией-собственником в большом масштабе, но также и нежелательно тратить каждый цент, пенни или рупию своих поступлений и совсем не иметь резервов. Казначеи нередко находят, что отношение членов к средствам ложи может быть как продолжением их отношения к своим деньгам, как они тратят их в своей жизни, так и противоположностью ему. Так человек, который расточителен, бывает склонен тратить деньги ложи так же, как он тратил бы свои, а с другой стороны, тот, кто относится к расходованию своих денег очень осмотрительно, нередко может пытаться компенсировать это, отстаивая щедрое расходование денег ложи. В любом случае, казначей должен быть вежлив, но твёрд, защищая финансовую политику, которая практична, реалистична и в то же время постоянно имеет в виду цели Теософического общества и назначение ложи.

В дополнение к казначею обычно выбирается аудитор, который проверяет и утверждает ежегодный финансовый отчёт казначея. Если возможно, аудитор должен быть человеком с некоторым практическим финансовым опытом.

Многие ложи также выбирают библиотекаря, чтобы он заботился о библиотеке, которую стараются собирать большинство лож. Это довольно трудная должность — она требует регулярного присутствия на собраниях и обычно ещё какой-то работы в другое время. Библиотекарю нередко приходится представлять ложу и Теософическое общество интересующимся. Он может оказывать заметное влияние, предлагая членам и интересующимся, какие книги стоит прочитать. Также он может посоветовать своим коллегам новые книги, которые можно приобрести для библиотеки.

С должностью библиотекаря часто совмещают должность книжного агента или назначают им помощника библиотекаря. Кто-то из членов ложи должен быть наделён ответственностью продавать книги и другую литературу, выставляя их привлекательным и удобным образом. Даже если это входит в первоочередные обязанности библиотекаря, ему почти всегда понадобится помощь. У всякого, кто служит книжным агентом, бывает много возможностей говорить с представителями широкой публики, и он также представляет ложу и Общество перед теми, с кем он соприкасается.*

"Основывать и поддерживать библиотеку или библиотеки" входит во второстепенные задачи Теософического общества, и это очень важная деятельность. Далее мы посвятим этому целую главу.

__________
* В последнее время эти устаревшие должности в некоторых ложах заменяют должностью "уполномоченного по интернету", который ведёт сайт и собирает электронную библиотеку. — Прим. пер.

С упомянутыми должностными лицами в большинстве лож связан комитет, избираемый вместе с ними на годовом собраниии из других членов. Он может быть большим или маленьким соответственно размеру ложи, и дело его членов — работать вместе на благо ложи и Теософического общества так гармонично, как только возможно.

Важная часть нашей работы по образованию ядра братства — учиться вместе приходить к решениям, как целостная группа. Деловая и организационная сторона работы Теософического общества не есть нечто отдельное от теософии или просто обстоятельства, которые с неохотой приходится терпеть. Это одна из главных областей, в которых мы должны учиться теософии и практиковать её.

По этой причине делиться ответственностью и возможностями очень важно. Иногда говорят, что лучший комитет — это состоящий из одного человека. Но хотя проницательному члену может нередко казаться, что если сделать всю работу и прийти ко всем решениям самому, чем втягивать в это других, это доставит меньше проблем, обычно это не лучший способ послужить Теософическому обществу. Одарённого человека может привести в расстройство, когда он слушает, как медленно тянется обсуждение каждого дела членами, у которых, вероятно, меньше способностей и проницательности, чем у него самого, но именно в групповой работе мы можем лучше всего настроить свою человеческую природу на осознание нашего внутреннего единства и тем строить наше ядро братства на надёжном фундаменте.

Каждый из занимающих в ложе какую-либо должность должен думать о работе, которую нужно выполнять, а не о себе, её выполняющем. Если это возможно, то не надо допускать, чтобы должности год за годом ассоциировались с одними и теми же лицами. В маленькой ложе ротация иногда нелегко удаётся, но даже тогда нужно прилагать какие-то усилия, чтобы раз в несколько лет должности менялись.

Во всех случаях должностное лицо должно держать свои записи и методы в таком порядке, чтобы при необходимости его работу всегда было легко передать другому человеку. Ему хорошо бы ввести список дел и обязанностей, которые он исполняет, чтобы всякий, кто вновь придёт на эту должность, получил бы хорошее представление о том, что должно делаться, даже если ранее занимавший эту должность не под рукой, чтобы научить или посоветовать — что конечно было бы желательно, если возможно.

Иногда, когда нет подходящих свободных людей с нужными способностями, одному человеку приходится занимать ту же должность много лет. Когда местные обстоятельства делают это необходимым, тогда это правомерно и вполне уместно. Но очень важно, чтобы тот, кто занимает эту должность, не обманывал себя, что ситуация именно такова, тогда как на самом деле это не так. Многие ложи начинали чахнуть и сокращаться, когда какой-нибудь старый, хороший и выдающийся член год за годом оставался президентом, не осознавая, что ему лучше было бы передать свою работу другому, и при этом он не потерял бы уважения других членов. Смена председателя сильно меняет атмосферу собраний и позволяет перегруппировку личностей на них, что позволяет новичкам легче найти своё место в ложе.

Работа ложи Теософического общества в некоторой степени зависит не только от членов, но и от помещения, его обстановки и оборудования, доступного им.

Местные условия варьируются очень сильно, и потому невозможно дать советы о помещении ложи, приложимые везде. Но ложи сталкиваются с острыми проблемами, касающимися помещений, почти во всех странах мира, и некоторые практические наблюдения могут оказаться полезны.

Если есть возможность выбора здания или комнат, или планирования нового, выбор должен делаться в свете главной функции ложи — образования ядра братства, группы людей, ищущих глубокого и объединяющего опыта жизни. В некоторых местах, где имелись достаточные средства, в прошлом при планировании помещения ложи была сделана ошибка, как будто основная функция Теософического общества — непрерывно читать людям лекции. Потому там был большой зал, который потом стал обузой и усложнял жизнь. Конечно, просторная комната или небольшой зал, где можно проводить публичные лекции или другие большие собрания, может быть иногда полезен, но он не должен быть слишком внушительных размеров. В большинстве городов есть возможность арендовать большой зал, если иногда бывает нужно провести особенно многолюдное собрание.

Некоторые ложи, располагающие большими залами, могут возмещать свои расходы, сдавая их в аренду, но из-за этого Теософическое общество нередко начинают смешивать с теми другими организациями, которые оно допускает в свои помещения. В целом с точки зрения атмосферы лучше, чтобы у ложи была комната или зал более скромных размеров, подходящих для рядовой встречи, которая бы использовалась исключительно для работы Теософического общества. Благодаря этому удаётся избежать путаницы в умах публики, у неё остаётся более чёткое впечатление о нашем Обществе, а в ложе можно будет создать свою собственную атмосферу. Это также спасёт от нередких затруднений, возникающих из-за сдачи зала и необходимости приводить его в порядок.

Когда есть возможность целенаправленно планировать здание, то там должны иметься большая комната или зал для более крупных собраний и комната поменьше для тех встреч, которые только для членов. Последняя может служить и библиотекой. В некоторых зданиях лож также бывает что-то вроде алтарной комнаты, выделенной для медитативных или религиозных занятий членов. Бывает нужен туалет, а в некоторых странах и раздевалка, а также небольшая кухня, где можно приготовить угощения. Всё это можно устроить в одном небольшом здании или в одном офисе в городском бизнес-центре.

Когда нужно помещение без особых претензий, то для всех нужд ложи можно адекватно оборудовать даже одну комнату. Чтобы можно было менять назначение помещения, стулья должны быть складными или ставящимися друг на друга. Небольшую библиотеку можно разместить на стеллажах по стенам. Вешалки можно сделать прямо у входа, общий туалет обычно бывает в какой-то из частей здания, а средства для организации чаепития можно устроить в самой комнате — достаточно полки с посудой и электрического чайника.

Есть некоторые деловые и юридические соображения, важные в связи с администрированием помещения ложи. Невозможно предложить такой их список, который был бы применим в каждой стране, но можно упомянуть следующие моменты.

Когда ложа владеет каким-то помещением или занимает его, важно, чтобы в её правилах были формулировки касающиеся этого, соответствующие требованиям местных законов к таким вещам как назначение доверительных собственников. В случае разногласий, касающихся собственности, эти правила могут быть оспорены в суде, и даже если это представляется маловероятным, они должны быть написаны так, чтобы там адекватно трактовались подобные случаи, и они должны быть достаточно ясны, чтобы по ним можно было легко урегулировать такие разногласия.

Когда ложа приобретает собственное здание, необходимо убедиться в том, что адекватно определены её права на собственность — что ложа должным образом учреждена как организация, способная владеть собственностью, и что никакое лицо непреднамеренно не получит права притязать на владение этим зданием. Должен быть создан трест или любой другой механизм, позволяющий ложе владеть зданием, и всё это должно быть устроено так, чтобы было совершенно законным. Правa на это здание должны быть тщательно исследованы перед покупкой и быть неуязвимыми.

Аналогично, если ложа непосредственно или через доверенных лиц занимает здание, которым владеет кто-то другой, то должны быть прояснены все юридические подробности, чтобы не оставалось никаких сомнений, на каких основаниях она там находится.

Надо принять предосторожности, чтобы ложе не пришлось брать обязательства, которых она не может принять, и в каковых обстоятельствах она не сможет встречаться.

Иногда ложа арендует здание у одного из членов Общества. В таких случаях нужно обратить такое же внимание на то, чтобы её пребывание там было закреплено соответствующими юридическими формальностями, какими это сопровождается при договоре с посторонним лицом. Это заключение формального соглашения по взаимной защите прав в таком случае вовсе не является "небратским" и в нём нет никакого намека на недоверие. Это предосторожность, защищающая обе стороны. Она защитит право пребывания ложи в здании, например, в случае смерти члена, предоставившего здание, и перехода его по наследству в руки посторонних и совсем не сочувствующих нам лиц. Также это защитит члена от несоблюдения своих обязательств со стороны каких-то будущих членов ложи.

Конечно, многие из этих соображений неприменимы в случае, когда член из чувства гостеприимства позволяет ложе собираться в его собственном доме и никаких деловых соглашений не заключается. В таком случае должна быть только обычная любезность, которая бывает между хозяином и гостями. Ситуация, требующая юридически оформленного соглашения, бывает только когда ложа арендует у члена помещение, которое будет полностью занимать и использовать по своему усмотрению.

Нередко случается, что член в состоянии помочь ложе, выделив достаточно своих денег, чтобы купить здание, но не столь богат, чтобы позволить себе совсем подарить ей его. Вместо этого он сдаёт его ей за такую плату, которая отчасти окупает его первоначальные расходы. Редко случается, что затраченный капитал возмещается полностью. Приобретение и сдача помещения ложе Теософического общества — это обычно значительная жертва со стороны члена, стоящая ему как расходов, так и хлопот, и нужно войти в его положение и защитить его права. Важно составить обычный и совершенно безличный договор об аренде, какой заключался бы при съёме помещения у совершенно незнакомого человека.

Собственность подлежит разным формам налогообложения. Во многих странах и отдельных городах здания и помещения любого рода облагаются местными налогами. В некоторых странах налоги со зданий, занимаемых религиозными организациями, не взимаются, и Теософическое общество иногда освобождается от них на том основании, что является таковой. А иногда его освобождают от налогов на том основании, что оно является филантропический или образовательной организацией, или по какой-либо другой причине.

Эти возможности нужно исследовать. Когда получают освобождение от налогов, ложа обычно теряет возможность сдавать своё помещение для каких-то целей, кроме своих собственных и получать с этого деньги. Во всяком случае, нужно быть внимательным к тому, какие последствия можно непреднамеренно вызвать использованием помещения ложи не по назначению.

В большинстве стран есть законы, касающиеся безопасности, некоторые из которых применимы к зданиям и в особенности к тем, в которых происходят публичные собрания. Они могут касаться электропроводки и её периодического обновления, количества людей, которые могут безопасно разместиться в здании без угрозы его обрушения, наличия выходов, средств пожаротушения, пожарной сигнализации у электрообогревателей, качества вентиляции и многих других вещей.

Иногда также бывают санитарно-гигиенические требования, например касающиеся хранения продуктов и приготовления пищи, доступа к туалетам и температуры в помещении. А возле некоторых типов зданий, когда они используются для публичных мероприятий, требуется соблюдение правил парковки автомобилей.

Членам нужно ознакомиться с местными законами, касающимися таких вопросов, и убедиться, не нарушают ли они их. В любом случае, помимо исполнения правил, членам нужно время от времени проверять все аспекты безопасности и санитарно-гигиенического состояния их здания и самим исправлять все недостатки.

Владение зданием или аренда его или даже отдельной комнаты влечёт ответственность перед третьими лицами. Несчастный случай с работником, уборщицей или даже случайным посетителем, травма, полученная человеком, или ущерб, нанесенный собственности упавшей с крыши черепицей или прорывом водопроводной трубы, а также много других случайностей, против которых невозможно заранее принять надежных мер их предотвращения, вовлечёт ложу в возмещение ущерба, причём цена может оказаться разорительной. Защититься от таких случайных финансовых потерь, вызванных подобными несчастными случаями, можно довольно недорого путём страхования.

Помимо ответственности перед наёмными работниками или третьими лицами, ложа может рассмотреть возможность страховки от потери или повреждения своей собственности от пожара или другого несчастного случая.

Иногда желательно, чтобы в здании ложи кто-нибудь жил, например, член или должностное лицо ложи, или наёмный смотритель, или жилец, который бы жил в той части здания, которая обычно не требуется для основных целей ложи. Все аспекты этого требуют тщательного рассмотрения. В некоторых странах из-за законодательства, защищающего права жильцов, может оказаться гораздо проще поселить там такого человека, чем потом от него избавиться. Такому жильцу нередко оказывается легко приобрести права, которых ложа вовсе не собиралась ему предоставлять. В этом деле, как и во многих других, прежде чем заключить любое соглашение подобного характера, нужно провести тщательную экспертизу в свете законов страны.

В целом обычно не является мудрым решением формально приобрести жилую квартиру на какое-нибудь должностное лицо ложи, например президента или секретаря. Это может затруднить ротацию должностей, сделав её вопросам деликатным. Жилая квартира, которая должна принадлежать держателю определённой должности, заставит членов чувствовать, что они не могут выбрать на эту должность другого человека, не лишая в то же время прежнего держателя этой должности вместе с этим своего дома. Весь вопрос жилищ, прилагаемых к конкретным должностям или лицам, оказывающим определённые услуги, очень сложный с юридической точки зрения. Но даже если юридический статус этого чётко определён, сохраняется возможность возникновения щекотливых личностных ситуаций.

В только что сказанном не было намерения осудить практику устройства жилых помещений в какой-то части здания ложи. В некоторых местах это было очень удачным и успешным решением, сослужившим большую службу Теософическому обществу. Но есть также множество обстоятельств, при которых это не было бы мудрым решением, потому такие решения никогда нельзя принимать неосмотрительно и поспешно.

В некоторых местах ложи делят помещения с другими организациями. Это вызывает множество разнообразных проблем. Основная — проблема с сохранением в умах публики (и новых членов) представления о Теософическом обществе как об особой организации. Эта проблема становится серьёзной, если Общество делит помещение с какой-то из тех организаций (таких слишком много, чтобы перечислять все), работа которых частично или полностью охватывает ту же область интересов, которой занимается Теософическое общество (или создаётся такое впечатление).

Так что если приходится делить помещение, то лучше с такой организаций, область деятельности которой не перекрывается с работой Теософического общества и никак её не напоминает. Так что помещение лучше делить с какой-нибудь культурной организацией, вроде поэтического или музыкального общества, чем с психическим или оккультным обществом, или любой другой организацией, которая посвящает свои лекции и исследования темам, которые не представляются далёкими от некоторых интересов или направлений работы Теософического общества.

Всё это в равной мере относится и к помещениям, совместно используемым с организациями, которые сами были основаны и могут до сих пор вестись в основном членами Теософического общества — таким как, например, Свободная католическая церковь, ложи совместного масонства, и другими подобными. Лучше чтобы их деятельность происходила в помещениях, отдельных от здания Теософического общества, а таблички с их названиями чтобы не висели снаружи его здания.

Если эта деятельность очень незначительная, ведётся всего лишь несколькими людьми, а их собрания практически закрытые или проводятся почти исключительно членами, то иногда без всякого вреда им можно предоставить такую возможность, но осмотрительность нужно проявлять всегда.

В случае Эзотерической Школы Теософии, которая, хотя и будучи совсем отдельной от Теософического общества организацией, состоит исключительно из его членов и никакой публичной деятельности совсем не ведёт, не возникает того вопроса, что эти две организации будут смешиваться в умах публики, если станут делить одно помещение.

Когда Общество сдаёт своё помещение для пользования другой организацией, арендная плата обычно должна быть экономически обоснованной, сравнимой с той, что взимается за аналогичную площадь в других местах в той же стране. Бывают обстоятельства, при которых этот принцип не годится. Когда это организация очень небольшая и редко собирается, а возможно, и полностью состоит из членов Общества, а больше никому помещение сдать нельзя, тогда есть причина позволить пользоваться помещением Общества за низкую или номинальную плату. Но в общем должен соблюдаться тот принцип, что Общество не должно субсидировать другую организацию, предоставляя ей особенно дешевое помещение и удобства.

Планируя и приобретая предметы обстановки для помещения ложи, мы опять же должны учитывать, что мы в первую очередь встречаемся как группа друзей с разными интересами, мнениями и темпераментами, но единых в признании всеобщего братства человечества, ядро которого мы стремимся создать. Фактически, обстановка помещения ложи должна отражать нашу первую цель и ей способствовать, создавая гармоничную и и домашнюю атмосферу. Помещение должно быть таким, чтобы члены были рады приходить туда. Это предполагает простоту и некоторый комфорт.

Перемещение ложи должно быть всегда освежающим, чистым и опрятным; пыль должна быть вытерта. Между нашим ментальным и эмоциональным состояниями и физическим окружением, которое мы создаём, есть связь. Они взаимно воздействуют друг на друга. Помещение ложи нужно поддерживать в приятном состоянии, отражающем и вызывающем приятное состояние ума и сердца. Всё тусклое, грязное и неотремонтированное в помещении ложи неуместно. Это не просто потому, что мы хотим произвести хорошее впечатление на посетителей, но и потому, что это и результат правильной внешней дисциплины нашей жизни как членов Теософического общества, и она сама. Особое внимание нужно уделить незаметным местам, тёмным уголкам, полкам, на которые убирают вещи от глаз подальше, и туалету.

Конечно, хорошо, что члены стараются украсить помещение ложи. Но в этом тоже необходима умеренность. Комната не должна быть похожей на художественную галерею, будуар или выставку цветов. Слишком много картин, цветов, чересчур замысловатые занавесы и обои могут создать аляповатый вид. Ложам следует также опасаться случаев, когда один из членов, художник, предлагает расписать стены. Золочёные эмблемы, яркие символические рассветы, дэвы и олицетворённые добродетели на стенах помещения в большинстве стран неуместны и могут озадачивать или производить на посетителей неблагоприятное впечатление. Также потом их будет сложно заменить, если это захочется сделать из-за их слишком личной связи с автором. Так что украшения должны быть скромными и ненавязчивыми, достойными и даже аскетичными, нейтральными в том, что касается слов и символов. Выражать — значит ограничивать, и если мы хотим выразить свою теософию в украшениях помещения ложи, то можем, сами того не желая, произвести эффект тонкого ограничения и обусловливания.

Украшения также не должны ассоциироваться с каким-то классом общества, то есть не нести отпечатка вкусов какой-то социальной группы в такой степени, чтобы люди другого происхождения чувствовали себя не в своей тарелке. Таким образом, комната ложи не должна напоминать аристократическую гостиную.

В каком-то видном месте помещения любой ложи должна быть выставлена её хартия.

В любом случае должны быть обеспечены отопление, вентиляция, отсутствие вредных насекомых, и другие удобства для комфорта членов и посетителей, соответствующие местным климатическим условиям. Сиденья должны быть разумно удобными, а также будет полезно, если они могут легко складываться или ставиться друг на друга. Небольшая сцена, с которой может выступать оратор, бывает иногда полезна, но несущественна, если комната сравнительно небольшая. Должна быть небольшая трибуна или какая-то подставка, на которой выступающий сможет разместить свои заметки. Не нужно, чтобы ему пришлось говорить из-за стола или между ним и аудиторией был бы какой-то другой подобный барьер.

В прочее оборудование могут входить средства для уборки, посуда и другое необходимое для организации легких закусок.

Поскольку сейчас многие лекции записываются на кассеты, ложе нередко бывает полезно иметь подходящее оборудование для звукозаписи и воспроизведения или иметь к нему доступ. Иногда оно может служить и воспроизведению музыки. С ростом популярности видеозаписей некоторые ложи могут захотеть иметь оборудование и для них. Более старомодным проекторам еще находится много применений. У некоторых лож также бывает проигрыватель и пианино. Сейчас переходный век внедрения новых методов коммуникации, и это даёт много возможностей для экспериментов. Но надо всегда помнить, что теософия занимается мудростью, а мудрость — это не продукт технологий. Всегда существует опасность того, что за технологией будут гнаться просто ради её самой, и чрезмерное рвение в приобретении материальных приспособлений может сопутствовать слишком поверхностному пониманию жизни.

Наличие у ложи собственных средств тиражирования своих программ и печатных материалов будет зависеть от её нужд и имеющихся у её членов умений обращаться с таким оборудованием.

Тонкая техника любого рода может быть повреждена, если к ней имеют доступ слишком много людей и свободно пользуются ею. Потому должны быть чёткие правила, ограничивающие доступ членов к определенным видам оборудования, которым владеет ложа. С ним должны работать только компетентные люди и оно должно использоваться только для целей ложи, с ним не должны развлекаться члены и оно не должно без разбору предоставляться для применений, не связанных с Теософическим обществом.

Если одалживать собственность ложи, такую как стулья, посуда или другое оборудование людям или другим организациям, это иногда может вызывать тонкие проблемы политики. С одной стороны, членам захочется действовать в этом вопросе в духе доброй воли и помощи другим, но с другой стороны, будет очень легко создать прецеденты, ведущие к затруднениям и способные привести к неудобству и потерям. Многим ложам потом пришлось сожалеть о своём чрезмерном дружелюбии и потакании просящим. Также важно, чтобы решения, касающиеся собственности ложи, не принимались теми, у кого нет на это прав или разрешения должностных лиц и комитета.

Внешнее оформление и украшение здания ложи должно быть, как и внутреннее, быть спокойным и достойным. Стандарт того, что уместно, в разных странах может варьироваться. Название Общества должно быть указано ясно, но не кричаще. Ничто из внешнего украшения не должно иметь пропагандистской нагрузки или цели обращения последователей какой-то конкретной религии. Ясная, достойная и хорошо расположенная вывеска должна сообщать информацию как о целях Общества, так и подробности о встречах, открытых для публики.

На табличках или плакатах не должно быть ничего такого, что как-либо отождествляло бы Общество с какой-то верой или учением, на которое ясно не указывалось бы в трёх его целях. Что бы ни делали члены как частные лица, Теософическое общество как таковое не должно отождествляться с таким учением как реинкарнация. Членство в нём равно открыто для тех, кто верит или не верит в это или другое учение, и дискриминации по вере не производится. Может быть объявлен любой докладчик, излагающий или защищающий любую подобную доктрину или верование, но Общество как таковое не должно быть отождествляемо с ними.

Насколько это возможно, было бы прекрасно, чтобы сами члены могли взять на себя бóльшую часть этого обслуживания — содержание в порядке, уборку и украшение комнаты или помещения ложи. Делать всё это своими руками — значит приобретать более глубокое понимание дела, которому служишь. Совместная работа над какой-то задачей, будь то покраска или уборка, создаёт близкие товарищеские связи, которые нелегко достигаются любым другим способом. Также нередко встречаются члены со специальными навыками и опытом, подходящим для выполнения более особых задач, таких как работа с электрикой, сантехникой, плотницкие и стекольные работы. Однако там, где работа требует выполнения её специалистами, каких не имеется среди членов, нужно нанимать их извне.

Прежде всего, каждое необходимое дело по обслуживанию помещения нужно делать сразу же. Цена любого ремонта сильно повышается, если его не сделать, как только увидят его необходимость. Не должно быть задержек в устранении сырости, ремонте крыши, очистке водосточных желобов, пресечении вторжения термитов, древесных жучков или грибка, замене сгнивших деревянных частей, покраске или штукатурке облупившихся стен, замене проводки с потрескавшейся изоляцией или в проведении любых других работ по обслуживанию, требующих внимания. Небрежение, беспечность или задержка в таких делах весьма предосудительны, а в некоторых случаях, как при замене проводки, это может оказаться нарушением закона и сделать страховку недействительной.

Наконец, надо кое-что сказать об очень небольших ложах, которые собираются в доме кого-то из членов. Иногда собрания регулярно проводятся в доме одного из них, а иногда поддерживается ротация между домами разных членов.

Это ставит в несколько деликатное положение как хозяина, так и посетителей. Члены должны действовать с предупредительностью и проявлять уважение к домашнему укладу и частной жизни, воздерживаться от навязывания себя хозяину слишком ранним приходом или поздней задержкой после окончания собрания. Они должны стремиться избавить хозяина от лишних расходов.

Хозяин обязан держаться насколько можно безлично, и во время встреч в его доме не притязать на какой-то особенный статус. Насколько это возможно, во время таких собраний хозяину лучше забыть, что он хозяин и считать себя просто одним из членов. Ещё больше такта потребуется, когда хозяин является президентом или секретарём ложи.

Если на таких домашних встречах подаются какие-нибудь напитки и закуски, то члены должны открыто обсудить свои обязательства, чтобы убедиться, что связанные с этим расходы и хлопоты не падают полностью на хозяина. Если члены действительно являются настоящими друзьями, то у них не должно быть никакого смущения в связи с этим, а наоборот они будут рады внести свой вклад во всё, что служит всей группе.

И хотя дом иногда может быть очень подходящим местом для встреч, лучше проводить любые важные собрания, открытые для публики, в каком-то нейтральном месте, например, в арендованной комнате или зале. В общедоступное место могут прийти больше людей и узнать о теософии и Теософическом обществе без всякого чувства, что они отказывают себе в свободе суждений, но в частном доме или квартире они не смогут себя почувствовать так свободно.

Вне зависимости от того, насколько мудрым и безличным будет подход организаторов такой домашней встречи, некоторых посетителей будет удерживать смутное чувство, что они пользуются чьим-то личным гостеприимством, и некоторые из тех, кто охотно пришёл бы на собрание в более публичном и нейтральном месте, воздержатся от встречи в частном доме. Таким образом, даже маленькая ложа, обстоятельства и ресурсы которой делают общим правилом встречи в домах членов, поступит хорошо, если постарается время от времени проводить открытые собрания в каком-то более общедоступном и нейтральном помещении.

Хотя всё до сих пор написанное в этой книге в разных отношениях относится к членам Теософического общества, тем не менее есть причина посвятить членам ложи отдельную главу.

Общество не может существовать без членов, и привлечение новых — это естественная часть его работы. Однако собрания и деятельность Теософического общества в первую очередь следует вести ради исполнения его целей, а не для привлечения новых членов. Если в программах ложи очень преобладает обеспокоенность привлечением новых членов, то настоящее назначение Общества теряется из виду, и скоро может оказаться, что новых членов уже особо не к чему привлекать. Лучшей рекламой Теософического общества и лучшим средством привлечения в него новых членов всегда должны быть существующие члены. Если они спокойно заняты продвижением его целей, причём так, что то, что из этих целей следует, глубоко проникает в саму их повседневную жизнь, то они не могут не произвести впечатления на тех, с кем они соприкасаются. Люди сходных симпатий и интересов склонны притягиваться друг к другу.

Опрос показывает, что большинство наших лучших членов пришли в Общество благодаря личному отклику, индивидуальными путями, а не в результате каких-то особых пропагандистских усилий с его стороны. Давать информацию, что такое Общество, как наше, существует, необходимо, но нельзя навязывать его вниманию публики каким-либо способом, который напоминал бы рекламную кампанию.

Чрезмерная говорливость и озабоченность тем, чтобы наши взгляды стали известны, не помогает. То, о чём приходится говорить слишком настойчиво, редко становится таким, что глубоко усваивается. Именно качество того, как мы реагируем на мелочи, как мы ведём себя в неожиданных ситуациях, наше спокойствие и понимание, лучше всего показывают, насколько настоящие мы теософы, а не искренние уверения или пространные объяснения.

В конце концов, мудрость не просто в объяснениях, да и разъяснения, данные не вовремя, могут оттолкнуть. Мы и не можем с пользой давать некоторые виды объяснений, пока люди в некоторой степени не не подготовлены своими глубинными чувствами и сами не ищут решения, которое наше объяснение в себе заключает. Мудрость не занимается пропагандой, не озабочена она и напряжёнными усилиями по обращению людей в какую-то веру или переубеждению людей в какое-то мнение.

Мудрость, выбрав правильное время и подходящие обстоятельства, может предложить полезную информацию или идею, которая поможет, а поскольку время и обстоятельства разумно восприняты и выбраны правильно, эта идея может принести плодотворные результаты.

Как для всякого общения и передачи мысли или информации есть подходящее время и обстоятельства, так есть и подходящий способ выражения. При прочих равных условиях крайне желательно, чтобы наша манера выражаться не была грубой и неотёсанной, точность проводимых нами фактов и их источники не были бы сомнительными, а подача — помпезной или по каким-то иным причинам неубедительной. Если мы собираемся приводить исторические или научные сведения, то надо делать это без неточностей и с легкостью, показывающей реальное владение предметом. Цитируя слова на иностранном языке, нельзя делать это с неверным и нелепым произношением.

Верно, что посторонний, если в нём есть мудрость, иногда может распознать более глубокий смысл даже в неуклюжей лекции или несвязном разговоре. Но мы должны стараться устранять любые барьеры, мешающие пониманию, ибо поскольку большинство людей довольно поверхностны в своих суждениях о новом и следуют устоявшимся мнениям, барьер из неудачных выражений нередко успешно отталкивает новичков.

Человек, смутно ищущий какую-то истину, обычно встречается с многими разочарованиями, и возможно, бессознательно ожидает, что Теософическое общество или его член, которого он встретил, опять его разочарует. И он нередко бывает гораздо более готов убедиться, что и в Теософическом обществе не найдётся для него ничего ценного, чем в противоположном. Дурацкая презентация Общества и его деятельности скорей всего заставит его почувствовать, что он может и его отмести, как раньше отмёл многие другие движения как ограниченные, глупые и бесполезные.

Огромное большинство людей ещё даже не ищут того, что Теософическое общество могло бы им предложить, или по крайней мере не ищут этого в той форме, в какой оно у нас есть, так что что их жизненный путь и не приведёт их к членству в нём. Но есть и такие, чьи симпатии и вопросы каждый день приближают их к членству в Обществе, делая его для них всё более правильным и подходящим, и нам при поиске новых членов нужно негромко, но настойчиво доносить повсюду мысль о том, что в нашем Обществе есть некоторые из тех вещей, которых ищут эти люди. Мы должны доносить информацию, но не заниматься никакой саморекламой, ведущейся сенсационном стиле.

То, что связывает новичка с Обществом, не должно быть просто общностью мнений или идей. Это должна быть поначалу незаметная реальность того братства, которое мы провозглашаем. Он должен почувствовать, что хочет подружиться с нами, а ему тоже нужно дать знать, что мы хотим быть с ним друзьями.

Братство — это фундаментальный принцип Теософического общества. Часто говорили, что проповедуют и практикуют братство многие организации и движения, и что если Теософическое общество не может предложить ничего более оригинального, то ему лучше закрыться. Но эта идея происходит из слишком поверхностного и расхожего представления о том, что мы провозглашаем и к чему стремимся в плане братства. Мы стремимся войти в ещё более глубокое переживание того фундаментального единства, для которого Братство является лишь внешним выражением, и через этот опыт мы стремимся осуществить совершенно новое качество братства.

Братство, в котором мы заинтересованы, должно превзойти все внешние формы братских действий, в которые вовлечены многие из наших членов — такие как общественное служение, гуманитарная работа, поддержка движения за взаимопонимание между нациями, облегчение страданий и развитие культурной и художественной деятельности. Оно может быть и всем этим, но это нечто гораздо более великое, основанное на глубочайших реальностях в человечестве и во вселенной. На протяжении веков люди касались опыта, в котором предельное единство и предельная реальность распознаются как одно. Нам нужно войти в более глубокое переживание смысла жизни, черпая оттуда вдохновение и восстановление сил, что преобразит внешние проявления братства, которые мы уже знаем, и придаст им качество, намного превосходящее обычный смысл этого слова.

Одно качество, которое должно принадлежать к более глубоким уровням братства, в нашей работе очень важно. В своих лучших и самых мудрых проявлениях братство обязательно безлично. Если смотреть на идеал братства очень личностно, эмоционально и сентиментально, то мы внесём в свои отношения с другими фальшивую ноту. В те отношения, которые личностны и сентиментальны, закрадывается липкий и надоедливый элемент, и слишком часто они начинают развиваться нежелательным образом, в сторону эксплуатации, и кончаются обидой и разочарованием. Опыт чисто личного притяжения связан с опытом личного отторжения, а сентиментальность — это плодородная почва для ссор.

Правильные отношения внутри Общества зависят от некоторой степени признания великого универсального и безличного уклада, в котором мы работаем. Когда присутствие этого огромного целого, на фоне которого мы действуем, будет хотя бы смутно чувствоваться, мы получим такое побуждение работать вместе, которое не даст повода к возникновению низменных форм конкуренции, личного негодования, цепляния и желания лично владеть.

Более того, братство на самом деле не самая подходящая тема для речей и риторических обобщений. Его настоящее выражение — в глубоком и по большей части самозабвенном понимании других от мгновения к мгновению. Говорить об этом речи — нередко значит окружать себя шелухой ханжеских слов, которая отсекает нас от способности почувствовать и оценить, что нужно нашим собратьям, что и есть суть того опыта, который мы называем братством.

Братство безлично, потому что оно подразумевает отбрасывание или забывание своего личного "я". Иногда это называют освобождением. Оно может прийти по мере того, как мы всё больше сознаём тот лад, то большее целое, в котором мы живём, и которое только и может придать смысл и ценность нашей жизни. В сознании этого вся наша низкая мелочность, все наши амбиции и негодования могут отпасть, и наше служение другим может стать всё более реалистичным и эффективным.

Могут почувствовать, что эти соображения были бы более уместны в каком-нибудь труде по этике, а не в справочнике по работе Теософического общества. Но проблемы человеческих отношений сами по себе относятся к нашей работе в нём, она состоит и в их налаживании, и это никоим образом нельзя отделять от от любого обсуждения организации и практического функционирования Общества.

Если новый член собирается стать устойчивым, полезным и долгоживущим компонентом нашего ядра, то братство, в какой-то форме, подходящей его темпераменту, должно быть главным мотивом вступления. А если он приходит только за информацией, чтобы удовлетворить интеллектуальное любопытство, развить способности и избавиться от беспокойства насчёт жизни после смерти, получить доступ к нашей библиотеке, или руководствуясь одним из других бесчисленных мотивов, основывающихся скорее на целях собственного "я", чем на любви к человечеству, он не станет постоянным членом, если конечно не перейдёт от своего первоначального мотива к более глубокому пониманию смысла своего членства.

Изучение реестров членов показало, что первые несколько лет членства являются решающими. К этому времени член уже достаточно усваивает информацию, доступную в литературе Общества на поверхности. Если он вступил из чисто потребительских мотивов, то на этом этапе он может отпасть, прекратить регулярно посещать собрания, а возможно и выпасть из членов. Если же он вступил ради братства или открыл этот мотив через некоторое время после вступления, он начнёт стараться применить то, чему он научился, чтобы сделать себя более пригодным для помощи остальным.

Членство в Теософическом обществе, особенно поначалу, связано с определённым психологическим напряжением и стрессом. Часто замечают, что некоторые новые члены проходят через фазу раздражительности и тревожности. Причина этого достаточно проста. Когда мы беремся за что-то новое, всё в нашей природе, что с этим несовместимо, выходит на первый план.

Когда, например, мы начинаем этот эксперимент по совместной работе на дружеской ноге с другими, чьё мнение может совсем отличаться от нашего, на поверхность выходит очень острое чувство несогласия с ними. Мы освобождаемся от него, только когда открываем в себе и других более глубокий уровень, на котором мнения уже не важны.

Также у тем, которые изучаются в Теософическом обществе, есть аспекты, которые, беспокоя и испытывая нас, проникают во все аспекты нашей жизни. И чем полнее новый член погружается в изучение теософии, дискуссии и дружеские взаимоотношения с другими членами, чем больше вероятность, что он поначалу будет испытывать некоторое напряжение. А позже, с углублением понимания, его могут начать лишать покоя, причём так, что он не всегда будет это сознавать, новые открытия и взгляды, которые потребуют от него переоценки и реорганизации всех уже сформировавшихся у него представлений.

Важно, чтобы в таких случаях члены осознавали, что происходит с ними или с другими. Эмоциональные возмущения со временем затухают, если им позволить это сделать и им не придаётся особой важности. В самом себе их следует признать временными условиями и не воплощать их в какой-нибудь порядок действий или слова отчуждения, знаменующие разрыв. И когда мы видим, что это происходит у других людей, мы должны быть мягки к ним и быть готовы потом это забыть. Более того, в обществе, в котором человеческая природа должна быть в состоянии изменения, воинственные притязания на внутреннюю непротиворечивость, последовательность или постоянство могут оказаться пустым тщеславием.

Интересуясь "скрытыми способностями человека", мы в Теософическом обществе сознаём, что чтобы знать людей, мы должны взглянуть в них гораздо глубже, а не только смотреть на то их поведение, которое на поверхности. Особенно это полезно, когда иногда приходится иметь дело с членом, проявляющим тревожность. В таком случае мы должны постараться увидеть в нём тот глубинный элемент, который не обеспокоен и постараться поговорить с ним. Говорят, что внутри каждого нездорового человека есть тот, который здоров. Точно так же нужно помнить, что внутри всякого тревожного человека есть спокойный, внутри неразумного есть разумный. Нам как членам Теософического общества выпало счастье искать в людях этого спокойного и разумного человека и при необходимости обращаться к нему.

Обычно новому члену нравится самому спокойно находить себе место в ложе и постепенно открывать, где и как его интересы и темперамент будут соприкасаться с интересами и темпераментами других членов. Некоторые ложи официально представляют нового члена через какую-нибудь церемонию приёма или посвящения, но в наше время это не рекомендуется, потому что бывало, что темперамент новичков был таков, что их отпугивала перспектива участия в такой церемонии, и они воздерживлись от вступления.

Нередко советуют, что когда в ложу вступает новый член, какой-нибудь более старый должен взять над ним шефство, помогая найти новые отношения с Обществом и своими собратьями по нему. Но важно, чтобы сюда не вкрадывалось никакого чувства превосходства. Тот факт что, человек — новичок в Теософическом обществе, вовсе не значит, что он не может быть мудрее и совершеннее нас самих. И не важно, каковы могут быть его качества и способности, — он уникален, и мы можем научиться у него чему-то такому, чему не научит нас никто другой.

Иногда трудность новых членов состоит в неправильных ожиданиях, приводящих к надежде получить от Теософического общества что-то такое, что оно не готово давать просто так. Сейчас очень много организаций, заявляющих, что дадут наставления по развитию "силы мысли" и разным оккультным техникам, все из которых можно использовать в личных целях, так что многие люди вступают в Теософическое общество в том же настроении, в каком ребёнок входит в новый магазин игрушек, и если потом не находят новой мотивации, наступает разочарование.

Какими бы ни были его обстоятельства, новому члену нужно не мешать расширять свои новые отношения совершенно свободно и по-своему. Мы можем очень помочь ему в этом, но как он это будет делать, обязательно будет отличаться от того, как это делаем мы, и не надо воображать, что помочь новичку — значит сформировать его по нашему шаблону. Тот аспект изучения теософии, который в любое время представляется нам наиболее интересным, — это обычно то, что как-то связано со следующим шагом нашего собственного роста и развития. И именно в этом на время будет для нас интригующее и стимулирующее качество теософии, причина нашего интереса к ней. Но то, что будет следующим шагом для нас, не обязательно является следующим шагом для него. Хотя он и может вести в направлении той же вершины, его путь может и должен отличаться от нашего. И из этой разницы мы можем чему-то научиться.

Иногда более старые члены Общества проявляют какое-то негативное беспокойство насчёт тех, кому изучение теософии ещё в новинку. Они пытаются направлять нового члена в сторону от некоторых тем и защищать его от чтения тех книг, которые они считают неправильными. Но хотя есть книги, очевидно более подходящие, чем другие, а также, пожалуй, есть и очень неподходящие, в основе своей теософия не занимается правильными или неправильными книгами. Она занимается установлением в нас такого устойчивого отношения, в котором мы могли бы уверенно выбирать правильное для себя направление исследований. Тот, у кого эта устойчивость есть, нередко может вызвать её и у другого, и хорошо направить его без всякого беспокойства.

В то же время человек, в некоторой степени уже достигший внутренней устойчивости, должен быть внимателен и осторожен. Часто него больше сил, чем он знает, и он должен стараться не применять их так, чтобы беспокоить других, и менее всего — принуждать их к чему-либо. Самой своей устойчивостью он служит немым упрёком всем тем, кто проходит фазу неустойчивости. Даже сама чёткость и ясность ответов на вопросы может разочаровать и расстроить задающего их, ибо он ищет не просто ответов, а в самом деле хочет, чтобы ему помогли с его внутренней тревогой, с тем, что его гнетёт. Таким образом, каждое продвижение в знаниях или владении собой приносит новую ответственность — действовать по-доброму тактично, проявляя терпение и не выпячивая себя.

Старые члены иногда могут доставлять своим собратьям больше проблем, чем новички. Если человек уже не смог принять изменяющихся жизненных обстоятельств, возникающих на каком-то уровне, но тем не менее сохранил какой-то глубокомысленный подход, он склонен давать всему формулировку в словах, объяснение, что-то идущее только от ума и более поверхностное, чем могло бы идти от сердца. Так получаются старые члены, которые продолжают повторяться и делать те же самые предсказуемые комментарии и объяснения, когда поднимаются некоторые темы. Во время дискуссии они меньше желают вносить вклад в живое прояснение предмета, а больше выискивают возможность вставить привычный комментарий или формулировку. Чтобы защитить обсуждение от разрушительного эффекта такого вмешательства, требуется такт.

По мере того, как тело стареет, для защиты его жизнестойкости начинают действовать некоторые импульсы, имеющие характер автоматических реакций. Некоторые из них вызывают раздражительность, но чаще они принимают форму ментальных концепций, упаковывание целых разделов жизни в слова, категоричные заключения. Кстати такому человеку они обеспечивают устойчивое и нетребовательное положение, давая утешение тому, кто стар и устал. Но в свете теософии или даже в свете обычной мирской мудрости можно легко понять, что такие самозащитные реакции не являются необходимыми и даже не помогают. Когда в нашей жизни устанавливаются такие тенденции, не требуется много самоосознанности, чтобы их распознать, проверить и поставить под вопрос.

Пожалуй, привилегией старших является быть безапелляционными, и иногда они становятся неисправимы, и их товарищи мало что могут с этим поделать. Но именно юные сердцем лучше всего могут понять теософию или жизнь других людей, и быть таким человеком отчасти, если не полностью — это определённо собственный выбор.

Во всех видах деятельности и взаимоотношениях между членами самой стабилизирующей мыслью, которой не следует упускать, является памятование о великом мировом масштабе нашей работы. Если мы смотрим просто на непосредственное окружение и личное поле деятельности и мыслим только ими и краткосрочными результатами, то склонны впадать в возбуждение. Мы начинаем думать, что если какого-то человека выберут или не выберут на определённую должность или возобладает какая-то политика или не возобладает, то случится что-то страшное. Нас это тревожит, мы становимся обеспокоены. Но если мы вспомним, что личности и влияния, которые были в истории Теософического общества в любое время, являются лишь малыми составляющими чего-то огромного, то признáем, что вещь, которая могла бы, если рассматривать её лишь в краткосрочной перспективе, сегодня нас возбуждать, будет не очень важной через столетие.

Иногда мы думаем, что видим, что в Теософическом обществе что-то делается очень неправильно. Возможно, нашим долгом является постараться это предотвратить, но мы не должны пытаться лично конкурировать с теми, кого мы считаем неправыми или заблуждающимися. На личном уровне закоренелые предрассудки другого человека редко удаётся рассеять какими-либо прямыми нападками.

Чтобы мы были сильны и эффективны, наш вклад и наше отношение должны быть позитивными. Самой тканью нашей жизни, качеством наших мыслей, чувств и действий строим мы это ядро братства и обеспечиваем ему прочное будущее. Не составлением программ или влиянием на мнение или голосование людей мы строим прочное будущее. Это делается любовью, честностью и бескорыстием, полной преданностью служению человечеству. Когда наша работа для Теософического общества действительно основывается на этих наших качествах, мы открываем что-то такое, что позволяет нам жить и действовать, не проявляя несправедливости к другим и даже не допуская такой мысли, без всякого беспокойства или возбуждения.

Сердцевиной работы ложи являются регулярные собрания членов. Обычно они не могут быть очень специализированными, а должны проводиться так и быть так устроены, чтобы вызывать интерес у всех членов и вдохновлять их. В довольно большой ложе иногда находится место для более специализированных групп членов, ведущих изучение, которое может не быть интересным всем. Но в сравнительно небольших обычных ложах всегда должны предприниматься сознательные усилия, чтобы охватить всех.

Если осознаётся, что высшее назначение ложи — образовать ядро братства, то члены будут ценить встречи ложи независимо от своего личного интереса, понимая, что так они больше всего реализуют себя как члены. На самом деле невозможно, чтобы занятия в ложе всегда были интересны каждому члену, но они всегда дают поле деятельности, в котором каждый член может расширить свои интересы и распространить свои симпатии на других членов. Самим своим принятием первой цели Теософического общества члены принимают на себя долг никогда не скучать и не быть скучными сами. То, что является главным интересом для другого, не всегда может быть очень интересным для нас, но это нельзя высокомерно отвергать или отметать в сторону. Интерес другого — ключ к лучшему пониманию этого человека.

Иногда на собрании бывает можно устроить краткие выступления или доклады членов, касающиеся различных аспектов какой-то избранной темы. Однако настоятельные потребности повседневной жизни обычно делают необходимым посвящать большинство собраний обычному изучению, и их нередко приходится устраивать без особой подготовки или с небольшой.

Темы для изучения должны быть теми, которые соответствуют целям Теософического общества. При выборе книг или тем для изучения нужно всегда это учитывать. В то же время должен быть отбор, потому что нам не надо обязательно воспроизводить в нашем Обществе то, что в каком-то другом месте может делаться лучше. Например, нам не нужно заниматься теми исследованиями, для которых уже существуют отдельные организации. Мы можем касаться того, на чём специализируются другие группы и организации, но мы не должны позволять, чтобы это занимало место нашей собственной работы.

Так, например, психизм — это тема, которой уже очень много занимаются в большинстве стран множество специальных организаций и психических обществ, и хотя Теософическое общество в 1870-х годах очень много этим занималось, сейчас нам заниматься этим нет особой необходимости. То же самое верно для специальной литературы разных школ психологии и других организаций, таких как обучающих йоге и разным системам медитации. Это область особых интересов других организаций, и она не должна полностью захватывать внимание ложи Теософического общества, хотя время от времени эти темы могут привлекать наше внимание, особенно когда они проясняют исследование природы человека. Фактически, члены Общества время от времени делают хорошее дело, соотнося идеи и материалы из самых разных источников.

Когда изучаются темы, требующие знакомства с достижениями науки, историческими сведениями или ещё какой-либо учёности, нужно позаботиться о том, чтобы использовались надёжные и хорошо проверенные источники информации, а не утверждения заинтересованных сторон, сенсационные журнальные статьи и тому подобное.

Заметное место нужно найти для изучения книг членов Теософического общества всех периодов его истории. Важно не только, чтобы члены были знакомы с литературой, написанной их товарищами в прошлом, но интересовались и тем, о чём думают и пишут в Обществе сегодня, недавно выпущенными книгами и темами, которые обсуждаются в журнале "Теософист" и другой нашей периодике.

То, как проводятся собрания членов, посвящённые изучению, неизбежно варьируется в разных странах и даже разных ложах одной страны, соответственно темпераментам и способностям членов. Количество предварительной подготовки тоже сильно меняется. За исключением тех случаев, когда будет присутствовать кто-то, исключительно хорошо подготовленный в изучаемой теме, по крайней мере руководитель группы должен будет обязательно как-то подготовиться. Должна быть какая-то тема собрания, которой нужно придерживаться хотя бы приблизительно, а книгу не нужно открывать просто случайно, бесцельно, как в лотерее. По крайней мере желательно, чтобы участники последовательности занятий по изучению помнили, что изучалось, и были в курсе того, чему будет посвящена следующая встреча. Таким образом, темы собраний не должны быть совершенно оторваны от того, чем занимались в другие разы.

С другой стороны, слишком много подготовки и планирования может лишить собрание живости. Многое может быть вынесено на поверхность спонтанным вдохновением от самого собрания и свободным и неожиданным взаимодействием умов, так что слишком жёсткое планирование работы может убить эту спонтанность.

Если читают вслух книгу с целью изучения и обсуждения, манера чтения должна меняться в зависимости от темы. Так некоторые высказывания нужно будет читать и обсуждать почти предложение за предложением, тогда как в других случаях можно прочитать несколько страниц без перерыва, чтобы получить полное понимание более широкого смысла высказывания.

Если разбивать текст на маленькие кусочки, как делают иногда, и читать по абзацам, передавая от одного члена к другому, это даёт мертвящий эффект и может скрыть более широкий смысл читаемого. Лучший эффект достигается с одним хорошим чтецом или с двумя или тремя.

Скорость чтения тоже важна. При медленном, тянущемся чтении длинных высказываний может теряться их смысл. Преимущества имеет ясное, заинтересованное чтение, в котором чувствуется живая симпатия со смыслом читаемого, а голос не должен быть совсем лишён окраски, хотя при этом и будучи полностью безличным. Многому можно научиться, слушая чтение хороших дикторов радио.

За чтением обычно следует обсуждение, или вкрапляется частями, разнообразя его. Но помимо изучения книг всю встречу может занять открытое обсуждение какой-то выбранной темы. Назначение таких дискуссий всегда должно служить осуществлению нашей первой цели. Они должны давать членам более глубокое понимание и вносить свой вклад в построение ядра братства. Поэтому в обсуждении не должен доминировать один человек или группа людей, и насколько возможно, к вкладу в обсуждение следует поощрять всех присутствующих.

Никогда не нужно считать, что такая дискуссия обязательно должна достичь какого-то заключения, что можно было бы подытожить в словах. Каждый участник должен вносить своими мыслями вклад в обсуждение и делать это позитивно, а не противореча мыслям кого-нибудь другого. Дискуссия — это не спор, и не состязание. Настоящий результат обсуждения — это не достижение какого-либо заключения, а углубление понимания группы и улучшение каждым членом интуитивного восприятия его темы и других участников. Потому это нормально и правильно, что в обсуждении иногда спонтанно и естественно наступают моменты молчания. Вербальный уровень общения — это лишь средство сосредоточиться на чём-то более глубоком в нас, чем само это обсуждение.

На собрании ложи, посвящённом изучению и обсуждению или только обсуждению, участник, обладающий чувствительностью, иногда может ощутить изменение атмосферы собрания. Он почувствует постепенное построение понимания и разрушение личных барьеров. Зачем наступает время, когда собрание в своём самом лучшем виде — члены забывают о своих личных "я" в настолько полной мере, насколько могут, а групповое сознание является наиболее богатым и свободным. Иногда в этот момент расцвета собрание служит как бы чашей, в которую изливается нечто большее, чем вклад всех участников.

Когда эта высшая точка собрания или обсуждения достигнута, хорошо бы не затягивать с его закрытием. Немногие способны оставаться на этой вершине какое-либо достаточно продолжительное время. Лучше мягко позволить участникам собрания расслабиться, и когда всех проникает чувство завершённости и достижения, закрыть его. Даже если членам нравится оставаться после собрания, неформально обсуждая что-нибудь, должен быть момент, в который работа собрания формально заканчивается. Ему нельзя позволять закончиться просто из-за того, что беседа распадается, а люди постепенно расходятся.

Чтобы встреча получилась вот такой, по-настоящему творческой внутренне и несущей некое благословение её участникам и месту, где она проводится, членам необходимо по-настоящему забыть о своих личных "я". Всякое утверждение более личностной своей стороны может быть разрушительным даже если кажется, что оно принимает невинную форму. Самоутверждение как минимум ничему тут не помогает, и из-за него можно упустить хорошую возможность.

Когда один человек очень часто берёт слово или слишком долго занимает трибуну, кто-то слишком много рассказывает о своих личных переживаниях или мнениях, отпускает несколько циничные замечания, пусть и дружеские, или допускает что-нибудь другое, что уводит от мягкого и безличного поиска истины, всё это может вызвать тот эффект, что собрание пойдёт немного не так.

Иногда во время обсуждения осознаёшь, что многие из присутствующих просто ждут возможности что-то вставить, высказав своё мнение, которое они уже не раз высказывали раньше. Успеху обсуждения поможет, если те, кто уже горят желанием высказать какую-то конкретную точку зрения, смогут достаточно себя контролировать, чтобы воздержаться от такого высказывания. И они могут обнаружить, если им это удастся, что тогда к ним придёт какая-нибудь другая, более мудрая и достойная мысль.

Надо заметить, что самой разрушительной силой на собраниях лож обычно бывает неодобрение другого человека или его осуждение. Учитывая первую цель Теософического общества, ложе уместно и правильно иметь в своём составе хотя бы одного члена, чьи взгляды или привычки иногда нарушают покой других членов. Такой член часто устраивает своим собратьям испытание. Его присутствие нередко оказывается проверкой искренности их терпимости и разоблачает любую искусственность в их дружелюбии и спокойствии.

Один такой человек никогда не может "испортить атмосферу" собраний, если конечно другие его не осуждают. Если он скажет или сделает что-то такое, что совсем не гармонирует с общим тоном встречи, хорошо бы не придавать этому большого внимания. Что портит атмосферу, так это не негармоничное слово или поступок, а нервная реакция придирчивого неодобрения, которая нередко обрушивается на её "виновника". Если вызвавшее беспокойство происшествие случилось на собрании, членам хорошо бы просто дать ему пройти, не позволяя себе вторичных всплесков эмоций по этому поводу. Если члены преданы работе Общества и готовы отказаться от такой роскоши как осуждать других людей, то они обнаружат, что атмосфера их собраний вовсе не столь хрупка, чтобы было легко её нарушить.

Во всех случаях больше всего жизни и озарения получают, когда переносят инцидент, изучаемую проблему, мнение или отношения в самый насколько возможно широкий контекст. Таким образом, понять многие из тем, которые изучаются в Теософическом обществе, помогает их рассмотрение в понятиях их универсального применения, а не в отрыве от всего остального.

Если группа членов, изучает, например, реинкарнацию, то узнáет о ней гораздо больше, если будет рассматривать её как выражение вселенской природы, а не просто в понятиях "своих" прошлых или будущих жизней. Аналогично, если они пытаются понять идею о сверхлюдях или адептах, они гораздо больше о них узнают, если подумают о таких людях, как об исполняющих какое-то назначение во вселенской схеме вещей, а не как об отдельных индивидуальностях, приобретших разнообразные способности, или "силы".

Так что если наше изучение проводится в связи со всем прочим, а не в понятиях отдельности, если мы не упускаем из виду ту роль, которую играет изучаемое во вселенной, это всегда окажется проясняющим и исцеляющим. И особенно это так в отношении наших собратьев-членов и в целом наших собратьев по роду человеческому. Заявляя, что мы озабочены всеобщим братством человечества, мы принимаем более широкое ви́дение и взгляд на более долгую перспективу, и памятуя о нём, мы становимся всё менее подвержены беспокойству от преходящего волнения на поверхности личности.

Как есть общие собрания членов для изучения и обсуждения, так бывают и более специальные, например для следования какому-то определенному направлению изучения. Например, во многих ложах есть группы по изучению "Тайной доктрины". Методов подхода к такому изучению много, но ключ к её пониманию — в её Прологе, который находится в начале этого великого труда, особенно в изложенных там трёх основных принципах, или положениях. Изучая другие её части, будет полезно часто возвращаться к Прологу. К нему также можно время от времени обращаться как источнику озарения и перспективы, когда изучается другая теософическая литература. Ссылка на эти три основных положения является полезным способом поставить любой предмет в более широкий и универсальный контекст — озаряющий и придающий верную значимость.

В некоторых местах проводятся собрания для проведения определённых исследований, соответствующих целям Теософического общества. Такие занятия должны принять дисциплину той конкретной работы, которую они пытаются проводить. Там делается определённая попытка прийти к заключениям, которые могут быть записаны. Потому очень важно, чтобы был надёжный и умеющий работать в качестве секретаря человек, который бы делал ясные записи о работе группы.

Должно быть определенно записано, во-первых, какая попытка предпринималась, какие средства применялись, и наконец, каков был результат. В случае работы по сравнению текстов нужно давать точные ссылки на страницы и вести строгие записи всех прочих подробностей. В заключение любой исследовательской работы должен быть составлен отчёт. Его нужно обсудить на группе, внести поправки, если это будет сочтено необходимым, и насколько возможно он должен быть одобрен всеми её членами.

Иногда обсуждается вопрос о желательности медитации на собраниях членов ложи. Не всякий хочет медитировать. Потому лучше всего устроить так, чтобы те, кто хочет участвовать в медитации, приходили чуть раньше. Также хорошо, если есть возможность проводить медитацию в другой комнате, не в той, в которой будет общее собрание, чтобы приход остальных их не беспокоил, но это не всегда возможно. В других случаях на краткий период медитации на дверях комнаты можно повесить уведомление.

В книгах на эту тему предлагались разные простые формы групповой медитации. Можно предложить простой и короткий вариант. Цель такой групповой медитации двояка. Основная — это ещё один способ образования нашего ядра братства, при этом мы целой группой погружаемсся в молчание внутреннего поиска, вычищая из наших личностей некоторые из причин страданий человечества, и возможно, делясь с миром чем-то из того, что мы получаем. Есть также и второстепенная цель — такая групповая медитация может помочь членам начать, если они желают, свою индивидуальную медитацию. Групповая медитация должна быть короткой и простой, ибо немногие в состоянии поддерживать концентрацию или соблюдать молчание в течение более нескольких минут, а если пытаться делать это гораздо дольше, то может возобладать нетерпение.

Помимо самой медитации желательно, чтобы у собрания были определенные начало и конец. Это может принять форму непродолжительного молчания — не медитации в строгом смысле, а момента расслабления, в который члены могут успокоиться и произвести определённый настрой, какой они сами считают уместным.

Начало и завершение собрания — естественный повод для некоторого неформального общения. Когда члены собираются до начала собрания или пока не разошлись после него, естественно, происходит обмен личными новостями и общий разговор. В разных странах бывают очень разные обычаи и отношение к этому. Например, в некоторых люди более разговорчивы, чем в других.

Можно привести пример, какому плану фактически следуют на еженедельных собраниях членов в небольшой ложе одного европейского города. Пока члены собираются, пожалуй, в количестве около десяти, идёт беседа, причём это общий разговор — люди не разбиваются на маленькие отдельные группки. Они обсуждают текущие события личный опыт, кто что недавно прочитал, любые темы, с которыми кто-либо хочет познакомить других. Обычно это легкий непринуждённый разговор, и он способствует единению группы. Затем следует краткий период молчания, которым каждый может воспользоваться, как ему угодно.

В результате своих исследований, размышлений и опыта у членов нашего ядра братства есть что сообщить друг другу и широкой публике. Большáя часть такого обмена информацией происходит при обычных разговорах и обсуждениях, но иногда сложность и полнота того, что нам нужно сказать, делает необходимым доклад или лекцию. Это уже требует некоторой подготовки заранее и большей или меньшей степени формальности.

Целью этой книги не является давать инструкции о том, как выступать перед публикой или на собрании членов; тем не менее, есть некоторые соображения, особенно применимые к выступлениям с платформы Теософического общества.

В свете нашей первой цели мы не говорим, просто давая холодное интеллектуальное рассмотрение какого-нибудь предмета; мы говорим также для установления живых отношений с теми, кто нас слушает. Слова докладчика не просто сообщают информацию. Они должны быть посредником, через которого устанавливается эта связь. У аудитории на лекции тоже есть своя положительная роль. Их долг не просто сидеть, подобно рядам вёдер, ожидающих, что их наполнят. Они должны постараться уделить внимание тому, кто выступает перед ними, позитивно, то есть оставляя позади его слова и соединяясь с ним на плане смыслов, на плане сути, которую он несет. На самом деле у лекции есть многие черты групповой медитации, проводимой под руководством.

Как только председательствующий представил лектора аудитории, первая задача и выступающего, и аудитории получше познакомиться друг с другом и войти в более глубокую гармонию между собой. Многие опытные ораторы не сразу погружаются в свою тему, а позволяют себе немного времени на то, чтобы подружиться со своей аудиторией, приведя собрание в объединённое и отзывчивое состояние, начав несколько неформально и не утяжеляя свою речь.

Чувствительный лектор может ощутить на лекционном собрании во многом то же самое, что можно почувствовать на хорошем обсуждении, как было уже описано. Поначалу чувствуется постепенное объединение и углубление уровня этого единства. Зачем собрание подходит к своему полному расцвету, и похоже, в него вливается что-то большее, нежели совместный вклад выступающего и слушателей. Когда это достигается, он может начать подумывать о том, чтобы повести свою речь к завершению — достигнув высшей точки, он может завершить свою тему сильной концовкой. Если через какое-то время собрание не достигло максимального расцвета, тогда в любом случае докладчику нужно постепенно закругляться, поняв, что моментов достаточной глубины ещё можно будет добиться во время вопросов и ответов, которые будут после лекции.

В достижении успеха собрания докладчик в значительной мере зависит от своей аудитории; холодная, неотзывчивая аудитория, или, с другой стороны, легкомысленная и поверхностная, может похоронить надежды даже самого прекрасного оратора. Но даже несколько сочувствующих людей, разумно откликающихся и сотрудничающих с выступающим, могут облегчить задачу и изменить всё дело. По этой причине членам следует стараться помочь докладчику и думать вместе с ним, когда проводится публичная лекция.

Каждая лекция должна быть как следует подготовлена заранее, даже если её уже читали перед другой аудиторией. Было много дискуссий, нужно ли целиком писать текст лекции заранее или читать её просто по заметкам. Согласно этимологии этого слова, лекция — это что-то такое, что предполагается быть прочитанным. Но некоторые чувствуют, что если используется заранее заготовленный текст, теряется некоторая спонтанность. Однако это не обязательно так. Опытный лектор может прочитать лекцию так, что никто бы и не догадался, что он читает её по бумажке. Читая, он тем не менее может пересоздать всю лекцию заново.

Иногда можно заметить, что хороший диктор на радио, хотя и читает по подготовленному тексту, иногда подыскивает лучшее слово для более точной передачи смысла, как если бы он искал правильное слово в уме, хотя слово уже прямо перед ним в его тексте. То, что он как будто ищет слово — вовсе не притворство, а естественное следствие того факта, что он как бы заново создает свою речь, читая её. Форма может быть уже установлена, но она наделяется жизнью, которая спонтанная и новая, и приходит из свежего творческого усилия. Точно так же лектор-теософ может прочитать свежую и спонтанную лекцию, в то же время используя заранее заготовленный текст.

Конечно, ему придётся читать этот текст, постоянно глядя на свою аудиторию, уделяя ей своё внимание, а вовсе не закопавшись на всё время в свои бумажки. И если он не может на самом деле полностью воссоздать свою лекцию, давая ей свежую "душу" при чтении её, всегда будет оказываться, что прочитанная так лекция получается скучной и производит мало впечатления.

Опасность говорения по писаному в том, что лектор, готовя себе текст, легко поддаётся искушению вкладывать в него слишком многое. Слабым местом многих лекций является то, что у них слишком высокая плотность содержания. В них приводят слишком много фактов, делают слишком много утверждений, ссылаются на очень многие темы. А аудитория не может всё это усвоить, или даже различить среди этого, в чём же главное послание докладчика.

Если этой опасности удаётся избежать, то преимущество готового текста, или скорее, подробного конспекта в том, что тогда докладчик не блуждает слишком долго вокруг да около. В таких обстоятельствах он даже делается несколько менее зависим от таких обстоятельств как физическая усталость, которая может серьёзно обеднить то выступление, которое делается экспромтом.*

__________
* По моему опыту, составление такого конспекта — разумный компромисс между чтением по бумажке и выступлением экспромтом, сохраняющий живость выступления и в то же время позволяющий не упустить ничего из того, что собирался сказать. — Прим. пер.

В любом случае у каждого выступающего должно быть четкое чувство, позволяющее ему не сбиться с мысли и знать, когда пора закругляться. Иногда докладчики продолжают очень долго говорить просто потому, что не находят подходящего способа завершить выступление. Те, кто говорят просто по минутному вдохновению, не имея текста, заметок или даже систематического плана, не только менее надежны и ровны в своём выступлении, но с возрастом становятся склонны всё больше его затягивать.

Будь то благодаря готовому тексту выступления, заметкам или какому-то чёткому плану в уме докладчика, в лекции, помимо вдохновения, должна быть и дисциплина. И конечно, у неё должна быть не только форма, но и жизнь. Даже говорящий по бумажке должен быть в состоянии, если к нему приходит мысль и атмосфера собрания предоставляет какую-то особую возможность, говорить свободно, возможно, сказав что-то такое, о чём он никогда не думал раньше.

Тот докладчик, который действительно задался целью поделиться своей информацией, идеями или своим видением, не станет нервничать. Это когда наше внимание привязано к своей личности, мы становимся нервными и воображаем, что другие нас судят. Верно, что аудитория слушает не просто лекцию, а лектора как человека, но именно чему-то более глубокому в нём, а не поверхностной личности они уделяют внимание, если он им позволит. Они начинают сознавать его искренность, честность и прямоту, а также добрые намерения. Эти качества могут воссиять через то, что пожалуй, может быть не очень хорошо прочитанной лекцией, и могут её оправдать. Если докладчик искренне старается, как может, и стремится усовершенствоваться, чтобы быть более полезным, ему не надо ничего бояться, даже если он может оказаться не настолько хорошим оратором, чтобы пользоваться популярностью.

Собирая материал для лекции, лектор не должен начинать с широкого поиска информации и чтения множества книг. Его отправной точкой и основой самой существенной части его лекции должно быть то, что он уже знает сам, и его собственное отношение к этому — то, о чём он может говорить с уверенностью и из своего опыта. Так он сделает лекцию своей собственной. Не имеет значения, будет ли это простым и знакомым. Это для него лучший материал, потому что он сделал его частью своей жизни, и именно этим он способен произвести самое глубокое впечатление на других.

Основывая свою лекцию в первую очередь на этом, затем он может искать и другой материал, чтобы проиллюстрировать это и развить. Лекция, основанная на простых вещах, которую лектор сделал своей собственной, имеет силу и производит впечатление, каких не будет в выступлении, только что составленном из недавно прочитанного и основанном на чужих идеях и авторитете. Со временем чужие идеи могут стать нашими собственными, когда мы приведем в согласие с ними ту, другую половину себя, которую мы называем опытом, но пока чужие мысли в нашей лекции перестанут быть в чём-то пустыми, нам потребуется некоторое время, чтобы как-то их усвоить.

Способность лектора забыть о себе должна также освободить его и от помпезного самоутверждения, и от того отношения самоумаления, при котором постоянно приходится оправдываться. Нужда во втором, пожалуй, гораздо менее очевидна, чем в первом. Когда мы выступаем с платформы Теософического общества, нам иногда приходится ссылаться на идеалы, опыты и стандарты, до которых сами мы далеко не дотягиваем. Чтобы делать это просто и с подлинной скромностью, мы должны совсем забыть себя и избегать, например, той застенчивой несерьёзности, за которой стоит мотив самооправдания и попытка защитить себя. Как только мы лично смущаемся по поводу вещей более глубоких, мы перестаём их выражать и ставим барьеры на пути к ним.

Говорящий с платформы Теософического общества представляет Общество, даже если его послание очень индивидуально. Он должен хорошо держаться, быть чист, опрятно, но неброско одет, и во всех отношениях должен быть достойным представителем такого великого движения. Никому не достичь этого, притворяясь чем-то бóльшим, чем он сам является. Наше Общество посвящено истине, и лучше всего мы его представляем, будучи правдивыми.

Многому можно научиться, слушая с симпатией лекции других людей — не только хороших ораторов, но и тех, кто может быть даже не так хорош в выражении себя, как мы сами. Это слушание должно быть гораздо меньше критично аналитическим, чем одобрительным, и без мысли о себе. Нередко, сами научившись гладко говорить, мы перестаём слушать других, а больше предпочитаем говорить сами. Это ошибка, и знак неопытности и незрелости. Чтобы передать что-то другим через речь, мы должны и учиться получать что-то сами таким же образом, слушая других. Отдача и получение — это лишь два аспекта одного процесса. Они неразделимы, и невозможно быть хорошим в одном, если ты плох в другом. Есть некоторые, которым нравится часто фигурировать в качестве дающих, потому что так им кажется, что они достигают некоего превосходства над теми, кто получает. Но теософ, который сознаёт единство, стоящее за всяким опытом, и не будет пытаться таким образом разделять жизнь надвое. Нет лучшего способа сформировать у оратора правильное отношение, чем учась быть доброжелательным и заинтересованным слушателем.

Нередко после лекции просят задавать вопросы. Они дают выступающему шанс прояснить любые затруднения и по-новому проиллюстрировать основную тему своей лекции. Также они могут дать ему некоторые указания на то, насколько он действительно достиг контакта с аудиторией, и по-настоящему ли его поняли. Ответы на такие вопросы должны быть краткими и по существу. Обычно прояснению смысла больше помогают краткие ответы на многочисленные вопросы, чем очень длинные ответы на совсем немного вопросов. Ответы должны в значительной степени ссылаться на основную тему лекции, и хотя могут расширить эту тему, чтобы помочь спрашивающему, не должны развивать новую тему, совершенно не связанную с предыдущей. Консервативная политика в этом отношении помогает усилить эффект уже прочитанной лекции, но введение новых тем, которые никак нельзя уже адекватно развить, может только смазать впечатление, которое эта лекция должна произвести.

Сессия вопросов и ответов обычно не должна занимать основную часть собрания. На вопросы нельзя давать больше времени, чем на саму лекцию. Однако бывает, что собрание посвящено вопросам и ответам, чему не предшествует никакой лекции, и отвечает на них как один лектор, так и целый президиум выступающих. В этом случае иногда бывает полезно, если перед вопросами будет очень краткое выступление на 5-10 минут, задающее тему или придающее некоторую связность последующему. Может быть также заранее договорено, что вопросы будут задаваться по определенной теме. Если вопросы не связаны между собой и задаются в разнобой, то встрече будет недоставать единства и смысла, даже несмотря на отдельные моменты озарения. Иногда единство может сохранять председательствующий, отбирая вопросы из переданных в записках.

Некоторого единства всего собрания не следует достигать каким-то стесняющим или искусственным способом, а также обременительными ограничениями. Если его поддерживать легко, но всё же не упускать совсем из виду, оно будет удивительным образом сохраняться. Воздействие и эффективность такой встречи очень улучшит как общее её единство, так и объединённость общей идеей конкретных ответов на вопросы. Практическое поддержание такого единства является в основном долгом председателя, и он лучше всего его достигнет, если не станет заходить дальше упоминания его в словах.

Также долгом председателя является поддерживать течение собрания, не позволяя чрезмерно задерживаться на одном вопросе. Если он переходит к вопросу незадолго до того, как тема предыдущего бывает исчерпана, сессия вопросов и ответов приобретает больше живости и остроты. Лучше, чтобы люди уходили, чувствуя, что они могли бы получить ещё больше чего-то хорошего, чем что они получили его слишком много.

Когда лектор не знает ответа на заданный ему вопрос, он должен искренне и с достоинством это сказать. В том, что не знаешь ответа на вопрос, нет ничего позорного, но вот если претендуешь на авторитет, которого не имеешь, это очень дискредитирует.

Время от времени при выступлениях с нашей платформы используются разнообразные приспособления. Чтобы проиллюстрировать доклад, иногда используют диаграммы, фильмы и цветные слайды. Бывает, что они прекрасно служат объяснению некоторых типов материала. Однако эти средства не подходят к многим темам, которыми мы занимаемся больше всего, а когда используются в них, могут создать впечатление неглубокого и поверхностного подхода. Так многие темы, интересующие членов Теософического общества, не могут быть переданы в предметном и наглядном виде, а потому им совершенно не подходит такая подача. Есть опасность, что фильмы и подобные приспособления станут самоцелью, а теософия и цели Общества забудутся за поверхностным наслаждением иллюстрациями и техникой. Но используемые осмотрительно и в подходящих обстоятельствах технические приспособления могут быть очень полезны.

Иногда диаграммы очень помогают закрепить внимание аудитории, когда разбираемая тема довольно абстрактная. Однако диаграмма должна быть не целью, а средством. Не нужно, чтобы аудитории приходилось прерываться просто на то, чтобы понять диаграмму. Её нужно привести к какому-то пониманию предмета, который диаграмма предназначена иллюстрировать. Иногда лектору может послужить просто школьная доска, чтобы начертить одну или две диаграммы, записать необычное слово, используемое им, или просто нарисовать что-то для привлечения внимания к сказанному.

Некоторые лекторы прилагают много искусного труда на разработку моделей, электрически или механически приводимых в действие и живо передающих или иллюстрирующих какую-нибудь идею. Конечно, нужно, чтобы такие машины были переносными и приспособляемыми к разным условиям, если они используются более, чем в одном месте. Например, лектор с машиной, работающей на переменном токе, может оказаться в местности, где сеть всё ещё работает на постоянном,* кроме того, напряжение не во всех странах одинаковое.

__________
* Книга написана в 50-х годах, и хотя в конце XX в. автор обновил её, в некоторых местах остались замечания, которые давно уже неактуальны. — Прим. пер.

Использование всех этих видов вспомогательных технических средств фактически зависит от докладчика. У некоторых есть естественная склонность эффективно пользоваться ими, а у других нет такого желания и они предпочитают обходиться без них. Тем, кто умеют ими пользоваться с хорошими результатами, следует, насколько возможно, прибегать к их помощи.

Новые достижения науки и техники, вероятно, в будущие годы дадут нам много искусных инструментов для выражения и иллюстрации. Но главная человеческое задача, стоящая перед Теософическим обществом, останется той же самой и никогда не изменится просто техническими средствами.

Еще одним техническим средством является система звукоусиления, при помощи которой слова оратора сразу же воспроизводятся громкоговорителями в том же зале или других частях здания. Если задача просто обеспечить слышимость в зале, а не передавать звук не поместившимся в переполненный зал слушателям, то опытные ораторы с хорошим голосом нередко предпочитают обходиться без микрофона, полностью полагаясь на свои речевые способности. Это позволяет избавиться от возможного источника раздражающих искажений и эхо. С другой стороны, необходимо убедиться, что оратор адекватно оценил акустические свойства зала и сможет наполнить его своим голосом без системы усиления. Надо помнить, что проверка в пустом зале может ввести в заблуждение, поскольку присутствие людей вносит существенные изменения в акустические условия, уменьшая отзвуки и поглощая звук сложными и мягкими поверхностями одежды слушателей.

В случае собрания на открытом воздухе, когда голос оратора ослабляется пространством, нужно серьезно рассмотреть возможность использования какой-нибудь системы звукоусиления. Когда используется арендованное оборудование или незнакомый зал, всегда нужно проверить это заранее, чтобы убедиться, что не возникнет никаких нежелательных эффектов.

Полезным прибором в нашей работе является магнитофон или диктофон, позволяющий записывать что угодно на пленку или кассету. Это позволяет удалённым ложам получать записи выступлений докладчиков, которые не могли присутствовать там лично. Записанные лекции никогда не бывают так эффективны, как личное присутствие лектора; даже фильм или видеозапись не создают живой связи между лектором и аудиторией. Однако очень помогает, если часть слушателей такой записи в прошлом уже встречались с докладчиком и сохранили живое впечатление от его присутствия, но всё же эффект записанного в выступлении всегда слабее, чем живого. Связь между говорящим и слушателями так гораздо менее непосредственная, и не возникает того же взаимодействия и сочетания присутствий.

Те ложи, у которых есть магнитофон, также могут делать записи местных или приглашённых докладчиков для распространения в других местах. Лучше сохранять оригинал записи и делать её копии для распространения, ибо запись может легко испортиться или даже быть случайно стёрта.

В добавление к использованию для распространения докладов, диктофон можно использовать и в обычной работе ложи. С его помощью лекторы ложи могут совершенствоваться, слушая свой собственный голос. Также прослушивая записи обсуждений, со всеми их блужданиями и неуместными замечаниями, участники иногда могут получить новые озарения и взглянуть на предмет с новой стороны.

Чтобы обеспечить ложи новыми и интересными докладчиками, лекторов часто посылают в лекционные туры. Нередко это делается на международной основе, и видные члены Теософического общества иногда могут ездить из страны в страну, давая другим членам возможность встретиться с ними и их послушать. В пределах одной страны также те, у кого лучший талант к выступлениям, могут иногда посылаться в тур по ложам. И даже внутри группы лож в какой-то части страны может быть большой обмен докладчиками.

Суть всех этих схем в сотрудничестве между группами для экономии времени и сокращения расходов. Кое-что об этом можно будет сказать, рассматривая работу штаб-квартир секций, но здесь мы заняты в основном той ролью, которая играет ложа. Должностные лица ложи должны оперативно и полноценно сотрудничать во всех предварительных приготовлениях тура, организуемого штаб-квартирой секции или федерации, и помогать с такими подробностями как выбор дат, названий лекций, маршрутов местных переездов, адреса, по которому остановится лектор и времени и места собраний.

В зависимости от географических расстояний и обычаев страны путешествующим лекторам приходится проводить сколько-то времени в одном месте. В некоторых странах с небольшими расстояниями, где высокая плотность населения и многочисленные ложи, лектору бывает необходимо каждый день прибывать в новое место. Это связано со значительными затруднениями и для лектора, и для тех, к кому он приезжает. Но в других странах лектору иногда можно передвигаться медленно, проводя по неделе или даже по нескольку в каждом из мест. Скорость, с которой ему придётся перемещаться, также может зависеть от его международной важности и от его загруженности по времени или по другим обязанностям.

Давайте рассмотрим случай лектора, которому каждый день приходится приезжать в новое место. Чтобы получить от него максимум возможного, необходимо посмотреть на вещи с его точки зрения. Он приезжает в незнакомое место, останавливается в незнакомом доме или гостинице и встречается с большим количеством незнакомых людей. Вероятно, он уже посетил множество подобных мест и должен посетить ещё больше в ближайшем будущем. Ему скорей всего приходится есть в разное время и разную пищу, и он может в какой-то степени страдать от плохого пищеварения. Условия сна у него каждую ночь меняются, и у него нет возможности установить какой-нибудь постоянный ритм жизни. Ему нужно постоянно помнить график своих поездок и проверять, не опаздывает ли он на нужный поезд, автобус, самолёт или корабль.

Фактически, он испытывает значительное напряжение. Его некоторая неприкаянность, недостаток личного пространства и необходимость его, возможно, чувствительного темперамента приспособиться к новым людям, ситуациям и незнакомой атмосфере — всё это очень тратит жизненные силы даже самого опытного разъездного лектора. А ведь некоторые ездящие с лекциями не так опытны, начав такие выступления уже в довольно преклонном возрасте, завершив профессиональную карьеру и выйдя на пенсию, когда их приспособляемость и выносливость заметно снизились в сравнении с теми, какими они обладали в молодости. Напряжение, накладываемое постоянной сменой обстановки, и тонкие требования, предъявляемые новыми ситуациями, гораздо больше, чем то напряжение, которого требует само чтение лекций.

Потому нужно приложить все усилия, чтобы избавить приезжего лектора от всяких лишних проблем и утомления. Кто-то из членов должен встретить его сразу по прибытии и проводить в то место, где он остановится. Местным может быть легко найти дорогу от вокзала до какого-то дома в этой местности, но для новоприбывшего это может оказаться трудным и стоить ему лишнего беспокойства. Для его комфорта также важно, чтобы его доставили в это место как можно скорее, поскольку это позволит ему почувствовать, что у него уже есть личная база для действий на этой местности. А то иногда лектора привезут пообедать не в тот дом, в котором он остановится на ночь, затем в другое место, где он будет читать лекцию, и наконец, уже поздно вечером — в то место, где он будет спать. Это может оказаться для него довольно изнурительным опытом, особенно в долгой лекционной поездке. Это лишает его личного пространства, не оставляет ему времени разобраться со своей корреспонденцией или другими делами, а также возможности уединиться, что было бы полезным перед чтением лекции. Некоторые выдерживают это лучше, чем другие, но почти любой лектор предпочтёт на новом месте как можно быстрее расположиться там, где будет его временный дом — будь то частный дом или гостиница.

Адрес, по которому остановится лектор, должен быть сообщён ему заранее, поскольку он может захотеть перенаправить туда свою корреспонденцию. Нужно постараться, чтобы любые письма передавались ему сразу же по прибытии, а полученные после его отъезда были пересланы ему быстрым и надёжным способом.

Как только лектор расположился в том месте, где он будет жить во время своего визита, ему нужно предоставить столько личного пространства и уединения, сколько ему потребуется. Часто у него может быть какая-то работа — ответить на письма или сделать приготовления, нужные для его выступления. В любом случае ему нужно дать время, которое он сможет спокойно провести один, если пожелает. Большинство разъедающих лекторов бывают рады лично познакомиться с членами и помочь им с их проблемами или дать личный совет, если его попросят, но чрезмерная нагрузка такого характера может стать для лектора очень утомительной, от чего может пострадать сама работа для Теософического общества, ради которой он прибыл.

Тем, кто будет следить за личным комфортом лектора, помогут хорошее чувство сопереживания и некоторое воображение. Так, не нужно допускать, чтобы его приводило в замешательство неадекватное устройство туалета и он страдал от этого. Туалет должен быть доступен непосредственно до и после лекции, а также в том месте, где поселили лектора; нельзя допускать, чтобы ему по ночам пришлось долго блуждать по тёмным коридорам в незнакомом доме. Нужно смотреть, чтобы удовлетворялись и другие возможные личные потребности. Например, долгое турне ставит докладчика перед проблемой стирки, так что те, кто его принимают, должны быть готовы при необходимости помочь ему с этим.

Постель должна быть чистой и удобной, а место для сна тихим. Если отель бронируется заблаговременно, то обычно бывает можно устроить, чтобы номер не выходил на шумную улицу, железную дорогу или трамвайную линию. Также обычно бывает возможно забронировать тихую гостиницу, где не будет происходить танцев всю ночь, попоек и пения. Когда путешествуют вместе женатые пары, им нужно предоставить две кровати.

Многие из лекторов Теософического общества предпочли бы питание без мяса, рыбы и птицы. Многие из тех, кто много ездит с лекциями, обнаружили, что в отелях наиболее удовлетворительное обслуживание в этом отношении они могут получить, если просто объяснят, что они едят, а что — нет, вместо того, чтобы объявлять себя вегетарианцами или делать какое-то другое подобное общее заявление, которое может быть понято неправильно. Те, кто делают приготовления для приёма лектора, должны заранее убедиться, что не затруднят его последующие отношения с менеджерами отеля, описывая его потребности так, что они могут показаться странными и неразумными.

Когда наступит время отъезда лектора, его нужно будет доставить на вокзал или в иной пункт отправления. Если он переезжает на новое место каждый день, то лучше всего устроить так, чтобы он мог выехать утром и прибыть на новое место к обеду и мог отдохнуть или поспать после него.

Если приезжающему лектору пришлось плыть по бурному морю, где он, возможно, страдал от качки, или проделать какое-то другое долгое и утомительное путешествие, было бы правильно устроить так, чтобы у него оставалась ночь в том месте, куда он прибыл, чтобы он мог спокойно поспать, прежде чем прочитает свою первую лекцию. Хорошо отдохнувший лектор, не страдающий от быстрой смены часовых поясов, не уставший от качки или недостатка сна и не имеющий слишком плотную программу, исполнит свою работу гораздо лучше.

Большинство вышеприведённых наблюдений приложимы также к лектору, приехавшему в одно место на несколько дней или недель. Его долгое пребывание там делает возможным наладить с ним личный контакт большему числу членов, а организаторы его визита или те, у кого он остановился, должны убедиться, что не монополизируют слишком своё общение с ним, и другим членам предоставляется возможность с ним встречаться.

У тех, кому наносит визит разъезжающий лектор, есть свои обязательства, и у него самого есть обязательства. Он должен делать всё, что может, чтобы быть предупредительным к тем, кто его принимает, быть внимательным к окружающим и компании, в которой он окажется, полностью отдавая себя работе, которую прибыл выполнить. Он всегда должен действовать с некоторой осмотрительностью и непредубежденно, и особенно, если его пребывание будет сравнительно долгим, не втягиваться в дела, связанные с местными расхождениями во мнениях. Здесь опять лектору будет полезно, если он научится быть хорошим слушателем.

Иногда рассматривается вопрос, должен ли лектор путешествовать один или в сопровождении кого-либо ещё. Вряд ли нужно говорить, что эффективность его визита может сильно снизиться, если он прибывает, окруженный группой спутников, сопровождающих его просто для развлечения. Такие лишние попутчики могут отгородить его от тех местных членов, с которыми он хотел бы пообщаться и доставят лишние хлопоты принимающей стороне.

Когда лектор уже преклонных лет или занимает высокое должностное положение в Теософическом обществе, тогда иногда бывает весьма уместно, чтобы его сопровождал секретарь или кто-либо ещё, кто будет заниматься подробностями его поездки и смягчать тяготы, неизбежные в таких путешествиях. В некоторых случаях бывает очень удобно, если такой человек может также действовать как переводчик лектора, когда путешествуют по стране, где в ходу другой язык. Однако в любом случае от человека, который путешествует вместе с лектором, требуется большой такт. И он требуется в ещё более тонком аспекте, если сопровождающее лицо является мужем или женой лектора.

Когда приезжает лектор, ложе нужно рассмотреть, какую пользу она собирается извлечь из этого случая. Например, насколько много лектор будет выступать перед широкой публикой, а насколько только перед членами? Конечно, если он собирается провести некоторое время в этом месте, ему надо дать возможность выступить и только перед членами. Мы уже подчеркивали, что для ложи неправильно всегда работать только публично, и что встречи только для членов и культивирование совместной групповой жизни существенно важно. Пренебрежение встречами членов делает ложу малопригодной и для публичной работы. Если лектор проведёт в ложе выходные и готов прочитать три лекции, то по крайней мере одна из них должна быть только для членов, чтобы у него была возможность разговаривать как член с другими членами. А если будет две лекции, то только для членов должна быть одна из них, если возможно. Но в некоторых случаях бывает уместно, чтобы только для членов были все его выступления.

Такое выступление для членов не обязательно должно быть более сложным, чем лекция для широкой публики. Иногда предполагается, что у членов должна быть какая-то подготовка и что они уже изучали тему ранее, но суть здесь скорее в том, что мы полагаемся на внутреннюю реальность нашей близкой связи в формировании ядра братства.

Момент, который нужно учесть при распределении докладов между публичными и закрытыми, это способности самого лектора. Некоторые достигают большого успеха, читая публичные лекции, тогда как другим лучше удаются выступления для членов. Иначе говоря, есть лектора, которым лучше удаётся деятельность, внешняя по отношению к нашему ядру, а есть такие, которые лучше совершают работу, ориентированную внутрь. Нужны и те, и другие, но обычно упор на внешний аспект нашей работы слишком преобладает.

Собрания любого рода должны быть правильно объявлены заранее. В случае особых выступлений перед членами, каждый из них должен быть уведомлен о собрании, чтобы он мог планировать своё время. Тема публичной лекции обычно выбирается из списка, присланного лектором заранее; но тема выступления на собрании только для членов нередко оставляется на выбор самого лектора.

Публичная лекция нуждается в названии и подходящем объявлении заранее. Некоторые докладчики занижают ценность хорошего материала, давая лекции скучное название. Однако название лекции не должно быть кричащим или слишком многообещающим и возбуждающим чрезмерные ожидания. Если оно слишком броское и вызывающее, слишком напоминающее почерк опытного рекламщика, оно не вызовет отклика у интеллигентных и уважающих себя людей, которых мы были бы рады привлечь в Теософическое общество. Хорошее название — это такое, которое спокойно указывает любопытную тему и просто и естественно связывает себя с чаяниями и стремлениями тех, кого мы хотели бы видеть на лекции, и вызывает у них интерес.

Средства рекламы в разных местах используются разные. Хорошее объявление в газете, предпочтительно на странице, посвящённой публичным уведомлениям, а не среди прочей рекламы, особенно религиозных сект и сообщений о церковных службах, бывает полезно и даже существенно важно, если опубликовано за день или два до собрания, но некоторое подготовительное информирование нужно провести задолго до него. Это делается распространением листовок, в том числе с полной программой мероприятий ложи, информированием друзей и любыми другими разумными средствами, привлекающими внимание к мероприятию, но не выходящими за пределы хорошего вкуса. Опросы показали, что большая часть новых членов для приходит в Теософическое общество благодаря дружбе с теми людьми, которые уже в нем состоят. Члены могут использовать приезд хорошего лектора как полезную возможность ближе познакомить своих друзей с нашим Обществом.

Привлекательной для публики должна быть не только тема, но и сам докладчик. Если он много путешествовал, прибыл из какой-нибудь отдалённой страны или имел какой-нибудь другой интересный опыт, иногда бывает возможно дать какую-то информацию о нём в колонке светской хроники местной газеты. Если он написал какие-то книги о теософии, они должны продаваться на встречах с ним.

Публичное информирование не заканчивается предварительной рекламой или даже самой лекцией, поскольку последующий репортаж о ней в прессе предоставляет дополнительные возможности. При попытках установить полезные контакты с прессой необходимо чувствовать разумные пределы возможного. Ведь редактора газеты постоянно осаждают люди, пытающиеся использовать её страницы для продвижения дела, за которое они ратуют или для рекламы своих мнений. А он борется за то, чтобы добиться некоторой беспристрастности, не вставая ни на чью сторону, и пытается выделить настолько равное количество места для столь многих конкурирующих интересов, насколько возможно. Краткий беспристрастный репортаж скорей его устроит и завоюет его сотрудничество, чем чьи-то наглые попытки бесплатно заполучить большое рекламное место в его газете. В репортаже о лекции нужно попытаться дать всего лишь несколько моментов, но хорошо и ясно. Если на собрание приходит репортёр, то он обычно бывает рад получить какие-то направляющие или краткое изложение моментов, которые он может упомянуть, рассказывая о лекции. Нередко ему затем бывает нужно ехать в другое место делать другой репортаж, и он будет не против, чтобы часть работы сделали за него.

Если лектор проводит в одном месте некоторое время, можно предпринять усилия, чтобы предоставить ему возможность выступить в других организациях, а не только в Теософическом обществе. Возможно, что он сможет выступить по радио, появиться на телевидении или провести другую общественную работу. Обеспечение ему таких возможностей будет в значительной мере зависеть от местных членов Общества, а их успех в этом направлении — от того, насколько широки их собственная деятельность и связи в городе, в котором они живут.

В связи с важной лекцией или серей лекций бывает необходимо обеспечить возможность более неформально продолжить вызванный ею у публики интерес. На самой лекции должна быть доступна литература, а также в объявлениях на каждом собрании нужно сообщать о возможности воспользоваться библиотекой. Должны быть члены, готовые завязать с новопришедшими дружеские контакты, записать их имена и адреса.

Одних лекций недостаточно; фактически, время лекций, как единственного способа контакта с широкой публикой, прошло. Они ещё сохраняют свою ценность, и через них может проводиться работа, которую нельзя проделать другим способом. Но сегодня люди ищут чего-то большего, чем просто слушание лекций. Потому всякая лекция, которая пробудила интерес, должна вести к чему-то другому и большему.

Ценным способом продолжить лекцию или серию их может быть ряд открытых встреч для изучения и обсуждения. Такие занятия вполне уместно включить в программу любой ложи, вне зависимости от того, связаны ли они с какой-то лекцией. Они должны проводиться похоже на встречи для членов, но так как допускается широкая публика, быть более простыми и включать больше повторений, а поскольку люди склонны посещать такие встречи нерегулярно, выбывая из группы и подключаясь к ней в середине, они будут меньше связаны между собой и организованы не так, чтобы быть строго последовательными. Каждая будет в какой-то мере самодостаточной, хотя возможно и составляя часть какой-то серии.

Похоже, у любого особого события в Теософическом обществе есть своя скрытая сторона, будто съезд или визит особо вдохновляющего лектора, раскрывший членов по-новому и давший им новое видение. Было замечено, что после такого события в Общество нередко приходят новые люди, хотя бы сами они и не принимали участия в этом мероприятии и даже совсем о нём не знали. Это происходит так, как если бы она запустила некие невидимые мысленные волны, повлиявшие на восприимчивых людей, живущих неподалеку.

Если лектор приезжает в страну, язык которой отличается от его собственного, ему может потребоваться переводчик. Если лектор может сносно произносить слова этого языка, он может решить, что будет читать по заранее подготовленному тексту, а переводчик будет вмешиваться только когда задают вопросы. Если же переводчик переводит его речь предложение за предложением, то между лектором и аудиторией получается некоторый барьер, и связность речи легко нарушается, однако если незнание языка аудитории составляет ещё больший барьер, услуги переводчика необходимы.

Если лектор и переводчик уже хорошо привыкли к друг другу, как бы уже составляя одну команду, то им бы лучше и продолжить вместе, чем если бы на разных лекциях работали разные переводчики. Едва ли нужно говорить, что переводчик должен отставить свой собственный темперамент в сторону и быть безличным инструментом, через который смысл лекции должен течь к аудитории, ничего не теряя и ничего не приобретая от самого переводчика.

Наша аудитория, вероятно, будет состоять в основном из обычных людей, посещающих популярные лекции на разные темы. Мы можем предложить им информацию и идеи, освещающие некоторые проблемы, с которыми они, вероятно, встретятся. Также мы стараемся пробудить в них некоторую терпимость, доброжелательность и понимание, в которых так нуждается современный мир.

Но у нас также есть слушатели, более культурные и возможно, более интеллектуальные. Лекции, даже самые популярные, должны читаться так, чтобы не оттолкнуть таких людей. В теософии есть богатство и глубина, которые ждут их, если только их побудить к исследованию. Иногда их сложность в том, что для них как раз ум и является "убийцей реального", и за критическим анализом подробностей они могут упустить общую широкую картину. Потому мы должны убедиться в том, что подробности, которые мы сообщаем, не являются уязвимыми местами и не противоречат здравому смыслу.

Есть среди них и люди, от природы открытые к мистическому или оккультному, которые могут откликнуться на теософию с некоторой степенью внутреннего опыта. Трудность таких людей нередко в том, что их опыт и понимание были ограничены какой-то одной традицией или способом выражения, которые для них очень важны, и потому у них возникает сопротивление, когда их наводят на то же открытие, обставленное иначе или выраженное другим языком. В Теософическом обществе, как и вне его, встречаются люди с разными сродствами с конкретными традициями выражения тех же истин, с которыми они встречались в прошлом. Некоторые по темпераменту — буддисты, некоторые — гностики, некоторые — древние египтяне, а некоторые откликаются на учения разных школ йоги или на какие-либо представления христианства, и мы должны постараться в какой-то степени встретить их на предпочтительной для них территории.

Говорить с каждым, используя его собственную особую терминологию, невозможно, но в наших популярных лекциях нужно добиваться некоторого качества, искренности и тонкости чувства. Более вдумчивый и чувствительный слушатель быстро замечает любую фальшь или поверхностность. Тем, кто выступает с лекциями от Теософического общества, не нужна интеллектуальная сложность, им скорее всего нужно будет заняться более простыми темами — человеческой природой и назначением нашей жизни, о чём уже раньше так много было говорено. Но то, что говорится, должно быть сказано искренне и вызывать отклик. Это должно исходить от такого человека, который честно и терпеливо старается применять теософию к собственной жизни. Именно это придает силу словам наших лучших и самых успешных ораторов.

Иногда ложа приглашает выступить на своей платформе постороннего докладчика, не являющегося членом Общества. Это может быть полезным, если он не не входит в столкновении с сутью атмосферы и этики нашего ядра. Он должен приглашаться, потому что он хороший и подходящий лектор, а не просто чтобы заполнить дыру в программе. Лучше проводить меньше публичных лекций, чем попадать в какую-то зависимость от неподходящих посторонних докладчиков.

Нелегко определить, что же делает постороннего докладчика неподходящим. Конечно, это может быть его тема, но гораздо чаще — мотив. Поскольку наша платформа столь открыта, нами нередко пользуются. Мы заинтересованы в братстве и углублении понимания, и нас не интересуют претенциозные так называемые "оккультные" заявления и притязания, равно как и продвижение каких-то организаций, личностей и их деятельности. Это не наше дело — обеспечивать вербовочные собрания другим группам и организациям. Много кто говорит о братстве, но не в состоянии передать его дух.

Так что выбор посторонних докладчиков должен делаться с точки зрения того, насколько они способствуют нашим собственным целям и работе. Мы несём своё собственное послание. И если мы приглашаем кого-то выступить с нашей платформы, тому должна быть конструктивная причина — это должно быть потому, что он может внести в наше дело полезный вклад, и благодаря этому мы идём ему навстречу. Неправильно приглашать кого-то по отрицательной причине, просто в силу нашей несостоятельности.

Мудрее не заводить привычку регулярно приглашать посторонних докладчиков. Если такого докладчика приглашают опять, то это должно быть после заметного промежутка времени и не на основе какого-то постоянного обязательства. Ни при каких обстоятельствах ложа не должна становиться группой последователей какого-то внешнего лектора или подчинённым придатком какой-то другой организации или движения.

Независимость Теософического общества должна сохраняться даже в том, что касается публичных выступлений наших собственных членов, и ясность относительно этого всегда должна вноситься председательствующим на любой публичной лекции. Те, кто говорят с платформы Общества, не должны распространять на него в целом или на какого-либо из его членов свои собственные мнения, учение и приписывать ему веру в них. На любой напечатанной программе собраний общества следует указывать, что все выступающие выражают только свои личные взгляды и ни при каких обстоятельствах эти мнения не представляют официально Теософическое Общество и не связывают кого-либо из его членов.

Каждая ложа должна стремиться иметь по крайней мере небольшое собрание книг, чтобы выдавать их членам и широкой публике. Чтобы давать их читателям и обеспечить их возврат, нужно организовать их адекватное хранение и каталогизацию.

Если библиотека небольшая, то может быть достаточно вести список книг и регистрировать их выдачу и возврат в тетрадке. Но если их больше пары сотен, то лучше сделать правильный каталог, заведя отдельную карточку для каждой книги. На карточках должны быть названия и номера книг; они должны храниться в специальном ящике. Когда читатель берет в библиотеке книгу, на карточке записывается его имя и дата, а карточку перемещают в другой каталожный ящик, пока книгу не вернут. Так книги, имеющиеся в наличии, будут полностью записаны. Также нужно вести список тех читателей, которые не являются членами общества, вместе с их адресами.

Также полезно проштемпелевать дату выпуска книги на специальной справочной странице, вставленной в начале книги, на которой также будут иметься подробности правил оплаты и возврата. Это будет напоминать читателю о его обязательствах.

Книги можно классифицировать любым способом, который представляется подходящим. Нумеровать книги можно просто в порядке поступления их в библиотеку. Также необходим какой-то способ обозначения дубликатов, например буквами после номера. Таким образом номер может сразу указывать на дубликат какой-нибудь книги в каком-либо из разделов и точно указывать, где она находится на полке.

Полезен также алфавитный указатель по имени автора. Он может быть выполнен также на карточках, где также будут указаны другие его имена, название книги, её номер и буквенный индекс. Такой указатель можно сделать еще более полезным, если он будет не на карточках, а на металлической координатной табличке, какие можно приобрести в фирмах, торгующих офисным оборудованием. Несколько таких табличек, подвешенных на раме на стене, могут содержать несколько тысяч наименований, так что их можно будет быстро просмотреть, не копаясь в каталожных ящиках.

Если в библиотеке больше двух-трёх тысяч книг, то библиотекарю неплохо бы изучить системы классификации и каталогизации, используемые в публичных и университетских библиотеках, и посмотреть, которая из них лучше подойдёт к потребностям его собрания книг.

Работа библиотекаря ложи довольно тяжёлая, и если в ней больше нескольких сотен книг или их часто берут читатели, ему понадобится помощь в постоянном записывании, внесении новых книг, их классификации и протирке от пыли, а также в слежении за теми книгами, которые долго не возвращают.

Финансирование библиотеки ложи тоже требует внимания, и все финансовые операции должны записываться, если становятся частыми. За выдачу каждой книги обычно взимается небольшая плата. Посторонних читателей обычно просят внести депозит, обычно с них взимают несколько бóльшую плату, чем с членов Теософического общества, для которых пользование библиотекой можно сделать вообще бесплатным.

Некоторые библиотеки высылают книги по почте удалённым членам, беря с них депозит и так покрывая почтовые расходы. Это тоже требует тщательной записи. Составление книжных посылок и их отправка — тоже задача, отнимающая время, и может быть, на долю библиотекаря падёт выбор книг, какие могут заинтересовать почтового читателя, и смотреть чтобы одни и те же книги не посылались два раза одному читателю.

Неприятной частью работы библиотекаря нередко бывает возвращение книг, застрявших у должников. Иногда это требует неоднократных звонков им. Многие люди очень беспечно относятся к библиотечным книгам, и библиотекарю нередко приходится наблюдать более мрачные аспекты человеческой природы. Потому он нуждается в самой полной помощи и сотрудничестве коллег и других членов.

От библиотеки ложи обычно нельзя ожидать самоокупаемости, и время от времени её бывает нужно финансировать из фондов ложи, особенно для приобретения новых книг.

Выбор новых книг для библиотеки зависит от нескольких соображений. Если поблизости есть хорошая публичная библиотека, то не дело ложи — дублировать её работу и приобретать запас таких книг, которые уже там есть. Если же такой библиотеки под рукой не оказывается, то библиотека ложи может иметь в фонде и обычную литературу, но в небольших количествах, всё же специализируясь на тех трудах, которые относятся к области целей Теософического общества.

Какие труды, относящиеся к этой специализированной литературе, можно будет с пользой приобрести для библиотеки, в значительной степени будет зависеть от языка страны и доступной на нём литературы. Также это будет зависеть от вкусов членов. Книги, которыми будет пополняться библиотека, должны быть здравыми и искренними трудами, а не глупыми и написанными в сенсационным духе. Нельзя, чтобы Теософическое общество отождествляли с пустой или даже вредной литературой, которую так часто называют "оккультной", но эксплуатирующей жадность, легковерие и погоню за сенсациями.

Книги, опубликованные ведущими членами Теософического общества, должны быть хорошо представлены. Наши члены, написавшие или пишущие книги, являются важным фактором нашего ядра, и их работы заслуживают изучения и уважения их собратьев по Обществу. Важно также, чтобы приобретались и изучались не только старые книги, но и недавно вышедшие. Теософическая литература постоянно пополняется, и некоторые важные книги появились совсем недавно.

Обычно пополнение библиотеки из года в год происходит согласно преобладающим в данный момент идеям. Некоторые книги также поступают от членов или от семей умерших членов. Но хорошо бы, чтобы время от времени думали об общем балансе библиотеки. Вполне может оказаться, что некоторые темы там не очень хорошо представлены и могут быть пробелы, которые надо заполнить. Обычно это лучше делать постепенно. Поспешная закупка книг в порыве заполнить пробел может привести к неподходящему выбору.

Не все книги, которые дарят библиотеке, обязательно подходящи. Возможно, среди них будет много дубликатов уже имеющихся, и не все их нужно в ней оставлять. Также могут быть книги, совсем неподходящие для библиотеки. Ненужные книги можно предложить на продажу членам и широкой публике. Иногда дубликаты бывают полезны для передачи в другую ложу или для обмена с ней.

Теософические журналы тоже могут быть представлены в библиотеке и выдаваться членам. Необходимо вести тщательные записи выдачи журналов, если планируется такие журналы как "Теософист" собирать в подшивки. Фактически, мудрее не давать журналам вовсе покидать библиотеку, если подшивка делается вообще. Чем шире отражают выставленные журналы международную деятельность Теософического общества, тем лучше. Особенную возможность для этого предоставляет библиотека в штаб-квартире секции, потому что она вероятнее будет получать экземпляры многих журналов, выпускаемых его секциями в других странах.

Журналы и книги на иностранных языках представляют особую ценность, если удаётся убедить членов их читать. Труды, читаемые на иностранном языке, более медленно и иногда с трудом, нередко оставляют более глубокое впечатление, чем книги на родном языке, по которым могут скользить более поверхностно.

Библиотека может быть весьма ценной для ложи не только как подспорье в изучении, но и как площадка, где могут встречаться члены и широкая публика. Когда копаешься в книгах, это даёт много возможностей. Даже когда регулярные публичные собрания прекращены на время праздников, нередко остаётся возможность держать библиотеку открытой, сделав её небольшим центром общения, где люди могли бы встречаться, беседовать, а иногда и выпить чашку чаю. Некоторые самые важные контакты между людьми, обсуждения и ответы на вопросы рождаются в библиотеке ложи после собраний или в любое другое время, когда она открыта. Даже если приходит один посетитель и беседует с библиотекарем или дежурным, это может оказаться важным событием в жизни этого человека.

Потому библиотека ложи должна, когда возможно, использоваться как место дружеских и неформальных встреч и более близкого знакомства членов между собой. Если пользующиеся библиотекой склонны иногда задерживаться там после собраний, им нужно позволять делать это в разумных пределах, а не торопить, чтобы поскорее можно было выключить свет и запереть помещение.

Продажу книг и другой литературы можно проводить в библиотеке ложи, но если возможно, книги нужно выставлять на продажу и в помещении, где проводятся публичные лекции. На столе или на стенде тогда нужно разместить привлекательные книги и буклеты. Удобный стенд можно соорудить из нескольких деревянных ящиков, покрытых цветной бумагой или тканью; поставив их на столе, книги можно разместить в два или три ряда, а не просто, чтобы они неприметно лежали на столе. Выбранные для этого книги должны разумно представлять литературу Теософического общества, но особое внимание следует уделить книгам, имеющим отношение к теме лекции, а если окажется, что автор сам является автором каких-то подходящих для этого книг, то для них нужно сделать отдельную выставку. В выкладке книг нужно постоянно делать изменения.

Насколько легко можно будет сделать такую выставку-продажу книг в ложах, зависит от того, как проходит продажа книг в данной стране. Большинство штаб-квартир секций могут создавать запасы книг и брошюр, предлагаю ложам немного зарабатывать на их продаже. Может быть и отдельный книжный магазин, специализирующийся на теософической литературе. Распространители литературы и библиотекари лож должны внимательно смотреть, чтобы литература, которую они получают из таких источников, действительно была подходящей и их книжный ларёк не служил продвижению литературы, идущей вразрез с целями Теософического общества. Книжный магазин, действуя в своих интересах, может посылать им книги неподходящего характера и не соответствующие их вкусам. Если они чувствуют, что получают не то, что хотят, они не должны колебаться и изучить возможность импортировать книги самостоятельно из международной штаб-квартиры Теософического общества (Адьяр, Ченнай 600 020, Индия) или книжной компании одной из крупных секций ТО. Ни при каких обстоятельствах они не должны позволять, чтобы их ларёк наполнялся литературой какой-нибудь другой организации, пусть и достойной, потому что это вызывает путаницу и много смущения в умах публики. Однако они должны постараться добыть любую книгу, которую захочет купить кто-то из членов или посетителей, если смогут устроить это через подходящего оптовика.

Некоторые аспекты работы штаб-квартиры секции нельзя полностью разобрать в этой книге, потому что от страны к стране условия очень варьируются. Существующие штаб-квартиры нашли свои собственные методы работы, причём настолько особенные, что уже нет смысла рассматривать их здесь. Но есть принципы, применимые ко всем штаб-квартирам, и будет не вредно время от времени соизмерять нашу работу с этими принципами.

В секции генеральный секретарь во многих отношениях занимает положение, подобное тому, которое занимает президент в масштабе всего Теософического общества. Должность генерального секретаря имеет необычный характер. С одной стороны тот, кто её занимает, избран другими членами, представляет их и подотчётен им. С другой стороны, он становится представителем в своей стране международного Общества и всего, что как можно чувствовать, за ним стоит. Это должность, связанная с большой ответственностью и предоставляющая большие возможности.

Полномочия генеральных секретарей варьируются в зависимости от правил секции, которые она приняла. Обычно лучше давать генеральному секретарю широкие полномочия, чтобы он был волен начинать новую политику. В то же время он должен быть достаточно мудр, чтобы посовещаться с коллегами и убедиться, что любое важное решение, которое он несёт своим товарищам-членам, полно понимания и сопереживания. Обычно он председательствует на съездах, конференциях и заседаниях совета всех видов. В некоторых странах он называется президентом национального общества.

Устав национального общества в значительной степени определяется количеством членов этой секции. Если оно невелико, то его управляющий и законодательный орган будет состоять из членов, собравшихся на съезд. Будет также исполнительный совет или комитет, помогающий генеральному секретарю в его работе и наделённый полномочиями принимать некоторые рутинные решения. Исполнительный совет в таких случаях обычно составляется из представителей лож, генерального секретаря и казначея секции. Но если членов много, то управляющим и законодательным органом обычно бывает избираемый национальный совет, которому члены делегируют законодательную функцию. В этом отношении уставы больших секций часто воспроизводят основные черты международного устава Теософического общества, где национальный совет занимает место генерального с небольшим выборным исполнительным комитетом, который ведёт текущие дела.

Методы выдвижения кандидатов и голосования могут разниться, но для удачной работы Теософического общества важно, чтобы эти люди по-настоящему и искренне его представляли. Если какое-нибудь меньшинство чувствует себя разочарованным и не может донести свои взгляды до членов, это ослабляет секцию. Лучше всего, чтобы все вопросы, по которым мнения расходятся, честно выставлялись на голосование и так решались. Когда члены рассеяны по большой территории, то для выборов должностных лиц, а также решения важных вопросов лучше всего провести голосование по почте. Решения, которые выносятся на суд тех, кому удалось участвовать в съезде или других собраниях, не всегда будет приемлемы для всех. Решения не должны приниматься только теми, у кого было достаточно денег, времени и свободы чтобы съездить на специальное собрание, и потому становится необходимой какая-то форма делегирования или почтового голосования. Однако в небольших странах, где почти все члены живут в одном большом городе, прямое голосование на съездах может быть приемлемым.

Очевидно, что невозможно проконсультироваться с каждым членом национального совета по почте по каждому принимаемому решению, но по каждому существенному вопросу — принимаемой политике, изменениям в правилах или выбору должностных лиц — его нужно уведомить хорошо заранее и предоставить возможность почтового голосования.

Помимо механизма представительства и голосования должностным лицам секции необходимо быть тактичными и чувствительными к общим настроениям членов. Даже генеральный секретарь, принимая многие решения по собственной инициативе, на что он имеет полномочия, должен постараться убедиться, что каждый раз его решение находится в гармонии с взглядами членов, принято с пониманием и доброй волей, и стараться заранее подготовить почву для любых изменений, которые он предлагает внести. Такая наблюдательность с целью достичь понимания не должна ограничиваться только теми, кто является делегатами съезда или членами национального совета. Она должна распространяться на всех членов. Нужно, чтобы они почувствовали, что их генеральный секретарь относится к ним с доверием и ему это приятно, так что они могут обращаться к нему по любому вопросу и быть уверенными, что их сочувственно выслушают. Члены должны тоже постараться понять точку зрения своего генерального секретаря и не злоупотреблять легким доступом к нему и не тратить его время своими многочисленными посланиями и долгими разговорами.

В случае несогласия или расхождения во мнениях важно разобрать вопрос в духе братства и дружелюбия. Вопрос можно решить большинством голосов, но если это вообще возможно, этим методом не нужно пользоваться так, чтобы меньшинство было разочаровано и осталось в расстроенных чувствах. Иногда важно так или иначе прийти к решению, но также бывают случаи, где можно достичь компромисса, иногда с помощью советчика или арбитра, находящегося вне секции.

Устав и правила не предназначены для того, чтобы ими пользовались сутяжнически, путём крючкотворства добиваясь победы в споре или влияния на расстановку сил. Они для того, чтобы обеспечить рамки для обычного дружеского введения дел и ясное руководство в случаях сомнений. Например, в секции с адекватными правилами не может быть двух людей, заявляющих, что они выбраны на ту же самую должность, или другой подобный неясности, происходящей из-за неадекватно прописанной процедуры созыва собрания или проведения голосования. Когда пишут правила, неплохо бы проверить их — как по ним придётся действовать в разных воображаемых, но возможных ситуациях; как они предусматривают неожиданные действия членов, действующих по глупости или злонамеренно, и оставляют ли они какой-нибудь важный вопрос нерешённым.

Большинство сказанного о работе генерального секретаря приложимо к организационному секретарю или другому главному исполнительному должностному лицу региональной ассоциации. В некоторых отношениях это относится и к работе представителя президента, когда он пытается организовать ложу или группу лож.

Как прямой представитель президента, по уставу Теософического общества он наделён многими полномочиями, но там, где он выполняет работу первопроходца, пытаясь организовать работу Общества в каком-то новом месте или имеет дело с членами в текущих делах Общества, ему можно посоветовать как можно меньше полагаться на своё особое уставное положение. Теоретически он может быть с кем-то вроде диктатора в небольшой группе лож, за которую он отвечает, но именно этого ему следует, насколько возможно, избегать. Он должен стараться вести своих товарищей-членов вместе с собой в духе сотрудничества и взаимопонимания. Даже хотя по уставу он подотчётен президенту, в большинстве вопросов ему мудро было бы действовать так, как если бы он в основном отвечал перед местными членами.

Во многих случаях у президентского представительства может быть устав, подобный тем, что бывает у секций или у региональных ассоциаций. Фактически, он бывает нужен, если приходится управлять собственностью. Если возможно, то при представителе президента должен быть состоящий из членов представительный совет или комитет, с которым он будет совещаться. При нём должен быть казначей, работающий с ним как коллега, нужно проводить ежегодные деловые собрания, с отчётом и выборами, по возможности проходящие по образцу проводимых в секции или региональной ассоциации.

Фактически, даже если представитель президента назначен президентом, а не выбран членами, ему было бы разумно в большинстве ситуаций вести себя так, как если бы он выбирался местными членами. Президент делает всё возможное, чтобы найти человека, который был бы приемлемым для местных членов, прежде чем назначить его своим представителем, и желал бы, чтобы этот человек продолжал быть приемлемым и после назначения.

Штаб-квартира секции существует для того, чтобы продвигать цели Теософического общества в конкретной стране; делать это она должна главным образом через ложи, но некий минимум центральный организации очень важен. Поскольку Теософическое общество имеет по всему миру сравнительно немного членов, во многих местах оно сталкивается с организационными проблемами. Его центральная организация склонна быть слишком большой и дорогостоящей по отношению к числу членов и количеству лож.

Если у организации вообще есть штаб-квартира, то обычно есть какой-то необходимый минимум сотрудников, оборудования и площади, чтобы сделать её работу эффективной, но часто такой минимальный организации бывает достаточно, чтобы работать с вдвое или втрое бóльшим количеством членов без необходимости увеличивать штат, оборудование или площадь помещения.

Фактически, это механизм, который мог бы исполнить гораздо больше работы, если бы количество членов было больше, и без всяких дополнительных затрат. Простого решения этой проблемы нет. От всех, кто к этому причастен, это требует выдержки и приспособляемости.

Штаб-квартира может быть просто офисом, где хранится реестр членов и бухгалтерская документация, и где генеральный секретарь работает с корреспонденцией и занимается другими делами секции. Но нередко предпринимается попытка иметь там же зал для лекций, библиотеку и другие вспомогательные помещения и удобства для ведения публичной деятельности в масштабах, соответствующих столичному городу, где обычно и располагается штаб-квартира. Большинство уже сказанного о помещении ложи потому может быть применимо и к помещению штаб-квартиры.

В штате штаб-квартиры всегда требуется несколько добровольных работников. С генеральным секретарём обычно работает казначей секции. Иногда имеется вице-президент или заместитель генерального секретаря, который в некоторых случаях может действовать за него. Иногда этими представительскими полномочиями наделяется казначей секции.

Количество других должностных лиц или сотрудников штаб-квартиры будет зависеть от количества членов. В большой секции обычно есть несколько отделов, которые занимаются такими вопросами как реестр членов, организация лекционных туров, курсов изучения, библиотека, рекламно-информационный отдел, отдел аудио, видеозаписей и иллюстративного материала, отдел, занимающийся размещением гостей и так далее.

В некоторых случаях для таких отделов требуются отдельные комнаты, как и отдельные сотрудники, которые их ведут. Но в небольшой секции работа не сильно распределяется по отделам и обычно выполняется небольшой командой работников, состоящих при генеральном секретаре и помогающих ему. В очень небольшой секции или региональной ассоциации генеральный секретарь или организационный секретарь может выполнять бóльшую часть работы сам, но ему нужно предпринять все усилия, чтобы привлечь к работе и других людей, чтобы они, выполняя её, учились, а в жизни Общества могли более глубоко участвовать больше людей.

Генеральный секретарь очень большой секции не может быть так легко доступен всем членам, как в маленькой секции. Его задача во многих отношениях другая. Он должен вести и координировать работу других, сплавляя их в эффективную команду, но в небольшой секции или региональной ассоциации генеральный секретарь должен рассматривать себя скорее как президента и секретаря большой ложи в одном лице. С некоторыми потрясениями и трудностями, с которыми сталкивается работа Общества, ему придётся работать лично, "в поле", и не отгораживаясь остальными. Если он попытается напустить на себя отстранённость, какая, как он может воображать, приличествует главе большой организации, он потерпит провал. Международный устав Теософического общества также требует, чтобы генеральный секретарь жил в основном на территории страны своей секции. Там поле его работы; а не в том, чтобы действовать в роли посла, блуждающего по другим местам.

В очень большой секции ложи нередко группируются в региональные федерации, и часть работы штаб-квартиры может быть делегирована им. Сбор статистики по членству и регистрациям, распространение журналов, организацию региональных собраний и воскресных семинаров, а также часть организации лекционных туров можно делегировать федерациям.

Работа казначея секции в основном однообразная, требующая быстрого, эффективного и добросовестного исполнения. Она в большинстве отношений аналогична такой же работе в других некоммерческих организациях, и не очень отличается от работы казначея ложи. Ему так же тщательно нужно будет смотреть за расходами в их соотношении с поступлениями и стремиться к созданию некоторых финансовых резервов.

Секция гораздо чаще, чем ложа время от времени получает наследства от умерших членов; и было бы хорошо не рассматривать их просто как текущие поступления. Если возможно, их следовало бы направлять в резервный фонд или тратить на какие-нибудь специальные цели.

Помимо обычных сборов членских взносов казначей секции может призывать к добровольным пожертвованиям или применять другие способы сбора средств. Но все эти способы должны быть достойными и чистыми. Они не должны иметь характера выпрашивания пожертвований у посторонних, которые могли бы скомпрометировать достоинство Общества и подорвать его независимость, и не задействовать никаких схем, связанных с коррупцией, эксплуатацией, жестокостью и другими неподобающими методами. Теософическое общество не должно существовать на средства, полученные недостойным путём. Лучший и самый честный источник поступлений Общества — это средства его членов.

Также время от времени раздаются призывы к пополнению фондов, связанных с нашей международной штаб-квартирой. Они обычно исходят от генерального секретаря или казначея в каждой стране, у которых есть обязательство переводить деньги в международную штаб-квартиру.

Важный момент, который нужно помнить, в том, что призывы сдавать деньги на слишком много целей подрывают их собственное назначение. Ложе или небольшой секции лучше сосредоточиться на помощи одному или двум из этих международных фондов, чем распылять свои усилия на слишком многие из них. При сосредоточенности на цели можно вызвать более значительный интерес, и результаты окажутся более значительными и обнадеживающими. Для успеха таких призывов существенно важно, чтобы члены могли испытать некое чувство удовлетворения достигнутым результатом.

При поддержке центральной организации Теософического общества в любой стране не нужно упускать из вида тот факт, что она существует только ради целей Общества и служит ложам. Всякая организация очень легко становится самоцелью. Жизнь и деятельность в штаб-квартире, компания, которой можно там наслаждаться, а также чувство важности, придаваемой ей, слишком часто соблазняет членов стать сотрудниками штаб-квартиры, тогда как они могли бы послужить Обществу гораздо лучше, в большем уединении выполняя более незаметную и иногда не приносящую удовлетворения работу по поддержанию деятельности какой-нибудь небольшой отдалённой ложи.

Время от времени рассматривается вопрос, не даёт ли нахождение штаб-квартиры в каком-то городе тем ложам, которые в нём находятся, несправедливые финансовые преимущества перед ложами, находящимися в других частях страны? Если несколько лож проводят свои собрания в здании штаб-квартиры, вносят ли они адекватный вклад за пользование хорошим помещением, или получается, что они им пользуются за счёт членов отдалённых провинциальных лож, вклад которых поддерживает здание штаб-квартиры? Так что обычно, если ложи пользуются зданием штаб-квартиры, они должны вносить арендную плату, сравнимую с той, которую они платили бы в другом месте в том же городе.

На сбалансированность между центром и ложами в любой стране указывает пропорция членских взносов, идущая на нужды штаб-квартиры и тем, что остается в ложе на поддержание собственной деятельности. Из той части, что отходят к штаб-квартире, должны браться международные взносы, отправляемые в Адьяр, а также любые взносы, выплачиваемые региональной федерации и в фонды федераций внутри страны. То, что остаётся после этих платежей, составляет те средства, на которые должна жить ложа.

В разных странах условия разнятся, но в любой организации, имеющей штаб-квартиру и отделения, существенную часть членских взносов обычно оставляют на поддержание местного отделения. В большинстве мест обычно считается справедливым и соразмерным, чтобы на нужды штаб-квартиры уходило не более трети членских взносов, а оставшиеся 2/3 выделялись бы на местную работу отделения.

Во многих странах Теософическое общество сталкивается с уже упоминавшейся проблемой — у него сравнительно мало членов и они очень рассеяны по территории, так что сравнительные затраты на поддержание штаб-квартиры ложатся на отдельных членов более тяжёлым грузом, чем во многих других организациях. Потому нередко получается, что расходы на секцию очень часто становятся самыми обременительными.

Как бы ни было организовано распределение средств, важно, чтобы достаточная их часть оставалась ложам, чтобы каждая из них могла устроить себе место для встреч и вести информирование о своей деятельности — печатать программу мероприятий, приобретать каждый год несколько новых книг, принимать приезжих докладчиков и вести активную работу в своей местности, не испытывая серьезного беспокойства из-за недостатка средств, мешающего вести её.

Административные отношения между штаб-квартирой и ложами следует рассмотреть и проверить так же тактично и сочувственно, как финансовые отношения. Надо тщательно следить, чтобы устранить всё, что могло бы действовать как раздражитель. Например, штаб-квартира должна получать информацию от лож, ведомости членства, членские взносы, информацию, нужную для организации лекционных туров. Гармония в секции в значительной степени зависит от дружелюбного и эффективного выполнения этих рутинных дел. Полезно иметь простые опросные формы, которые можно было бы высылать для этих целей. Однако они служат уменьшению работы, а не созданию дополнительной. Потому они должны быть простыми и ограничиваться тем, что строго необходимо. Слишком частое требование отчётов об изменениях в составе членов и другой информации может раздражать и отбивать желание работать у возможно и без того слишком занятых должностных лиц ложи. Если бывает нужно запросить дополнительную информацию, стоит внести ясность, почему она нужна, чтобы никто не чувствовал, что их совершенно безосновательно беспокоят вопросами. А от должностных лиц ложи всегда должен приходить быстрый ответ.

В большинстве секций в правилах предусмотрено существование неприсоединённых членов, то есть непосредственное членство в секции без присоединения к какой-нибудь ложе. Этот тип членства должен считаться исключением, и его не следует поощрять. Насколько это возможно, каждого члена, вступающего в Общество, следует побуждать к тому, чтобы он связал себя с ложей, так войдя в отношения с группой других членов. Даже если он не может посещать собрания ложи, лучше, чтобы у него была такая связь, и он получал от неё сообщения и рассматривался её членами и должностными лицами как их товарищ. Как сказал наш президент, "неприсоединённое членство не поощряется, потому что часть работы Теософического общества состоит в том, чтобы помогать людям учиться правильным отношениям с другими, что значит учиться вместе, работать вместе и проявлять терпение друг к другу. Всё это подразумевается первой целью нашего Общества".

Вопрос такого типа членства естественно встаёт связи с финансами, ведь такие члены более выгодны для финансирования штаб-квартиры, поскольку сдают все свои членские взносы непосредственно ей, а ложа ничего не удерживает для себя. Потому у ответственных за финансирование штаб-квартиры возникает бессознательное искушение слишком легко принимать в такие члены. Это искушение следует распознавать и не поддаваться ему.

Есть аналогичное искушение, которому подвергаются ложи. Некоторые из них принимают ассоциированных членов — тех, кто вносят в них финансовый вклад и пользуются многими удобствами, которые даёт членство, однако не они не преданы целям Теософического общества и не становятся его членами. Такую практику следует строго пресекать. Ассоциированными членами ложи могут быть только те члены Общества, которые желают быть членами более чем одной ложи.

Несколько деликатная проблема, которая встаёт в штаб-квартире — платить или не платить некоторым работникам. Хотя хорошо, если вся работа для Теософического общества бесплатно выполняется волонтёрами, иногда бывает необходимо кого-нибудь нанять — например машинистку, бухгалтера или другого профессионала — для выполнения какой-то работы в штаб-квартире. Иногда случается, что хороший член может поставить свои особые способности или опыт на службу Теософическому обществу, если его расходы будут возмещены или ему будут помогать небольшой платой. Иногда такая помощь может быть оказана в форме предоставления бесплатного или очень дешевого жилья (что уже обсуждалось в разделе о помещении ложи).

Главная трудность, которая тут возникает, в том, что если однажды так договорились, то очень трудно это прекратить, не причиняя серьезных трудностей этому человеку. А у самогó Общества редко дела идут так хорошо, чтобы предложить кому-то действительно достойную зарплату, и это может поставить его в щекотливое положение как работодателя, создавая ложное впечатление. Плата, особое жилое помещение или другие преимущества могут приводить в особые замешательство, если связаны с какой-то выборной должностью, потому что члены могут захотеть избрать на неё другого человека, в то же время не желая лишать того, кто занимает эту должность сейчас, дома или средств существования, от которых он стал зависеть.

Все проблемы вознаграждения, проживания и оплаты текущих расходов нужно рассматривать отдельно, судя по преимуществам и недостаткам, которые они несут, но возможные последствия нужно хорошо взвесить, прежде чем секция решится делать выплаты любого объёма членам или другим лицам за их услуги.

В случае машинистки, уборщицы или любого сотрудника, не являющегося членом Общества, дело обстоит так же, как с наймом любого другого персонала. Тут важно, чтобы Теософическое общество не вело себя хуже общепринятых стандартов вознаграждения или условий работы. Нужно также, чтобы наёмный персонал Общества был подотчётен одному должностному лицу, обычно генеральному секретарю. А иначе они окажутся в положении слуг недопустимо большого количества господ, что может вызвать большие затруднения и личные трения.

Секции, особенно её генеральному секретарю, совету и другим должностным лицам следует блюсти основополагающий принцип свободы Теософического общества и его отдельных членов. Об этом уже говорилось в одной из предыдущих глав, где разбирался устав Теософического общества.

Вопрос свободы и независимости Общества встаёт перед генеральным секретарём во многих практических формах. Вероятно, к нему будут обращаться другие организации с предложениями соединиться с ними в каком то деле, рекламировать их собрания нашим членам, распространять их литературу или предоставить платформу их ораторам. Среди этих организаций могут быть называющиеся теософическими, но имеющие цели и уставы отличающиеся от наших. Во всех случаях генеральный секретарь должен действовать так, чтобы не скомпрометировать Общества или любого из его членов.

Он может получать сообщения от лиц, заявляющих, что они адепты или посвящённые какого-то рода или находятся в контакте с ними и их представляют. Он всегда должен помнить, что не дело Теософического общества рекламировать подобные притязания или судить об их аутентичности или авторитетности.

При связях с другими организациями нужно защищать приватность членов. Имена и адреса членов нельзя предоставлять никому, желающему рассылать им циркуляры или рекламу любого рода. Обычно в правилах секции хорошо бы иметь ясное заявление, что доступ к реестру членов разрешён только членам исполнительного совета. Это позволяет любому должностному лицу Общества отказывать в доступе к реестру иным лицам, при этом никого не оскорбляя.

В штаб-квартиру любой секции приходит огромный объём корреспонденции. Часть её состоит из вопросов о Теософическом обществе и его работе, что требует вежливых ответов, но часть состоит из запросов, которые имеют мало отношения к работе Общества или вообще никакого, и на них стоит реагировать соответственно тому, чего они заслуживают.

Не дело Теософического общества в любой стране действовать в качестве туристического или брачного агентства, предсказателя судьбы, налогового консультанта, заимодателя и во многих других ролях, которых ожидают от нас обычно пишущие письма. Тем не менее, такие запросы иногда предоставляют нам возможность помочь, которой не следует пренебрегать.

Также нужно помнить, что пытаться помочь некоторым типам нервно больных людей — всё равно, что лить воду в решето. Бывают случаи, когда в результате того, что поможешь таким людям, они не отстают от нас и пишут бесчисленные дурацкие письма, и мы тогда должны вежливо, но твёрдо прекратить переписку с ними.

Между генеральными секретарями происходит много переписки, касающейся перевода членов из одной страны в другую, организации лекционных туров и других дел. На такую корреспонденцию нужно отвечать быстро. На любые запросы из Адьяра следует реагировать оперативно, а также регулярно отправлять туда ежегодные отчёты.

Время от времени из национальных обществ (секций) образуются континентальные федерации. Они служат организации обмена идеями и литературой, проведению международных собраний, помогают работе в небольших странах. Это укрепляет международное братство и повышает братские чувства в нашем движении. Внутри этих крупных федераций могут играть большую роль региональные группировки и комитеты из секций, находящихся рядом друг с другом или принадлежащих к странам, говорящим на одном языке или на похожих языках.

Секции и их генеральные секретари должны остерегаться чего-либо, напоминающего вмешательство в дела других секций. Международные группировки не должны иметь характера, определяющего политику и становиться инструментом в руках лишь нескольких людей. Нужно предпринимать все усилия, чтобы сделать их по-настоящему представительными и обеспечивающими самое широкое участие всех, кого они касаются, и учитывали их мнение. Прежде всего, должностные лица такой федерации должны воздерживаться от таких действий, при которых они бы присваивали какие-то из функций, относящихся к международной штаб-квартире в Адьяре, или так или иначе вставали между Адьяром и любой из секций.

Если хорошо понимаются необходимые ограничения возможного функционирования такой федерации, то такая группа из секций может стать большой положительной силой доброй воли между народами не только в Теософическом обществе, но и непрямым образом далеко за его пределами.

Хотя Теософическое общество организуется на основе национальных обществ (секций) и ему приходится работать в разных странах через отдельные организации, основанные на территориальном принципе, оно в самом высшем смысле более чем просто международное. Оно вненациональное, занимаясь человечеством в целом совершенно отдельно от этих расовых, языковых или политических категорий, на которые в любое время бывает разделено человечество. Потому это вовсе не дело национального общества — быть в каком-либо смысле националистическим.

Вряд ли нужно говорить, что Теософическое общество в любой стране не должно отождествляться с каким-либо из политических движений или теми политическими вопросами, которые иногда возбуждают умы публики и делят страну или общество на части, противостоящие друг другу.

Помимо всех этих более очевидных выражений национальной разделённости есть и более тонкие варианты того, как может установиться некое ограничивающие отождествление национального общества с каким-то национальным образом мышления. В разных странах у людей, естественно, разные темпераменты, привычки и традиции; но пусть они находят естественное и индивидуальное выражение, а не так, чтобы можно было ими кичиться или говорить о них без необходимости.

Конечно, не стоит и пытаться воображать, что сущность нации или её дхарма может существовать отдельно от добросовестности и незаметного, непоказного служения людей, которые составляют эту нацию или сообщество. Национальному духу всякой стороны лучше всего служат те, кто может сказать о своей национальности, как один из ранних членов Теософического общества: "Я прежде всего теософ, а потом уже англичанин".

Одна из функций штаб-квартиры секции — это стараться основывать новые центры и ложи. У этой работы есть определенные практические и административные аспекты, но важный фактор тут тот, который можно назвать интуитивным.

Часто оказывается, что ещё недостаточно просто выбрать город, где нет ложи и провести там ряд встреч. Там, где первопроходческие усилия такого рода бывают успешными, часто бывает возможно распознать тонкие признаки этого заранее.

В городе или какой-то области как бы чувствуется, что что-то поднимается из-под поверхности, и тогда мы можем отправиться туда навстречу этому и помочь ему выйти в проявление. Можно развивать в себе некоторую чувствительность к тому, принесут ли попытки начать новую работу какой-нибудь результат или эти усилия будут растрачены зря. Конечно, в некотором смысле никакие усилия не пропадают зря и те попытки, в результате которых не получается ничего постоянного, тем не менее могут принести новое и важное озарение в жизнь какого-то одного человека, что оправдает всё сделанное. Но поскольку наши ресурсы и энергия неизбежно ограничены, будет правильно направлять наши усилия туда, где они, вероятно, будут более успешными.

Новый центр нашей работы нередко начинается с более или менее опытного и надёжного члена, отправляющегося жить в новое место, где до того никакой работы ещё не проводилось. Такое событие всегда указывает на благоприятную возможность, но чтобы лучше всего ею воспользоваться, требуется понимание человеческого характера, не лишенное чувствительности и распознавания. Необходимо уметь сочувственно оценить и способности, и ограничения такого члена. Не бывает ничего более неудачного для такой работы, чем нагрузить такого члена бóльшим грузом работы или ответственности, чем он способен или готов нести; и он всегда должен чувствовать, что его генеральный секретарь и штаб-квартира секции верно стоят за ним и готовы помочь.

Однако часто начало деятельности в новом месте принимает формы маленькой группы по изучению, собирающейся в частном доме. Это довольно скоро может расцвести в более публичную работу. Иногда небольшая группа по изучению будет продолжать работать несколько лет, пока это произойдёт. А иногда запуск публичной работы в новом месте вызывает к существованию группу по изучению. Нет одного-единственного подхода, который можно было бы предписать, чтобы начать работу Общества в новом месте.

Чтобы начать публичную деятельность в новом месте, необходимо подыскать подходящее помещение, в котором можно будет провести регулярную последовательность встреч, предварив её соответствующий рекламой. Полезно иметь команду хотя бы из трёх человек, которые будут проводить встречу — это докладчик, председатель ещё кто-нибудь, кто будет встречать посетителей и разговаривать в кулуарах. Тем не менее, много здравых и успешных усилий по началу деятельности было совершено отдельными людьми, котором никто не помогал. Им было гораздо труднее, чем если бы в этих усилиях принимало участие несколько человек, но при наличии воли это может быть сделано.

Такие первые встречи с лекциями о теософии можно чередовать с изучением и обсуждениями, а можно встречи по изучению и обсуждению устраивать в частном доме или любом другом месте, если помещение, найденное для лекций, оказалось неподходящим или слишком дорогим. Нужно стремиться сблизиться с любыми их посетителями, чтобы выяснить, какие интересы и надежды привели их на эту встречу, и не испытали они разочарование.

Если в небольшой группе заинтересованных людей завязывается дружба, то можно образовать центр, у которого будет свой секретарь, и который будет уже признанной ячейкой. Для этой работы очень ценно и даже существенно иметь на месте хотя бы одного члена, который станет ядром, вокруг которого будет собираться группа новых членов. Естественно, лучше всего, чтобы такой член жил в этой местности, но хорошую работу по основанию новых центров проводили и члены, готовые долго и регулярно ездить в это место.

Когда образована новая группа, ей может понадобиться особая поддержка, приезд докладчиков и ведущих групп изучения, пока не пройдет несколько лет, когда она уже сможет стать ложей. Требуется тонкое чувство и такт, чтобы знать, когда новый центр или ложу можно пустить в самостоятельное плавание. Если сделать это слишком рано или оставить исключительно полностью полагаться на свои силы, то центр может развалиться — его члены испытают разочарование и окажутся не в состоянии справляться со свалившейся на них ответственностью.

С другой стороны, не очень хорошо, когда новая ложа остаётся полностью зависимой от помощи штаб-квартиры. Если её члены постоянно остаются в зависимом состоянии ума, то назначение Теософического общества правильно не исполняется. Новой ложе нужно помогать и поощрять её к достижению такой степени взросления и независимости, на которую она способна.

Семь членов могут подать заявление на хартию ложи, и обычно оно удовлетворяется. Нередко штаб-квартира может мягко поощрять членов на это или не поощрять. Нужно с симпатией и безлично оценить местные условия и личностей.

Требуется существование семи лож, прежде чем они смогут подать заявление на хартию национального общества (секции). Региональные ассоциации не должны поддаваться искушению плодить ложи, по-настоящему не существующие, ради получения такой хартии. По этой причине должно быть семь лож, работающих в семи разных местах, а если в одном месте более одной, они должны регулярно собираться как отдельные группы, имеющие своих должностных лиц и действительно выполнять разные функции. Если фактически они не отдельны в своих собраниях, работе, должностных лицах и членах, тогда они являют собой одну ложу и должны быть слиты вместе, а одна дополнительная хартия упразднена.

Небольшое количество лож или членов не является делом постыдным. Если президентское представительство или региональная ассоциация может нарастить свои ряды и образовать новые ложи, чтобы законно и без всяких уловок подать заявление на хартию секции, это замечательное достижение, но прекрасно и поддерживать одну, две, три или любое количество лож меньше семи, и не должно быть навязчивого желания масштабов или статуса.

В случае секций, количество членов в которых снижается, не следует бояться понижения или потери статуса. Сложилась такая практика, что президент и генеральный совет очень неохотно отзывают или приостанавливают хартии, которые раз были выданы. Если количество членов падает ниже семидесяти, а количество лож — ниже пяти, то по международному уставу президент получает право отозвать хартию этой секции, но вряд ли он станет торопиться это делать. Хотя снижение членства и упадок деятельности неизбежно ведут к отзыву или приостановке хартии, ничего подобного не делается внезапно, без сочувствия и должного принятия во внимание положения дел.

В случае снижения количества членов и других обстоятельств, по которым президенту представляется целесообразным попросить Общество в какой-то стране принять статус региональной ассоциации, по этому поводу не следует беспокоиться и тем более расстраиваться; не нужно возбуждаться и по поводу того, если будет назначен представитель президента, чтобы заведовать областью, в которой Общество пришло в упадок. Ещё одно соображение, которое президент должен учитывать в связи с любым таким случаем, это как смена статуса повлияет на любую собственность, которой может владеть Общество в данной стране. Вопрос статуса организации по международным правилам, однако, не очень важен.

Мы в Теософическом обществе не существуем для того, чтобы притязать на какой-то статус или утверждать своё достоинство. Если какой-то статус и утверждается, то вопрос уставного механизма лишь второстепенный. Единственная настоящая разница между секцией и региональной ассоциацией в том, что секция прямо представлена в генеральном совете своим секретарём, тогда как ассоциация — нет. На практике этим различием можно пренебречь, и можно считать, что повсюду, где есть активные и гармоничные ложи, Теософическое общество присутствует во всей своей полноте и достоинстве.

Та степень, в которой штаб-квартира секции должна осуществлять руководство или любого рода надзор над своими ложами, вопрос деликатный и требующий уравновешенного подхода. Некоторые ложи хотели бы, чтобы им дали образец, по которому они могли бы работать, получать курсы по изучению или предложения по направлению работы и штаб-квартира должна быть в состоянии удовлетворить эти запросы. Но там, где ложа работает по-своему, нужно предоставить ей полную свободу выбирать свои направления изучения и определять свои интересы.

Иногда бывает, что ложи по всей стране берутся за какую-то тему и некоторое время следуют ей на своих собраниях, чтобы она сильнее закрепилась в мыслительной атмосфере страны; но ложа, не желающая включиться в этот план, не должна рассматриваться, как не склонная к сотрудничеству. Ложа является независимой и самоуправляющейся единицей, и коль скоро она работает по целям и уставу Теософического общества, штаб-квартире не следует вмешиваться в её дела, да у неё и не должно возникать такого желания.

Бывает полезно убедить новых членов наладить общение с членами других лож, принимать участие в съездах, конференциях, конгрессах, воскресных семинарах или летних школах. Это хорошо для всех членов, но особенно они ценны для тех, кто недавно в Теософическом обществе, расширяя и углубляя их понимание того, для чего мы работаем, и перенося теософию и Теософическое общество из довольно личного и местного понимания, которое скорее всего сложилось у них, когда они с этим встретились, во всемирное.

Одна из функций штаб-квартиры — организовывать эти общие собрания членов всех лож. Трудно посоветовать, как это лучше всего сделать, поскольку из-за разницы в климате и местных обычаях это получается в разных странах очень по-разному. Годовой съезд обычно проводится в штаб-квартире секции, и нужно предпринять все усилия, чтобы обеспечить достаточно большое и представительное присутствие членов, выбрав подходящее время года, сделав соответствующее бронирование гостиниц и другие необходимые приготовления, а также подготовив такую программу, которая будет поучительной и вдохновляющей, чтобы члены могли хорошо встретиться и пообщаться.

В некоторых странах у Теософического общества есть целое поместье, приятная и удобно уединённая территория, где имеются здания, которые могут послужить центром для конференций, а также на ней может быть место для лагеря. Такое место очень ценно для встреч членов и проведения летних школ и других собраний. Но даже если такое удобное место имеется, это не должно удерживать секцию от организации собраний в других местах, используя конференц-центры.

Во многих странах мира имеются действующие на регулярной основе конференц-центры, иногда расположенные в привлекательный сельской местности или курортной зоне, а иногда в колледжах, университетах или других общественных зданиях, где самые разные организации могут проводить свои собрания. Секции хорошо бы поэкспериментировать с проведением конференций или летних школ время от времени в таких местах. Бывает искушение из года в год возвращаться в то же самое место, особенно если у Общества есть подходящий собственный центр для конференций. Однако проведение мероприятий в разнообразных местах может стимулировать членов и расширить влияние и контакты Теософического общества.

Здесь невозможно подробно описать методы организации летней школы или семинара для тех, кто попытается сделать это в первый раз, но у Теософического общества накоплен богатый опыт такого рода, и есть много возможностей обсудить подобный проект со знающими и опытными людьми. Многому можно научиться и из записей аналогичных мероприятий, проведённых в других странах, и из того, что делается другими организациями.

Многие штаб-квартиры выпускают журналы. Это могут быть публикации для широкой публики или в основном для членов. Формируя план, содержание и формат такого журнала, его редактору нужно спросить себя — кто будет его читать? Редко удаётся разработать такой стиль публикации, который служил бы любой категории возможных читателей и удовлетворял их интересы, и нужно выбрать целевую аудиторию и следовать избранной цели.

Если небольшой секции окажется нелегко выпускать собственный журнал, будет неплохо рассмотреть, нельзя ли делить его с другой секцией, использующей тот же язык. Для членов нередко бывает достаточно иногда выпускать бюллетень новостей, где будет сообщаться о предстоящих мероприятиях, о новостях, касающихся членов, а также комментарии генерального секретаря по тем вопросам, к которым он считает нужным привлечь внимание членов. Это будет больше похоже на письмо или циркуляр и не более, да и действительно может рассылаться в форме письма.

Большинство наших периодических изданий ориентированы на членов, а когда язык страны — один из тех, на которых пока ещё немного теософической литературы, журнал может быть полезен для публикации переводов.

Но цель журнала для членов — не добавлять к количеству печатных материалов в мире, и даже не печатать много статей о теософии. Его главной функцией во многих странах будет фокусировать внимание членов, чтобы они больше сознавали себя группой. Нередко он лучше всего выполняет свою работу, когда является маленьким, простым и не претенциозным "семейным" делом. Все журналы и информационные листки, выпускаемые в Обществе, должны стабильно представлять своим читателям положение Общества в мире, информировать, чем занят его президент, что публикуется издательствами Общества, и какая работа ведется в нашей международной штаб-квартире и в других странах.

Вероятно, в странах поменьше, язык которых не является распространённым, открываются лучшие возможности для издания журнала, который будет обращён к широкой публике. В странах, относящихся к крупным ареалам хождения языков, на рынке периодики обычно слишком большая конкуренция, чтобы такая публикация могла занять на нём заметное место, но в небольшой стране, язык которой имеет ограниченное хождение, журнал для широкой публики, представляющий ей в популярной форме идеи и цели Теософического общества, может получить тёплый приём. Достичь этого в стране, на языке которой выходит огромное количество периодики, будет намного труднее, поскольку потребуется соответствие более высоким стандартам производства и выбора материала.

В некоторых странах у Теософического общества есть свои издательства, но иногда изданием теософической литературы занимаются и в других местах. Тут есть много соображений технического характера. Как и в случае выпуска журнала, те, кто ответственны за выбор, должны спросить себя: кто будет читать предлагаемую к изданию книгу? Нужно также спросить себя, кто будет её распространять. Каждый такой проект потребует строгого и точного подсчёта расходов. Надо помнить, что пока весь тираж планируемой книги не будет успешно распродан, причём без уценки, деньги оказываются заперты в нём. Иногда чувствуют, что будет подходящим издать книгу с некоторыми финансовыми убытками, чтобы ценный труд стал доступен читателям, но даже в таких случаях планируемые потери нужно рассчитать так же точно, как возможно, подходя реалистично и стараясь ограничить их.

Важным соображением, влияющим на популярность книги, является её тематическая цельность. Сборник, содержащий ряд статей, написанных разными людьми на разные, хотя и связанные темы, равно как и сборник разнородных сочинений одного автора, редко продаётся хорошо. Но ясно написанное исследование, дающее ответы на некоторые человеческие вопросы, представляющие общий интерес, хорошо изданное и доступное за умеренную цену, лучше всего продаётся как раз тем читателям, которые потом могут прийти в Теософическое общество.

Некоторых трудностей, связанных с изданием книг, можно избежать, когда печатаются только листовки. Их можно напечатать сравнительно дёшево, и при больших тиражах цена одного экземпляра снижается, поскольку на труд по набору требуются более серьёзные затраты, чем на последующую печать.

Важно, чтобы ответственность издателя по закону полностью понималась, и Обществу не приходилось отвечать за печатную продукцию, содержащую клевету, нарушение авторских прав или каких-то законов о цензуре. Вероятно, самой опасной областью, связанной с изданием теософической литературы, являются авторские права. Очень, важно чтобы весь цитированный материал включался в книгу только при должном разрешении и уведомлении. Иногда выдвигаются притязания на авторские права также и в связи с идеями, которые узнаваемо воспроизводятся в первоначальной последовательности и почти в первоначальных словах.

В случае книг, полностью посвящённых теософии, нужно не только принять все предосторожности, чтобы не нарушить авторские права или права на перевод, но и постараться, чтобы автор получил авторские отчисления, если он того желает. Многие из тех в нашем движении, кто пишет книги, люди не очень обеспеченные, и небольшая прибыль с продажи книг будет им полезна. Это эквивалентно возмещению расходов лектора. Следует также помнить, что в первоначальной публикации некоторых книг по теософии наряду с собственными издательствами Теософического общества могли участвовать некоторые посторонние издатели, и они тоже имеют права, которые могут быть востребованы по закону.

Теософическое издательство (TPH) в Адьяре обычно стремится получить небольшую плату за перевод тех книг, которые оно издало для широкой публики, приняв на себя первоначальный риск и расходы. К такому порядку, касающемуся литературной собственности, установившемуся в Теософическом обществе, следует проявлять поистине братское уважение. И те, на ком лежит ответственность за издание книг и журналов в нашем Обществе, должны помнить, что пользоваться без разрешения литературными трудами других, к тому же не являющихся членами Общества, далеко от братского отношения и может повлечь преследование по закону, а бесцеремонно обращаться с трудами своих товарищей-членов по меньшей мере очень невежливо.

Издательскую политику следует формировать в свете того, что делается как в других странах, так и в собственной. Когда несколько секций пользуются одинаковым языком, между ними должен быть обмен информацией об издательских проектах, чтобы избежать лишнего дублирования усилий по переводу или изданию. Когда торговые соглашения затрудняют импорт издания из другой страны, часто бывает возможно импортировать отпечатанные листы и фальцевать, обрезать и переплетать их для одновременного выпуска в нескольких странах.

Много малотиражных публикаций в нашем Обществе делается на ротапринте, ксероксе и других простых устройствах, которыми можно пользоваться в любой штаб-квартире секции. В небольших странах, язык которых не получил широкого распространения, таким образом печатаются переводы многих книг. В этой форме выпускаются многие материалы курсов, бюллетени новостей, бланки и уведомления.

Такую работу следует делать по-настоящему аккуратно, печать должна быть чёткой, а строчки ровными, межстрочные интервалы выдержаны со вкусом, и не должно быть опечаток. Опрятные и элегантные материалы могут выпускаться на обычных офисных ксероксах, а если хороших результатов не удаётся получить, не надо ими довольствоваться, пока не удастся выяснить, что делается неправильно, и исправить дефект.

Выбор бумаги тоже важен. Разнородная бумага, которую нередко используют для ксерокопирования, совершенно не годится для тиражирования бланков, которые заполняются чернилами, поскольку на ней они могут начать расплываться, как на промокашке.

В большинстве крупных секций можно получить примеры размноженных учебных курсов и поэкспериментировать с ними. От таких курсов не стоит ожидать очень многого. Они могут сделать хорошую работу, но только в определенных пределах. Характер и качество изучающего значит гораздо больше, чем эффективность или изобретательное устройство курса. Нередко к потребностям темперамента учащихся лучше подходит не столь организованный и менее систематический подход к изучению теософии. Лучше, чтобы к расширению тем изучения вёл энтузиазм и жажда открытий, чем указания хорошо разработанного учебного курса.

В одной из предыдущих глав было уже достаточно сказано об организации библиотеки. Почти всё сказанное о библиотеке ложи можно также сказать и о библиотеке штаб-квартиры, с тем отличием, что последняя вероятнее будет загружена более широкой работой по почте.

Однако у библиотекаря штаб-квартиры есть и особая работа, которую он может делать для лож. Небольшим ложам или новым центрам, ещё не успевшим собрать значительных библиотек, можно помочь, одолжив им целую коробку избранных книг из библиотеки штаб-квартиры.

Библиотекарь штаб-квартиры иногда бывает также в состоянии наладить контакт библиотекарей лож между собой, чтобы они могли обменяться дубликатами книг и организовать специальную выдачу книг для изучающих. Библиотекарю штаб-квартиры бывает очень полезно вести запись всех книжных ресурсов секции, чтобы можно было найти редкую книгу в библиотеке одной из лож, если она потребуется в связи с каким-нибудь исследованием или особым направлением изучения.

Помимо библиотеки у штаб-квартиры секции скорей всего будет собрание аудиозаписей, возможно на кассетах, для выдачи ложам. Как и в случае печатных материалов, нужно обратить внимание на юридические моменты, в частности связанные с копирайтом. Если использовать на публичных собраниях музыку или речевые выступления, записанные с радиопередач или коммерчески распространяемых записей, то в некоторых случаях это может повлечь нарушение авторских прав. Штаб-квартире благоразумно также сохранять авторские права на записи, которые она сделала сама и не разрешать их бесконтрольного тиражирования ложам или частным лицам. Записи докладов, предназначенных только для членов, нельзя проигрывать посторонним.

Можно принять простую систему заказа записей заранее. Если ложа время от времени берёт записи из коллекции штаб-квартиры, у ложи можно попросить денежный залог, из которого будут оплачиваться почтовые расходы, а также каждый раз сниматься небольшая плата за пользование записью. Нужно проявлять осторожность, чтобы записи не подвергались воздействию магнитных полей, которые могут их стереть, и чтобы ими пользовались достаточно опытные люди, которые не сотрут случайно часть записи при попытке её проиграть.

В работе штаб-квартиры также может использоваться библиотека кинофильмов и слайдов. Однако её использование неплохо бы комбинировать с регулярной арендой фильмов из других источников. Хотя стандартизация зашла уже далеко, не все фильмы бывают одинакового формата. Бывают также особые проблемы, связанные со звуковой дорожкой фильмов. Во многих странах существуют требования безопасности, которым должен соответствовать кинопоказ. Так что перед любым амбициозным предприятием в этой области следует посоветоваться со специалистами.

Практически для иллюстрирования лекций наиболее подходящий способ — демонстрация обычных слайдов через проектор. Иногда даже выпускаются готовые тексты лекций, сопровождаемые слайдами, так что ложи могут рассмотреть это как возможную альтернативу аудиозаписям.

Другой полезный прибор, который вполне может использовать штаб-квартира, и пожалуй, более доступный ложам, это эпидиаскоп — устройство, которое может показывать на экран любой печатный материал — например, диаграмму или иллюстрацию из книги.

Можно также распространять видеозаписи и проигрывать их на достаточно большом телевизионном экране. Здесь опять же следует учитывать вопрос копирайта.

Время от времени становятся доступны новые методы и техника, которые могут быть полезны в работе Теософического общества. Нередко ресурсы обычной небольшой ложи не позволяют начать эксперименты с новыми методами, и одна из задач штаб-квартиры — быть здесь впереди, и если необходимо, предоставлять ложам в аренду оборудование, которое они не могут позволить себе купить.

Многие штаб-квартиры стараются помогать молодым людям в Теософическом обществе и поощрять их. Во многих секциях есть молодежные группы. Молодые люди часто предпочитают обсуждать темы между собой без без присутствия людей более старшего поколения, и также есть виды деятельности, такие как лагеря и походы, которые больше привлекают молодых, чем старших.

Из-за разных обычаев в разных странах возникает серьезная разница в отношениях между разными возрастными группами. В одних странах молодые и старые общаются между собой совершенно естественно, а в других держатся порознь и между ними есть какая-то натянутость; старшее поколение претендует на особые привилегии. Что бы ни делалось в Теософическом обществе для молодых людей, цель должна быть в том, чтобы повысить взаимопонимание и взаимоуважение между молодыми и старыми членами, а не усиливать их разделение. Мы никогда не должны так действовать или организовывать свою деятельность, как будто к первой цели Теософического общества мы добавляем: "но с дискриминацией по возрасту".

Потому обычно нежелательно, чтобы были отдельные ложи для молодых людей или отдельное их представительство в советах и других группах. Такое отделяло бы молодых членов от общего потока работы Общества и лишало бы их раннего опыта взрослой ответственности в нём. Сами по себе молодые люди скорее открыты к тому, чтобы их увлекал культ преходящих личностей. Сама их открытость приводит их к неустойчивости, если они теряют контакт с реальным миром людей, состоящим из представителей всех возрастов.

Отделение возрастных групп иногда представляется подсознательной реакцией, благодаря которой более старые члены сохраняют должности и влияние. Они ещё больше защитили бы своё положение от нового поколения, если бы убедили молодых членов выделиться в особую организацию молодых теософов, где бы те пели песни у костра, в то время как старшие продолжали бы контролировать Теософическое общество.

Разные возрасты — это фазы одного великого потока жизни, и у каждого возраста свои особые качества и способности, причём ни один не имеет превосходства над остальными. Как только открыто или скрыто заявляются какие-то особые права для одной возрастной группы, они вызывают подобные требования и от остальных групп. Догматичные и негибкие старые члены порождают догматичных и негибких молодых членов. Для этого нет просто организационного решения.

Каждый генеральный секретарь должен уделять особое внимание молодым членам, давая им возможности и облекая их доверием. Их нужно поощрять выражать свои пожелания и позволять им следовать избранной ими самими деятельности. Им нужно помогать налаживать контакты с любой всемирной или местной организацией для молодых теософов и знакомиться со своими сверстниками в других странах. Международные встречи молодых людей положили начало некоторым из самых ценных и долговременных связей, скрепляющих наше Общество по всему миру.

Мы оценим важность молодых членов, когда вспомним, что все без исключения выдающиеся лидеры нашего движения вступили на путь теософии и начали приобретать опыт работы, когда были ещё очень молодыми. Даже если в ранней юности они ещё не вступили в Теософическое общество, те наклонности, которые привели их сюда, тогда уже явно в них присутствовали, и они были в истинном смысле молодыми теософами. От тех, кто точно так же стали считать себя теософами, ещё будучи молоды телом, почти несомненно зависит будущее нашего Общества.

Ещё один вид работы которую следует поставить перед нашими членами это более широкое служение человечеству, да и другим существам, в тех областях которые пожалуй несколько в стороне от более непосредственного поля деятельности, на которые направлены цели Теософического общества. Природа и направление наших интересов и исследований неизбежно призывают к служению на всех уровнях. Для наших членов правильно и естественно быть активными во многих видах общественной и гуманитарной работы, стараться облегчать страдания людей и животных, способствовать правильному использованию природных ресурсов и снижать злоупотребление ими, нести углубленное понимание человеческой природы в практику образования детей и взрослых, развивать и утончать художественную и культурную сторону жизни человечества и быть активными работниками для просвещения и реформ. Для тех членов, которых это вдохновляет, Анни Безант основала Теософский орден служения, который она описывала как союз тех, кто любит, в служении тем, кто страдает.

В настоящее время Орден служения организован не столь формально, как это было раньше, ибо многие члены нашли, что во многих странах уже существуют соответствующие организации, через которые они могут работать ради идеалов, которые они ценят.

Под их эгидой члены ведут работу по помощи беженцам и перемещенным лицам, основывают и поддерживают школы, оказывают разнообразную помощь животным и дают много ценных и практических проявлений своей теософии. Каждая штаб-квартира секции должна по крайней мере поддерживать контакт с Теософским орденом служения и быть в курсе того, что там делается.

Хотя члены могут браться за любую работу, они не должны компрометировать нейтральность Теософического общества в целом. Именно качеством своего вклада в служение человечеству, равно как и пользуясь любыми благоприятными обстоятельствами и помощью того, что им сопутствует, мы распространяем настоящее влияние теософии. Например, два члена Теософического общества могут быть активны в двух взаимно противостоящих политических партиях, и всё же же оба будут хорошо служить обществу и давать своей теософии благородное выражение.

Будь то в Теософском ордене служения или в других организациях, служение обществу — это один из лучших способов находить новых членов для Теософического общества. Всякий, кто занят в работе на благо общества или служении человечеству любого рода, хорошо знает, что такая работа сводит в тесном сотрудничестве прекрасных и возвышенно мыслящих людей. И наша преданная поддержка гуманных дел и служение обществу, когда мы работаем среди таких людей, будет для них критерием, по которому они смогут судить об искренности и реальности нашей теософии.

Если мы позволим теософии вывести нас в мир служения человечеству и другим существам, а не станем делать из своей теософии подмену внутреннего поиска мудрости; позволим ей стать естественным результатом и выражением этой мудрости, то у нас не будет недостатка в богатой и интересной жизни и множестве возможностей повести других к источнику нашего собственного вдохновения.

В Теософическом обществе есть ядро членов, считающих Общество не просто источником вдохновения, интереса и информации, местом встречи разных, но близких по духу людей или приятным способом времяпрепровождения. Они считают это работой, которая делается для человечества, а некоторые — работой, порученной им теми, кто для них является высоким авторитетом, и чувствуют, что служа человечеству, они таким образом также служат и внутренней жизни или силе, которую можно интуитивно или мистически ощутить внутри Теософического общества.

Как раз те, кто рассматривают Теософическое общество так или иначе как работу, которая должна быть сделана, служение, которое нужно исполнять без всякой мысли о себе, и являются главным источником его силы. Это такие люди, благодаря терпению и проницательности которых работа идёт, даже когда поверхностный энтузиазм тех членов, которые менее глубоко в ней участвуют, идет на спад. И это благодаря таким работникам, которые скромно уводили работу в тишину своих сердец на время преследований, только чтобы вывести её вовне, когда они кончатся, огонь разгорается даже ярче, чем раньше. И так же, как есть эти самые сильные и стойкие работники, есть и другие, которые из года в год всё больше приближаются к достигнутому первыми уровню стойкости и надёжности.

Сила хорошего теософического работника происходит из того факта, что он не зависит от внешнего стимула и от того, ободряют ли его результаты, проявляющиеся на поверхности. Успех своей деятельности он измеряет не столько по её непосредственным очевидным плодам и видимым результатам, сколько по её качеству и актуальности для своего внутреннего опыта.

Одно лишь безразличие к внешним результатам приведёт просто к беспечности и неэффективности. Результаты определённо важны и имеют значение, но в нашей работе лучшие результаты не достигаются озабоченным сосредоточением на их получении чисто внешними средствами. Они — плод, а не дерево. Если всё время думать о плодах, пренебрегая деревом, то и качество самих плодов скоро снизится. В нашем случае дерево — это внутренняя жизнь и более глубокая цель, а плодами для нашего Общества может быть возросшая деятельность и полезное влияние. Эту внутреннюю жизнь нужно испытать и глубинную цель культивировать ещё до того, как удадутся внешняя деятельность и влияние, проводимые лучшим образом и построенные на надёжном основании.

Тот член, чья работа для Теософического общества основывается на опыте следования внутреннему назначению, не беспокоится из-за снижения членства или разных материальных трудностей. С этим может быть связано много неприятностей и страданий, но это не причина для нервозности или разочарования, если работник прочно утвердился в истинном назначении своей работы.

В некоторых плодах деятельности, которые в общем-то быстротечны, теософическому работнику скорей всего будет полностью отказано. Он не получит признания или похвал за то, что он делает, или это признание будет такого рода, что не имеет значения и ценности. Иногда даже ореол личного восхищения может оказаться неприятным признаком неудачи. Например, если искренний работник произносит речь, в которой пытается передать что-то из того, что он глубоко прочувствовал и ценит, а после выступления все его хвалят и говорят ему, какой он замечательный, то очевидно, что в какой-то степени он потерпел неудачу, потому что привлёк внимание к своей собственной личности, а не к посланию, которое ему нужно было донести. Похвала ни хороша, ни плоха, а просто не актуальна. Послание теософии и работа Теософического общества — дела вовсе не личные, это не моё, не ваше или ещё чьё-то дело. Они принадлежат тому целому, которое бесконечно больше любой личности.

Как одобрение личностей в нашей работе неуместно, так и их осуждение, вне зависимости от того, чья это личность — наша или чья-то ещё. Наше поведение проистекает из нашего состояния и стадии роста души, и хотя нам нередко приходится привлекать внимание других людей к их обязательствам, злить их, указывая на их недостатки, не более полезно, чем корить ребенка за то, что он ещё не вырос. Частое неудобство, от которого страдают теософические работники, — это неспособность других держать свои обещания. Такое обычно происходит не от какой-то злонамеренности, а из-за незрелости людей и их неспособности по-настоящему взять под контроль свою собственную жизнь и импульсы. Полезнее, хотя и не потворствуя их недостаткам, поискать способы помочь им избежать повторения ошибки, нежели с негодованием их осуждать. А если мы сами делаем вещи, которые раздражают других, или нам не удаётся сделать вещи, которые мы должны сделать, то гораздо полезнее выяснить, как мы породили дисгармонию, чем пытаться защитить себя и спорить, что мы были правы.

Иногда теософический работник оказывается в почти полной изоляции и должен держать как бы форпост работы. Он может быть также сильно изолирован в собственном доме, семье и социальной среде. Если такое случается, то надо принять, что от него требуется выполнять в работе такую роль. Важно качество нашего принятия ситуации, а не изменение её на такую, которая была бы нам лично более подходяща. Бесполезно думать — "если бы рядом был какой-нибудь понимающий человек, чтобы мне помочь" или "если бы у меня было больше времени или денег, чтобы посвятить их работе". Если мы оказались в таком положении, то очевидно, что работа требует от нас продолжить без помощника или без времени и денег. И хотя работа Теософического общества — первейший долг теософического работника, столь же важно, чтобы для неё он рос и стал хорошим теософом, и лучше всего он это сделает, если станет черпать из ресурсов своего собственного характера, нежели у других людей или из внешних обстоятельств.

Иногда преданный делу работник оказывается в месте, где несмотря на все его усилия, количество членов общества снижается, а работа, похоже, полностью замирает. Нередко бывает, что если он, продолжая правильно действовать, держится до конца, появляется новая группа людей и берётся за эту работу. Но иногда в каком-то месте работа действительно прекращается, возможно, из-за преобладающих там общественных условий. В таком случае задача работника в этом месте проводить насколько возможно долгие и эффективные арьергардные действия, памятуя, что именно качеством своей теперешней работы мы заявляем права на будущее. Теософический работник должен быть одним из тех, о ком можно сказать: "выигрывая или проигрывая, он не выбыл из игры".

Иногда случалось, что теософический работник был единственным человеком, пришедшим на собрание, которое он организовал. Тогда очевидно, что его задача — не горевать об отсутствии людей, а продолжать и провести занятие в одиночку, ведя то изучение и те медитации, которые он считает подходящими в данном случае. Какие бы ни были внешние результаты, он будет знать, если основывается на внутренней жизни и намерениях нашего Общества, что его мысли в такое время не будут растрачиваться зря.

Если отвлечься от иногда возникающих трудностей и разочарований отдельных людей, можно увидеть, что с тех пор, как было основано Теософическое общество, наша работа в целом хорошо продвинулась вперёд и оказала огромное влияние на мир. Уже было достигнуто нечто такое, результаты чего уже не могут уничтожить никакие превратности, беды, случающиеся с людьми или их низкие поступки. В этот всё возрастающий успех вносит свой эффективный вклад тяжёлая и одинокая борьба каждого отдельного работника, оказавшегося в изоляции, и признав это, он сможет обнаружить, что он совсем не один. Одиночество происходит из того, что мы измеряем свою жизнь и работу по личностным стандартам, основанным на беспокойстве, суете и конкуренции. Но если мы в работе забываем себя и упускаем эти критерии из виду, то открываем, что мы — участники огромной команды работников и никогда не можем оказаться в одиночестве.

Теософическая работа может потребовать монотонного труда и внимания к бесчисленному количеству небольших деталей, не приносящего никакого внешнего удовлетворения. Но если принять это, подходить к этому с открытостью и неустанно этим заниматься, то через это приходит некое невыразимое переживание непривязанности, прилива сил и постепенное углубление внутренней природы.

Можно сказать, что назначение Теософического общества — изменить человеческую природу или преобразить её. В конце концов, это единственный эффективный способ изменить мир людей и вывести во внешнее активное проявление то всеобщее братство человечества, реальность которого мы признаём, но которое для многих является всё ещё смутной трансцендентальной надеждой или даже мечтой. И та часть совокупной человеческой природы, за изменение которой мы несём самую прямую ответственность — это наша собственная природа.

Как и во многих других вещах, Теософическое общество — это тренировочная площадка для человеческого характера, а его служение является дисциплиной, через которую можно получить самые глубокие уроки. Теософические работники могут открыть это соответственно жертвам, которые они для него приносят. То, что оно должно стать школой героев и средством воспитания настоящих святых, было намерением ещё его Основателей. Так что каждый его член может принять вызов, который это намерение предлагает. И главная его часть может заключаться в том факте, что все его товарищи-члены имеют полное и признанное право на то, чтобы не быть ни героями, ни святыми.

Изменяя свой собственный характер, работнику стоит помнить, что одним из самых больших источников возможной потери равновесия являются не его пороки, а его добродетели. Всякий талант, который может у него быть — организаторские таланты, какие-то специальные знания, психические способности, какие-то хорошие черты характера или надёжность — могут, при чрезмерном утверждении их важности, лишить уравновешенного восприятия целого. Такое может легко случиться, когда у человека есть какая-то форма психической чувствительности. Тот спектр вещей, который он воспринимает благодаря этой чувствительности — обычно более узкий, чем он полагает — кажется ему очень важным, и он может потерять чувство соразмерности. Многие другие способности — ясный аналитический ум, особый опыт в какой-то области, особая преданность какому-то аспекту истины — также могут заставить его вести себя глупо и предать ту мудрость, стремление к которой он провозглашает, если позволит увлечь себя личной важности какой-то из этих способностей. Безопасность только в скромности и неустанном служении чему-то большему, чем "я".

Одним из самых больших затруднений теософического работника представляется нерешительность. Он нередко видит, что должен работать, и чувствует, что это его долг, и всё же не делает это с радостью. Потому он может скатиться к повторению банальностей и даже в некоторой степени жить по ним, но это не приносит ему счастья.

Нерешительность часто принимает форму исполнения какой-то хороший и достойной работы, для выполнения которой однако нет срочной необходимости. Это хорошая работа и она принесет какие-то похвальные плоды, но на самом деле она не является лучшим, что можно сделать в данных обстоятельствах. Говорят, что хорошее — враг лучшего. И нередко Теософическое общество бывало обыкновенно и респектабельно хорошим, скорее чем активно плохим, в результате чего оно терпело поражение и его пульс затихал. Нерешительность заставляет людей избегать самой сути дела, но по привычке и из чувства долга они выстраивают очень серьезную видимость хороший работы, в которой тем не менее отсутствуют яркие пятна более серьезных достижений.

Эти кризисы нерешительности происходят от неспособности распознать тот закон жертвы, который составляет саму суть теософической работы и искренне поэкспериментировать с ним. По этому закону надо отбросить старый шаблон личных ценностей и предпочтений, прежде чем можно будет узнать новый план и пользоваться им. Всем нам очень повезло, что благодаря нашим занятиям в Теософическом обществе мы узнали, что нас ждет что-то новое, неизведанное и прекрасное, что есть более свежие источники и широкие пространства, чем известны общепризнанным условностям и ортодоксиям, но нам надо двигаться дальше и дать заявку на это неизвестное, отбросив то известное, что закрывало нас от него, а его — от нас.

В сущности, как раз страх перед неизвестным и зависимость от известного порождают то мрачное и бесплодное состояние нерешительности. Потому нам надо тщательно выискивать, где скрывается в нашей жизни страх, выводить его на поверхность и рассеивать, распознавать зависимость и испытывать её, выясняя, имеет ли она ценность. Совсем недостаточно, чтобы наша теософия приходила к нам из авторитетного источника. Мы никогда не будем счастливы, пока не испытаем её на живом опыте и не обнаружим, что жертва — это надежный способ жизни. Тогда мы будем счастливыми и эффективными работниками, а не просто добросовестными.

Перевод подготовлен Московским Теософическим Обществом