Ч. Ледбитер. Скрытая сторона вещей

До сих пор мы рассматривали влияния, которым мы подвержены, а также то, как благодаря реакциям, которых мы не замечаем, мы постоянно влияем на самих себя. Теперь мы перейдём к третьей большой части нашего предмета — к вопросу о том, как мы влияем на других. Ранее сказанного уже достаточно, чтобы показать, что мы неизбежно должны на них влиять, хотим мы этого или нет; ибо если все эти разнообразные влияния постоянно воздействуют на нас, как мы уже видели, то совершенно ясно, что и мы в свою очередь должны составлять часть влияний, которые действуют на тех, кто рядом с нами. Все мы находимся в столь тесных взаимоотношениях, что ни один человек не может прожить свою жизнь только для себя — каждая мысль или действие оказывают своё воздействие на других, и не только потому что люди видят наши действия в физическом мире и имитируют их, но и потому что они подвергаются действию невидимых излучений вибраций наших мыслей и чувств.

Мы влияем на людей трояко: тем, чем мы являемся, тем, что мы думаем и желаем, и тем, что мы говорим и делаем.

Во-первых, скажем о влиянии нашего существа. Ведь то, чем мы являемся, выражает себя в наших разных проводниках, а они постоянно посылают волны влияния, которые склонны воспроизводить себя, то есть как бы заражать собою других людей. Так что какими бы мы ни хотели видеть других людей, для этого в первую очередь такими должны стать мы сами. Какая же идея обозначит нашу цель в этом вопросе. Многие скажут: «быть хорошими», и конечно же, это первое соображение, но оно и так само собой разумеющееся. Всякий, кто дошёл хотя бы до мысли о своём долге по отношению к миру, связанном с таким влиянием, предположительно уже должен прилагать все усилия, чтобы вести добропорядочную жизнь. Так что давайте примем за основу благие намерения и искренние усилия, и посмотрим, что же мы можем сделать для того, чтобы своим примером улучшить мир вокруг нас. Я думаю, что первым пунктом будет долг счастья и мира.

Первым рассмотрим счастье. Несомненно, по замыслу логоса человек должен быть счастливым. И быть счастливыми — это наш долг. Я не имею в виду просто философское спокойствие, хотя это, несомненно, хорошая вещь; я имею в виду активное счастье. Это долг не только по отношению к божественной силе и к себе самим, но и к другим, как я скоро покажу; и этот долг будет нетрудно исполнять, если мы только применим бесценную способность здравого смысла. И всё же большинство людей, очевидно, часто бывают несчастны; — почему же?

Несчастье есть умственное состояние. И хотя страдания, происходящие от болезней или несчастных случаев, строго говоря, не входят в нашу тему, тем не менее, даже у них часто есть ментальная составляющая, которую можно значительно уменьшить, применив рассудок. Миром правит вечная справедливость, и потому нет никакой возможности, чтобы с нами случилось что-то такое, чего бы мы не заслужили. А поскольку вечная справедливость есть также и вечная любовь, то всё происходящее с нами предназначено для того, чтобы помочь нам в развитии, и оно сможет исполнить это назначение, если мы только примем правильное отношение и постараемся выучить урок, который оно должно нам преподать. И поскольку это так, — а те, кто глубоко проник в тайны жизни и смерти, знают, что это правда, — сетовать или жаловаться на страдания — это очевидно не просто бесполезная трата большого количества сил, но и совершенно неверный и глупый взгляд на жизнь и упускание благоприятных возможностей.

Чтобы выяснить, как можно избежать этого распространённого несчастья, давайте рассмотрим некоторые из его наиболее частых причин. Человек продемонстрировал чрезвычайную изобретательность в придумывании себе причин для того, чтобы быть несчастным, но большинство их можно отнести к тому или другому из следующих четырёх типов — желание, сожаление, страх и беспокойство.

Желание. Много несчастья возникает из-за того, что люди постоянно тоскуют по тому, чего у них нет — желают богатства, славы, власти, положения в обществе и успеха во всех видах предприятий. Я не забываю о том, что удовлетворённость может иногда означать застой, и что непременным условием для прогресса является то, что назвали «божественной неудовлетворённостью». То, что мы должны непрерывно стремиться к самосовершенствованию, улучшению нашего положения и увеличению нашей способности помогать другим — это всё хорошо и ценно, и способствует нашей эволюции, но б`ольшая часть нашей неудовлетворённости — какая угодно, но только не божественная, потому что это не стремление к совершенствованию и полезности, а скорее просто эгоистичное желание личного наслаждения, которое мы ожидаем получить от богатства или власти, и вот почему от этого происходит столько бед. Стремитесь вперёд так ревностно, как хотите, но будьте счастливы в своём напоре, не унывайте при неудачах, и никогда не будьте слишком заняты, чтобы протянуть руку помощи своему товарищу-спутнику.

Из многочисленных и разнообразных форм этого великого сорняка, желания, одними из самых ядовитых являются зависть и ревность. Если бы люди только научились думать о своём деле, а других оставили в покое, исчезли бы многие плодовитые источники несчастья. Что вам до того, что у другого человека больше денег, больше дом, больше слуг или лучшие лошади, или что его жена может лучше удовлетворять свои капризы по части поразительных нарядов? Все эти вещи предоставляют ему определённую возможность — испытание его способности верно их использовать. Он может достичь в этом успеха или потерпеть неудачу, но в любом случае не вам его судить, и ваше дело — не тратить своё время на критику и зависть, а позаботиться о том, чтобы самим как можно лучше исполнять тот долг, который соответствует вашему собственному положению в жизни.

Пожалуй, из всех страстей, которые лелеет бедная человеческая натура, самой смехотворной является ревность. Она претендует на пылкую любовь, и тем не менее возражает против того, чтобы кто-либо разделял эту преданность; тогда как бескорыстная любовь только радуется, когда обнаруживает, что объект её любви высоко ценят все. Больше всего для неё отвратительно видеть свидетельства нежности других к её идолу, и всё же она всегда нетерпеливо высматривает подтверждения своих подозрений, и затратит любые усилия, чтобы убедиться в существовании того, что она больше всего ненавидит! Можно видеть, скольких ненужных неприятностей избегает человек, который достаточно силён и разумен, чтобы думать только о своём деле и отказаться впутываться в сети зависти или ревности.

Так что обуздывайте желание и культивируйте удовлетворённость; пусть ваши хотения будут простыми и немногочисленными, а амбиции направлены скорее на прогресс и полезность, чем на материальные владения, и вы обнаружите, что искоренили одну из самых плодовитых и мощных причин страдания.

Сожаление. Вызывают жалость те многие тысячи людей, которые каждый день страдают от ненужного, бесполезного и безнадёжного сожаления. Допустим, у вас были деньги, и вы их потеряли, у вас было положение, и вы утратили его. Нет никакой причины расточать свои силы и время на бесполезную скорбь. Сразу же возьмитесь за зарабатывание новых денег и приобретение нового положения. «Предоставьте мёртвым погребать своих мертвецов», и обратите свои мысли к будущему.

Это верно даже для того случая, когда потеря была следствием вашей собственной ошибки, и даже если вы считаете её грехом. Вы могли потерпеть неудачу, как многие до вас, но у вас нет времени на раскаяние. Если вы упали, не лежите скорбно в грязи, а сразу же вставайте и продолжайте свой путь более осмотрительно. Обратите своё лицо на дальнейший путь и решительно двигайтесь вперёд. Если вы упадёте даже тысячу раз, вставайте тысячу раз и отправляйтесь в путь снова; впадать в уныние совершенно бесполезно. Для тысячной попытки есть столько же оснований, как и для первой, и если вы выстоите, успех обеспечен, потому что с каждой повторной попыткой ваша стойкость только растёт. Учитель однажды сказал: «Единственное раскаяние, которое имеет хоть какую-то цену — это решимость не совершать тот же грех опять». Мудрый человек — не тот, который никогда не делает ошибок, а тот, кто никогда одну и ту же ошибку не повторяет.

Величайшее из сожалений, что мне очень хорошо известно, это сожаление о «прикосновении исчезнувшей руки и звуке голоса, который умолк». Но даже эта самая священная из печалей может быть рассеяна, если мы захотим взять на себя труд и понять. Когда те, кого мы любим, исчезнут с наших глаз, нам больше не придётся, уставившись в пустую стену, с отчаянной верой цепляться за какую-то туманную неясность, надеясь и не надеясь на какое-то отдалённое воссоединение, подобно столь многим из наших праотцов.

Там, где отступило невежество, ступает теперь наука, и всякий, кто готов исследовать доступные свидетельства, может убедиться сам, что смерть — лишь переход из одного пространства в другое, врата в более полную и возвышенную жизнь, и что мы ни в каком смысле не утратили наших друзей, как столь часто неправильно говорят, а лишь временно потеряли способность видеть их. Небольшое терпеливое изучение фактов скоро позволит нам от эгоистичного созерцания этой иллюзии тяжёлой утраты обратиться к уверенности в великолепной будущности, которая открывается перед теми, кто нам дорог больше, чем мы сами, и тем одна из самых печальных из всех форм несчастья сразу же значительно смягчается, даже если не исчезает полностью.

Страх. Я полагаю, что лишь те, кто подобно некоторым священникам, располагал возможностью знать сокровенную сторону жизней людей, могут знать, до какой степени человечество страдает от страха смерти. Многие из тех, кто выглядят смельчаками и держат улыбку, внутренне всё же постоянно стонут под давлением тайного страха, помня, что смерть должна прийти, и страшась, как бы на них не упал этот меч. Тем не менее, всё это совершенно излишне и происходит лишь от невежества, как в сущности и всякий страх; ведь те, кто понимают смерть, не чувствуют ужаса при её приближении. Они знают, что человек не умирает, а лишь отбрасывает своё тело, как выбрасывают изношенный костюм, и для них первое нисколько не страшнее, чем второе. Человек, в двадцатом веке не знающий фактов о том, что такое смерть, — это тот, кто просто не позаботился рассмотреть этот предмет, и если он страдает от страха перед тем, что не существует, ему остаётся ругать только себя.

Многих преследует опасение потерять собственность и скатиться в нищету. Есть тысячи людей, которые лишь сводят концы с концами, живя на свою зарплату; они чувствуют, что если из-за болезни или по какой-то другой причине они лишатся этого заработка, они сразу же впадут в нужду. Даже когда эта опасность реальна, от постоянных мыслей о ней приобрести ничего нельзя, эта вечная тревога нисколько не помогает, и их положение не становится насколько-нибудь более безопасным от того, что этот ужас висит над ними и омрачает каждый их день.

Эти бедные души тоже должны постараться понять жизнь и уяснить назначение этой великой эволюции, частью которой они оказались; ведь как только они немного постигнут этот план, они осознают, что ничто не происходит случайно, а на самом деле все вещи вместе работают на благо, и боль, беды и неприятности не могут прийти, если они не нужны и не должны сыграть свою роль в будущем развитии. Так они станут смотреть вперёд не со страхом, а с надеждой, зная, что если они каждый день будут делать всё то лучшее, что в их силах, им не за что будет упрекать себя, что бы ни принесло будущее.

Беспокойство. Те же соображения покажут нам никчёмность брюзжания и беспокойства. Если мир в божьих руках, и если все мы живём по неизменным божественным законам, то очевидно, что наше дело — выполнять свой долг на своём месте и стараться разумно двигаться с могущественным потоком эволюции; но сетовать на то, как действует этот закон или беспокоиться о том, как сложатся дела — это явно вершина глупости. Как часто мы слышим, как люди говорят: «Кабы не те несчастливые обстоятельства, в которых я оказался, я был бы отличным парнем, и вы бы скоро увидели, как далеко бы я пошёл в той или иной области, но как вы можете ожидать чего-то от меня, когда я стиснут обстоятельствами?»

Человек, который так говорит, не имеет представления о смысле жизни. Всякому человеку, несомненно, больше всего хотелось бы таких обстоятельств, которые дали бы ему шанс использовать те способности, которыми он уже обладает и показать, что он умеет делать. Но мы должны помнить, что Природа хочет нашего развития во всех направлениях, а не только в одном. И поэтому мы часто попадаем в условия, в которых мы должны сделать то самое, чего по нашему мнению мы сделать не можем, чтобы выучить этот урок и раскрыть эту способность, которая пока что заключена в нас в скрытом виде.

Так что наше дело — вместо того, чтобы сидеть и жаловаться на неблагоприятные обстоятельства, которым мы подчинены, постараться подчинить обстоятельства себе. Слабый — раб среды, сильный же учится овладевать ею, и именно это и есть исполнение его предназначения.

Опять же, посмотрите, как мы беспокоимся о том, что думают о нас другие, забывая о том, что то, что мы делаем, их не касается, коль скоро мы им не мешаем, и что их мнение, в конце концов, не имеет ни малейшего значения. Нам нужно стремиться исполнять свой долг так, как мы его видим, и стараться помогать нашим собратьям, когда представляется случай. И если ваша деятельность не идёт против вашей совести, никакой другой критицизм не должен вас беспокоить. За свои дела вы отвечаете перед своим Отцом Небесным, а не перед миссис такой-то, которая подглядывает за вами сквозь штору.

Иногда какая-нибудь почтенная дама скажет о вас что-то оскорбительное, а полдюжины добрых друзей позаботятся о том, чтобы повторить это и преувеличить. Если вы поведёте себя глупо, сильно обидитесь и установится вражда, которая может длиться месяцы и в которую окажется вовлечено множество невинных людей, тогда вы можете попытаться переложить ответственность за все эти глупые неприятности на плечи той, на чьё замечание вы вздумали обидеться! Примените хотя бы на мгновение свой здравый смысл, и подумайте, насколько всё это смехотворно.

Во-первых, в девяти случаях из десяти окажется, что она вовсе ничего такого не говорила, или не имела в виду того смысла, в котором вы это поняли, так что вы вероятно к ней очень несправедливы. Даже в оставшемся десятом случае, когда она действительно это сказала, имея в виду это самое, вероятно, её что-то рассердило, и на то была какая-то причина, о которой вы ничего не знаете. Может быть, она не спала всю ночь из-за зубной боли или беспокойного ребёнка! Несомненно, это вовсе не добро и недостойно обращать внимание на слово, оброненное под влиянием раздражения. Конечно, она поступила неправильно и ей лучше бы демонстрировать то же ангельское милосердие, которое всегда демонстрируете вы, и я нисколько её не оправдываю. Я лишь имею в виду, что если она сделала одну глупость, это вовсе не причина вам делать другую.

В конце концов, что плохого она вам сделала? Это не она ответственна за ваше раздражение, а ваше собственное недомыслие. Что есть её слова, как не простое сотрясение воздуха? Если бы вы их не слышали, вы бы не чувствовали себя оскорблённым, а ведь её действие оставалось бы тем же самым. Потому ваш гнев — ваша, а не её вина, вы без всякой необходимости позволили себе впасть в сильное возбуждение по поводу чего-то такого, что в действительности не в силах на вас воздействовать. Это ваша собственная гордость разожгла ваш гнев, а не её пустые слова. Подумайте, и вы убедитесь, что это так. Простой здравый смысл и ничего более, и всё же сколь немногие видят вещи столь ясно, чтобы так поступать! И скольких несчастий можно было бы избежать, если бы мы больше работали своими мозгами и меньше — языком!

Эти соображения показывают нам, что облака несчастья можно рассеять разумом и знанием, и несомненно, наш долг — немедленно и энергично взяться за это. Это и в наших интересах, поскольку это продлит нашу жизнь и сделает её более плодотворной — «весёлый идёт целый день, а грустный устаёт уже через милю». Давайте всему лучшее толкование, а не худшее, высматривайте в мире добро, а не зло. Пусть ваша критика будет того счастливого характера, при котором жемчужины выискивают с такой же охотой, как обычный желчный критик набрасывается на недостатки; и вы даже не представляете, насколько более лёгкой и приятной станет ваша жизнь. Красота есть повсюду в природе, если только всмотреться, и всегда есть множество причин быть довольным, если искать их вместо поводов для брюзжания.

Это наш долг, ведь уже достаточно хорошо установлено, что и счастье, и несчастье заразительны. Всем изучавшим этот предмет известно, что постоянно излучаемые нами во всех направлениях волны, распространяющиеся в материи более тонкой, чем доступна глазу, разносят с собой наши чувства, радостные или печальные. Так что если вы позволяете себе уступать печали и терять надежду, вы в действительности излучаете мрак и уныние, омрачая божий свет для своих ближних и делая ношу своего брата более тяжёлой, а вы не имеете права этого делать.

С другой стороны, если вы полны счастья и излучаете радость на всех, кто окажется поблизости, вы становитесь настоящим солнцем, изливающем жизнь, свет и любовь в своём маленьком земном кругу, подобно логосу, который разливает их по всей своей вселенной; таким образом в своём крошечном масштабе вы становитесь его сотрудником.

За активным счастьем должен пребывать прочный мир, и его мы тоже должны стараться излучать. Недостаток покоя — одна из самых прискорбных черт нашего века. Не было ещё времени, когда бы человек больше, чем сейчас, нуждался в мудром совете св. Петра: «Ищи мира и следуй ему», но большинство людей даже не знают, в каком направлении начать эти поиски, и потому решают, что мир на земле недостижим и сдаются беспокойству.

Человек живёт сразу в тёх мирах — физическом, астральном (или эмоциональном) и ментальном (или мысленном), и в каждом из них у него есть тело, или проводник, через которое он себя там выражает. На всех этих уровнях, во всех этих проводниках должен быть мир, и всё же большинство из нас очень далеки от этого.

На физическом плане Земли трудно найти человека, который не жаловался бы на что-нибудь, и который не испытывал бы часто каких-либо недомоганий. У одного не в порядке пищеварение, у другого постоянные головные воли, у третьего расстроены нервы, и так далее. В мире эмоций дела обстоят не лучше, поскольку люди постоянно позволяют себе терзаться сильными чувствами — печалью, гневом, завистью, ревностью, и так они страдают без всякой необходимости. Не пребывает в мире и их ум, ведь они всё время поспешно бросаются от одной линии мысли к другой, суетливые и беспокойные, всегда желая новых вещей, ещё не поняв или не использовав старых.

Причин этого всеобщего беспокойства три — невежество, желание и эгоизм. Потому путь к миру состоит в покорении этих препятствий и их замене их противоположностями — в обретении знания, самоконтроля и бескорыстия. Люди часто думают, что причины их беспокойства внешние, и что беды и печали давят на них откуда-то снаружи, не сознавая, что ничто внешнее не может на них подействовать, если они не позволят ему этого сами. Никто, кроме нас, не может нам помешать или повредить, точно так же как никто не может сделать за нас прогресс. По прекрасному восточному выражению, путь — внутри нас. Если мы только возьмём на себя труд исследовать это, мы увидим, что это так.

Чтобы обрести мир, сначала мы должны приобрести знание — знание законов, по которым работает эволюция. Когда мы невежественны относительно их, мы постоянно их нарушаем, всё время отклоняясь от пути прогресса человечества в своём преследовании каких-то воображаемых личных преимуществ или удовольствий. Постоянное давление закона эволюции отодвигает нас обратно, для нашей же пользы, на путь, который мы покинули, но мы неуёмны, мы боремся с ним и жалуемся на боль и беды, будто они напали на нас по простой случайности, тогда как всё время именно наше собственное сопротивление водительству закона заставляло нас ощущать его сдерживающую силу.

Наше здоровье страдает, потому что мы так часто ведём нездоровый образ жизни. Мы едим не ту пищу, носим неподходящую одежду, игнорируем проветривание и упражнения, проводим свою жизнь в антисанитарных условиях, а потом удивляемся, почему у нас болит голова или отказывают нервы и пищеварение. Человек, который знает законы гигиены и берёт на себя труд следовать им, избегает этих зол.

В точности то же самое верно и в отношении миров мыслей и эмоций — у них есть свои естественные законы, и их нарушение означает страдания. К сожалению, у многих сложилось представление, что все правила, касающиеся мыслей и эмоций, установлены совершенно произвольно. Религиозные учителя совершили катастрофическую ошибку, говоря о наказании за их нарушение, и тем скрыли простой факт, что это в той же мере законы природы, как и те, что знакомы нам по физической жизни, и то, что следует за любым пренебрежением ими — не наказание, а просто естественные последствия. Если человек схватится голой рукой за накалённую докрасна железку, он обожжётся, но мы же не назовём ожог «наказанием». И всё же мы часто делаем это, описывая следствия, которые столь же естественны, как и неизбежны.

Знание великой схемы эволюции и её законов не только показывает нам, как жить, чтобы обеспечить мир в будущем, оно также даёт нам мир прямо здесь и сейчас, потому что позволяет нам понять цель жизни, увидеть её единство сквозь всё её разнообразие, и узреть сквозь туман бед и смятения, кажущийся безнадёжным, её великолепный окончательный триумф. Ведь как только схема раз усвоена, её цель становится уже предметом не слепой веры, а математической уверенности, а от этой уверенности и происходит мир.

Но к своему знанию мы должны добавить и самоконтроль — контроль не просто действий и слов, но и мыслей, желаний и эмоций.

Ведь все мысли и эмоции проявляют себя как волны в материи ментального и астрального тел соответственно, и в обоих случаях злые или эгоистичные мысли проявляются сравнительно более медленными вибрациями более грубой материи, тогда как добрые и бескорыстные мысли — более быстрыми колебаниями, действующими лишь в более тонкой материи. Но внезапная вспышка гнева, ревности или страха на время захватывает всё астральное тело, заставляя его всё временно вибрировать с особой частотой. Эти колебания скоро успокаиваются и тело возвращается к своим обычным частотам колебаний. Но после этого оно уже всегда будет чуть более готово откликнуться на конкретную частоту, выражающую эту злую страсть.

Очень давно великий Будда учил своих последователей, что жизнь рядового человека полна скорби, потому что он привязывается к земным вещам, которые бренны и преходящи. Человек желает богатства, положения или власти, и он не удовлетворён, потому что не получает их, или получив их, обнаруживает, что они от него ускользают. Даже к своим друзьям он привязывается неправильно, потому что любит физическое тело, которое должно измениться и умереть, вместо того, чтобы любить истинного человека, который продолжает жить вечно, и когда его друг отбрасывает внешний проводник, он скорбит по нему как по «умершему» и думает, что потерял его.

Весь настрой нашей цивилизации — на увеличение желаний и умножение потребностей. Вещи, которые одним поколением считались роскошью, другим уже считаются необходимыми для жизни, и наше желание вечно устремляется всё в новых направлениях. Но если мы хотим мира, мы должны научиться ограничивать эти желания и жить более простой жизнью, довольствуясь удобством, но не жаждая роскоши — мы должны научиться отличать необходимости от излишеств. Лучше ограничить свои потребности и скорее оставить себе время на отдых, чем работать до изнеможения в отчаянных попытках удовлетворить постоянно растущие желания. Если мы хотим обрести мир, мы обязательно должны контролировать желания.

Ещё один плодовитый источник беспокойства — это имеющаяся у нас привычка вмешиваться в дела других людей и постоянно пытаться заставить их видеть вещи так, как видим их мы, и делать их так, как делаем мы. Похоже, многие из нас совершенно неспособны придерживаться каких-либо убеждений, будь то общественных, политических или религиозных, не вступая сразу же в спор, доходящий до ругани, со всяким, чьи убеждения окажутся другими. Когда мы научимся щедро признавать за другими ту же свободу мнений по любому предмету, которую мы без колебаний требуем для себя, и не осуждать их только потому, что они отличаются от нас, мы далеко продвинемся по тому пути, который ведёт к миру.

Больше всего для обретения мира необходимо отбросить личное «я» и приобрести бескорыстие. Пока мы эгоцентричны, пока осью, вокруг которой для нас вращается вся вселенная, является наше «я», мы бессознательно, но неизбежно ожидаем, что оно должно быть центром и для других; а когда мы обнаруживаем, что они действуют, не принимая нас в расчёт и не признавая наших притязаний на первоочередное внимание, мы становимся раздражительными, начинаем заниматься самоутверждением, и покой от нас ускользает.

Мы должны осознать, что мы — не тела, а души; а если мы (как люди обычно делают) отождествляемся с физическим проводником, мы не можем избежать придавания совершенно недолжной важности тому, что с ним происходит, и становимся в значительной мере его рабами, а также рабами его непрерывно меняющихся чувств. Именно для того, чтобы избежать такого рабства, на Востоке принят образ мысли, благодаря которому наши обычные выражения «я голоден» или «я устал» заменяются более точными утверждениями «моё тело голодно», «моё тело устало».

И достаточно сделать всего лишь один шаг дальше, чтобы убедиться, что мы столь же ошибаемся, когда говорим «я разозлился», «я ревную». Истинное «Я» — за пределами всех этих проводников, и оно не может ревновать или злиться, хотя его астральное тело может. Но отождествлять себя со своим астральным телом настолько же ошибочно, как и с физическим. Человек не должен быть рабом какого-либо из своих тел, будь то ментальное, астральное или физическое; вместе все эти три тела составляют его личность, временное и частичное его выражение, но им самим они являются не в большей степени, чем является человеком его одежда.

Потому нужно сделать эти четыре шага. Путём учёбы мы должны приобретать знания, а приобретя их — применять их на практике; мы должны научиться ограничивать наши желания и эмоции, устранить низшую личность и отождествиться с стоящим за нею «Я». Эгоизм мы должны заменить альтруизмом и осознать Бога, сущего внутри нас, прежде чем сможем обрести «мир Божий, который превыше всякого ума».

Таков путь к миру. Да пребудет мир над нами всеми.

Изучающий оккультизм тренируется в искусстве мышления, и следовательно его мысль мощнее, чем мысль неподготовленного человека, а потому, скорее всего, имеет более широкий круг влияния и производит больший эффект. Это происходит совершенно помимо его собственного сознания и без всяких усилий с его стороны. Но именно потому, что он научился могучей силе мысли, его долгом становится применять её для помощи другим. А чтобы делать это эффективно, он должен точно понимать, как она действует.

Одной из самых поразительных особенностей окружающего нас невидимого мира является лёгкость отклика более тонкого типа материи, из которого он состоит, на мысли и эмоции человека. Тем, кто не изучал этот предмет, трудно усвоить абсолютную реальность этих сил и понять, что их действие на тонкий тип материи во всех отношениях столь же определённо, как действие электрического тока на физическую материю.

Всякий знает, что человек, имеющий в своём распоряжении большое количество паровой или электрической энергии, может совершать полезную работу и создавать вполне определённые результаты, но немногим известно, что у каждого человека в распоряжении есть некоторое количество этой иной и более высокой силы, и что с её помощью он может производить результаты столь же определённые и столь же реальные.

При нынешнем положении дел в физическом мире лишь немногие имеют в своём распоряжении достаточно большие ресурсы его сил, и лишь немногим они приносят обогащение. Но невидимая сторона жизни представляет живейший интерес той своей замечательной особенностью, что всякий человек, богатый или бедный, молодой или старый, уже имеет в своём распоряжении вовсе не незначительное количество её сил, так что богатства этих высших миров, получаемые путём правильного использования этих сил, находятся в пределах досягаемости каждого.

Вот сила, которой обладают все, но разумно пользуются пока что немногие, и конечно же стоит потратить время на то, чтобы исследовать этот предмет и попытаться его понять. В действительности для этого даже больше причин, чем было упомянуто, ибо на самом деле все мы, того не сознавая, в некоторой мере этой силой уже пользуемся, и из-за своего невежества применяем её неверно, принося вред вместо пользы. Обладание силой всегда означает ответственность, и чтобы избежать непреднамеренного причинения вреда и использовать эти великолепные возможности полно, будет неплохо узнать об этом предмете всё, что мы можем.

Что же такое мысль, и как она проявляется? Впервые она является взгляду ясновидящего в ментальном теле, и выглядит она как вибрация его материи. Оказывается, что эта вибрация производит различные эффекты, и все они вполне находятся в согласии с теми ожиданиями, к которым нас приводит научный опыт в физическом мире.

1. Есть эффект, оказываемый мыслью на само ментальное тело, и мы обнаруживаем, что он имеет природу установления привычки. В ментальном теле есть много разных типов материи, и у каждого из них по-видимому есть своя особая частота колебаний, к которой он больше всего приспособлен, так что он охотно на неё откликается и склонен возвращаться к ней так скоро, как возможно, когда бывает сбит с неё каким-то сильным порывом мысли или чувства. Достаточно сильная мысль может временно придать всем частицам одного подразделения ментального тела колебания одной частоты, и с каждым разом, когда это происходит, ему уже чуть легче повторить это опять. У этих частиц ментального тела устанавливается привычка вибрировать на этой частоте, так что человек будет охотнее повторять эту конкретную мысль.

2. Есть эффект, оказываемый на другие проводники человека, которые по степени своей плотности находятся как ниже, так и выше ментального тела. Мы знаем, что физические возмущения одного типа материи легко передаются к материи другого типа — например землетрясение (то есть движение в твёрдой материи) может создать в море мощное цунами (то есть волну в жидкой материи), а с другой стороны, буря (то есть возмущение в газообразной материи) сразу же создаёт на море волнение, а вскоре и штормовые волны.

Точно таким же образом возмущение в астральном теле человека, которое мы обычно называем эмоцией, установит колебания в ментальном теле и вызовет мысли, этой эмоции соответствующие. И наоборот, волны в ментальном теле воздействуют на астральное тело (если они будут того типа, который может на него воздействовать), что будет означать некоторые виды мыслей, которые легко вызывают эмоции. И как волны в ментальной материи действуют на астральную, которая плотнее, так они неизбежно действуют и на материю каузального тела, которая тоньше. Так привычные мысли человека формируют качества самого «я».

Пока что мы говорили о воздействии мыслей человека на него самого; мы увидели, что во-первых мысль склонна повторять себя, а во-вторых, что она воздействует не только на эмоции человека, но и оставляет постоянный отпечаток на нём самом. Теперь же давайте обратимся к внешним эффектам, которые она производит, то есть оказываемым на море ментальной материи, которое окружает всех нас подобно атмосфере.

3. Каждая мысль производит излучение колебаний, которые могут быть простыми или сложными согласно природе мысли, которая их породила. При определённых условиях эти вибрации могут быть ограничены ментальным планом, но гораздо чаще они производят эффект в мирах выше и ниже него. Если мысль чисто интеллектуальна и безлична — например, мыслитель рассматривает какую-то философскую систему или пытается решить задачу из алгебры или геометрии, — тогда мысленная волна повлияет только на ментальную материю. Если мысль имеет духовную природу, окрашена любовью или устремлениями, полностью лишёнными эгоизма, она вознесётся выше, в высшее ментальное царство, и может даже приобрести что-то от великолепия интуитивного уровня, что сделает её чрезвычайно могущественной. Если же, напротив, мысль тронута каким-то эгоизмом или личным желанием, её колебания сразу же спустятся вниз и растратят б`ольшую часть своей силы в астральном мире.

Все эти мысленные волны воздействуют на соответствующие им уровни точно так же, как действуют световые или звуковые волны на физическом плане. Они излучаются во всех направлениях, ослабевая с увеличением расстояния от источника. И это излучение воздействует не только на океан ментальной материи, который нас окружает, но и на другие ментальные тела, движущиеся в этом океане. Все мы знакомы с тем опытом, когда на пианино или на скрипке берут ноту, которая вызывает звучание той же самой ноты на другом аналогичном инструменте, настроенном точно так же. Как колебания одного инструмента передаются через воздух и воздействуют на другой инструмент, так и мысленные колебания, установившиеся в нашем ментальном теле, передаются окружающей ментальной материи и воспроизводятся в другом ментальном теле, что, будучи выражено с другой точки зрения, означает, что мысль заразительна. К этому соображению мы вернёмся позже.

4. Каждая мысль порождает не только волны, но и форму — определённый, отдельный объект, который наделён силой и жизненностью определённого вида и во многих случаях ведёт себя вовсе не непохоже на временное живое существо. Эта форма, как и волна, может быть только на ментальном плане, но гораздо чаще она спускается на астральный уровень и производит свой основной эффект в мире эмоций. Изучение этих мыслеформ представляет чрезвычайный интерес, и подробный отчёт обо многих из них с цветными иллюстрациями, отражающими их внешний вид, можно найти в нашей книге «Мыслеформы». Но в данный момент нас интересует скорее не внешность, а эффект мыслеформ и то, каким образом их можно использовать.

Давайте рассмотрим действие этих двух проявлений силы мысли по отдельности. Волна может быть простой или сложной, соответственно характеру мысли, но её сила изливается в основном на какой-то один из четырёх уровней ментальной материи, относящихся к четырём подразделениям, составляющим нижнюю часть ментального мира. Большинство мыслей заурядного человека сосредоточено вокруг него самого, его желаний и эмоций, и потому они производят волны в низшем подразделении ментальной материи. Фактически лишь та часть ментального тела, которая построена из этого типа материи, является у подавляющего большинства человечества вполне развитой и активной.

В этом отношении условия, в которых находится ментальное тело, совершенно отличаются от тех, в которых находится астральное. У обычного культурного человека пятой расы астральное тело столь же развито, как и физическое, и он вполне способен использовать его как проводник сознания. Он пока что не очень привык использовать его так, а потому не уверен в его способностях и робок в их применении; но тем не менее они в его распоряжении, и вопрос лишь в том, чтобы освоиться с их использованием. Когда он оказывается в астральном мире, будь то во время сна или после смерти, он вполне способен видеть и слышать, и может двигаться куда ему угодно.

Однако в небесном мире он оказывается в совсем иных условиях, поскольку ментальное тело ещё вовсе не вполне развито, и его развитие составляет часть той эволюции, которой в данный момент занято человечество. Ментальное тело может применяться в качестве проводника лишь теми, кто был специально обучен его использованию учителями, принадлежащими к Великому Братству Посвящённых, а у среднего человека его силы раскрыты лишь частично, и оно не может применяться в качестве отдельного проводника сознания. У большинства людей высшие части ментального тела пока ещё полностью в спящем состоянии даже тогда, когда низшие части в активном действии. Это неизбежно подразумевает, что в то время как на низшем подплане ментальная атмосфера колеблется мысленными волнами, на высших подпланах пока что сравнительно мало деятельности, что нам нужно будет ясно помнить, когда мы вскоре перейдём к рассмотрению практических возможностей использования силы мысли. Это также оказывает значительное влияние на расстояние, на которое может проникнуть мысленная волна.

Понять это нам поможет аналогия с распространением голоса оратора, выступающего на публике. Его голос будет слышен на определённом расстоянии, которое зависит от силы его голоса. В случае мыслеформы ей соответствует сила вибрации. Но расстояние, на котором оратор может быть понят, — это совсем другое дело, и часто оно больше зависит не столько от громкости голоса, сколько от ясности произношения. В случае мыслеформы ей соответствует определённость и чёткость очертаний.

Многие люди, не обученные ораторскому искусству, могут исторгать крик, который разнесётся на приличное расстояние, но будет совершенно неразборчив. Точно так же и человек, который испытывает сильное чувство, но не обучен искусству мышления, может послать мощную мыслеформу, которая достаточно сильно передаёт чувство, её вдохновившее — например, чувство радости, страха или удивления, — и всё же она может иметь такие смутные очертания, что не сможет передать никакого представления о природе или причине этой эмоции. Потому очевидно, что ясность мысли по крайней мере столь же необходима, как и сила.

Опять же, голос оратора может быть сильным и ясным, и его слова могут быть прекрасно слышны там, где стоит слушатель; но всё же эти слова не передадут слушателю никакой идеи, если он столь занят чем-то другим, что не обращает внимания. У этого в мире мысли тоже есть точное соответствие. Можно послать ясную, сильную мысль и даже направить её к другому человеку, но если его ум уже полностью занят его собственными делами, мыслеформа не произведёт на его ментальное тело никакого впечатления. Часто люди, находящиеся в дикой панике, даже не слышат советов или приказов, которые им кричат; и по тем же причинам они бывают столь же глухи к мыслеформам.

Большинство человечества вообще не знает, как мыслить, и даже те, кто продвинулся в этом немного больше, редко думают сильно и определённо, кроме как в моменты, когда они действительно поглощены каким-нибудь делом, требующим всего их внимания. Потому огромные множества умов всегда праздно лежат повсюду вокруг нас, готовые принять любые семена, которые мы в них посеем.

Действие мысленной вибрации обладает замечательной приспособляемостью. Она может точно воспроизвести себя, если найдёт ментальное тело, которое охотно откликается на неё во всех подробностях, но если это не так, она всё же может произвести примечательный эффект в направлении, в общем сходном с её собственным. Допустим, например, католик благоговейно преклоняет колени перед образом Пресвятой Девы. Он посылает во всех направлениях от себя сильные благоговейные мысленные волны; и если они ударят в ментальное или астральное тело другого католика, они пробудят в нём мысли и чувства, тождественные первоначальным, но если они подействуют на христианина какой-нибудь другой конфессии, которому незнакомо поклонение образу Девы, они всё же пробудят в нём религиозные чувства, но они пойдут по привычному руслу и будут направлены к Христу.

Если они коснутся мусульманина, они пробудят в нём преданность Аллаху, у индуиста объектом благоговения может оказаться Кришна, а у парса — Ахурамазда. Эти мысленные волны возбуждают благоговейные чувства какого-либо вида повсюду, где есть возможность отклика на подобные идеи. И если они коснутся ментального тела материалиста, которому чужда идея благоговения в любой форме, даже на него они окажут возвышающий эффект. Они не могут сразу вызывать тип колебаний, к которым человек совершенно не привык, но склонны побудить к некой активности высшую часть его ментального тела, и этот эффект, хотя и менее длительный, чем в случае приёмника, уже находящегося в симпатии, не может не быть благотворным.

Действие злой или нечистой мысли подчиняется тем же законам. Человек, который столь глуп, что позволяет себе думать о другом с завистью или злостью, излучает мысленную волну, которая склонна провоцировать подобные страсти и у других, и хотя они могут совершенно не знать того, на кого была направлена ненависть, и потому для них будет невозможно разделять эти чувства, тем не менее, волна может вызвать в них эмоции той же природы по отношению к совершенно иному человеку.

Действие мыслеформы имеет более ограниченный, но зато более точный характер, чем действие волны. Она не может воздействовать на столь многих людей — в действительности, она совсем не может подействовать на человека, если в нём нет ничего гармонизирующего с той вибрационной энергией, которая её одушевляет. Пожалуй, силы и возможности этих мыслеформ станут нам яснее, если мы попытаемся их классифицировать. Сначала давайте рассмотрим мысль, которая определённо направлена к другому человеку.

1. Когда человек посылает мысль любви или благодарности (или, как, к сожалению, случается, зависти или ревности) к кому-то другому, при этом, как и при всякой другой мысли, излучаются волны, которые стремятся воспроизвести свой общий характер в умах всех, кто окажется в сфере их влияния. Но создаваемая этой мыслью мыслеформа вдохновлена определённым намерением, и отделившись от ментального и астрального тел думающего, она направляется прямо к человеку, на которого была направлена эта мысль, и прикрепляется к нему.

Если случится так, что в этот момент он ни о чём конкретно не думает, а следовательно, находится в пассивном состоянии, она сразу же проникает в его астральное и ментальное тела и скрывается в них, как если бы комета попала в солнце. Она склонна вызывать в нём вибрации, подобные её собственным, а это означает, что человек начнёт думать о том же конкретном предмете, каким бы он ни был. Если он находится в состоянии умственной деятельности, и какая-то её часть имеет ту же природу, что и прибывшая мыслеформа, она войдёт в его ментальное тело через ту его часть, которая выражает сродную мысль, и добавит свою силу к этой мысли. Если же ум человека настолько занят чем-то другим, что мыслеформа не может найти вход, она будет держаться возле него, пока он достаточно не освободится, чтобы дать ей возможность достичь своей цели.

2. В том случае, когда мысль не направлена на какого-то другого человека, но связана главным образом с самим мыслителем (каковыми в действительности и являются большинство мыслей людей), волна, как обычно, распространяется во всех направлениях, но вот мыслеформа плавает в непосредственном соседстве со своим создателем и имеет склонность постоянно воздействовать на него. Пока его ум полностью занят делами или мыслями какого-то другого типа, форма плавает рядом, ожидая своего часа, но когда караван его мыслей истощится, или его ум на мгновение окажется праздным, у неё появится возможность на него воздействовать, и она сразу же начнёт воспроизводить себя — вызывать у него повторение мысли, которой он ранее уже предавался. Многие люди окружены целой оболочкой таких мыслеформ и часто ощущают на себе их давление — постоянное внушение определённых мыслей как бы извне; и если это злые мысли, они начинают верить, что их искушает Дьявол, тогда как истина в том, что они сами являются своими искусителями, и злые мысли — полностью их собственное порождение.

3. Есть класс мыслей, которые ни сосредоточены вокруг думающего, ни направлены особо на какого-то другого человека. Мыслеформа, порождённая в таком случае, не будет иметь особого притяжения ни к своему автору, ни к какому-либо другому человеку, а будет лишь праздно плавать в том месте, где она была вызвана к существованию.

Таким образом, каждый человек, идя по жизни, создаёт три класса мыслеформ:

1. Те, что прямо направляются на определённую цель.

2. Те, что витают вокруг него и следуют за ним, куда бы он ни пошёл.

3. Те, которые он оставляет за собой в виде этакого следа, отмечающего его путь.

Мыслями этого третьего типа, смутными и неопределёнными, наполнена вся атмосфера; и куда бы мы ни шли, наш путь пролегает сквозь огромные массы их. И если наш ум не занят ничем определённым, эти смутные, блуждающие фрагменты чужих мыслей часто серьёзно на нас воздействуют. Они проносятся через праздно лежащий ум, и, вероятно, большинство из них не пробуждают в нём никакого особого интереса, но иногда встречается и такая, что привлекает внимание. Тогда ум хватается за неё, развлекается с ней мгновение или два, и отпускает её уже несколько усиленной.

Естественно, что эта смесь мыслей из многих источников не обладает связностью, хотя любая из них может начать линию ассоциаций, тем самым придав уму какое-то направление мысли. Если человек, идя по улице, вдруг спросит себя: «О чём это я думаю, и почему? И как я достиг этого пункта в цепи своих мыслей?», и попытается проследить назад линию своих мыслей за последние десять минут, он, вероятно будет весьма удивлён, обнаружив, как много праздных и бесполезных фантазий прошло через его ум за этот промежуток времени. Среди них не будет даже четверти его собственных мыслей; они — просто отрывки, которые он подобрал, проходя мимо. В большинстве случаев они совершенно бесполезны, и общая их тенденция склоняет скорее к плохому, чем к хорошему.

Теперь, в некоторой мере поняв действие мысли, давайте посмотрим, какую пользу можно извлечь из этого знания, и какие из него вытекают практические соображения. Зная эти вещи, что же мы можем предпринять, чтобы продвинуть своё развитие, и что мы можем сделать, чтобы помочь другим? Очевидно, научное рассмотрение того, как действует мысль, являет собой вопрос гораздо большей важности, чем обычно полагают, не только для нашей собственной эволюции, но и для эволюции других.

Когда мы рассмотрим этот вопрос в том, что касается воздействия мысли на других, окажется, что это вернёт нас к соображениям, которые мы уже подчёркивали, когда говорили об обратном действии этой силы на нас самих. Это естественно — ведь то, что способствует нашему прогрессу, должно способствовать и прогрессу других. Так что мы коснёмся этих предметов снова, хотя лишь мимоходом.

Поскольку всякая мысль или эмоция производит постоянный эффект, усиливая или ослабляя какую-либо склонность, и поскольку всякая мысленная волна и всякая мыслеформа действует не только на мыслителя, но влияет и на многих других людей, нужно проявлять величайшее внимание к тому, какие мысли и эмоции мы себе позволяем. Человек заурядный редко думает о том, чтобы попытаться контролировать эмоцию; и когда он чувствует, как она в нём нарастает, он предаётся ей и считает это вполне естественным. Тот же, кто научно изучает действие этих сил, сознаёт, что это как в его интересах, так и его долг — проверять всякое подобное проявление, и прежде чем позволить себе предаться ему, решить, не вредно ли оно для его собственной эволюции и эволюции его ближних.

Вместо того, чтобы позволять своим эмоциям уносить его прочь, он должен держать их под полным контролем, а поскольку та стадия эволюции, которой мы достигли, посвящена развитию ментального тела, он должен серьёзно взяться за это дело и посмотреть, что можно сделать, чтобы помочь этому развитию. Вместо того, чтобы позволять уму следовать всем своим капризам, он должен утвердить контроль над ним, признав, что ум — это не сам человек, а лишь инструмент, который человек должен научиться использовать. Его нельзя оставлять лежать праздно; если он не используется, то любая проходящая мыслеформа может проникнуть в него и впечатлить его. Первый шаг к контролю над умом — постоянно занимать его полезной деятельностью; иметь, как уже говорилось, определённый, хороший и полезный набор мыслей, который был бы фоном работы ума, то есть такие мысли, к которым бы он всегда возвращался, когда нет срочной нужды использовать его в связи с исполнением долга.

Другой необходимый момент в тренировке ума — научить его всё, что бы он ни делал, делать основательно. Иными словами, нужно приобрести способность сосредоточения. Это нелёгкая задача, в чём убедится всякий не практиковавшийся в этом человек, если попытается удержать свой ум на одной теме хотя бы пять минут. Он обнаружит, что у ума есть сильная склонность к блужданию — что в него врываются все виды других мыслей, так что первая попытка держать свой ум на одном предмете в течение пяти минут скорей всего выльется в то, что всё это время будет потрачено на попытки вновь и вновь вернуть ум назад от разных побочных тем, которым он последовал.

К счастью, хотя сосредоточение само по себе нелегко, есть множество возможностей для попыток его развивать, а приобретение его окажется очень полезным в нашей повседневной жизни. Что бы мы ни делали, мы должны учиться фокусировать на этом наше внимание, и делать это так хорошо, как только мы можем сделать, прилагая все свои силы. Если мы пишем письмо, пусть оно будет написано хорошо и верно, и пусть никакая невнимательность в мелочах не задержит его и не испортит его эффект; если мы читаем книгу, пусть даже это роман, давайте читать её внимательно, стараясь уловить смысл, вложенный в неё автором, и получить из неё всё, что только можно из неё извлечь. Стремление постоянно чему-то учиться, чтобы ни один день не прошёл без какого-то определённого упражнения ума, весьма полезно, ибо лишь с упражнением приходит сила, а отсутствие упражнения всегда означает слабость и в конце концов приводит к атрофии.

Также очень важно научиться экономно расходовать энергию. Каждый человек располагает лишь определённым её количеством и ответственен за её применение с наибольшей выгодой. Человек заурядный растрачивает свои силы самым глупейшим образом. Он всегда распыляет их совершенно неоправдано и без малейшей к тому необходимости. То он горит желанием сделать что-то такое, в чём нет никакой необходимости, то беспокоится о каком-то воображаемом зле, которое ему якобы неминуемо угрожает. Временами он испытывает глубокую депрессию, точно не зная почему, но какой бы предлог он для этого ни нашёл, факт остаётся тем же: он находится в состоянии большего или меньшего волнения и возбуждения, потому что не подходит к вещам философски и не применяет к влияющим на нас событиям внешнего мира старый и мудрый принцип «ничто не имеет большого значения, а большинство вещей и вовсе никакого». Мысли и эмоции обычной толпы похожи на обитателей растревоженного муравейника, дико и бесцельно мечущихся в разных направлениях, вызывая лишь беспорядок и гам; вот почему оккультист неизменно избегает толп, если долг не направляет его туда. Изучающему оккультизм особенно необходимо научиться избегать рассеивать свои энергии зря.

Один из способов рассеивания большого количества сил, которому предаётся обычный человек — это ненужные споры. Похоже, для него просто невозможно придерживаться какого-то мнения, вне зависимости от того, относится ли оно к религии, политике, или какому-то вопросу повседневной жизни, и не стать при этом жертвой желания навязывать это мнение всем и каждому. Кажется, он совершенно неспособен усвоить тот элементарный факт, что выбор другого человека — вовсе не его дело, и что он не уполномочен властями, правящими миром, совершать его обход и обеспечивать единообразие в мыслях и практике.

Мудрый же человек сознаёт, что истина многогранна, и ею во всей полноте не владеет ни один человек, или даже группа людей. Он знает, что почти по всякому мыслимому предмету есть место для свободы мнений, и потому в верованиях человека, точка зрения которого противоположна его собственной, может быть какой-то резон и какая-то истина. Он знает, что большинство предметов, о которых спорят люди, вовсе даже не стоят того, чтобы дискутировать, и что те, кто говорит громче всех и с самым уверенным тоном — обычно как раз те, кто знает меньше всех. Потому изучающий оккультизм отказывается тратить своё время в спорах. Если его спросят, он охотно поделится информацией, но не станет тратить время и силы на бесполезное препирательство.

Другой прискорбно распространённый способ растрачивания сил — это беспокойство, о котором я уже писал как о серьёзном препятствии на пути к миру. Многие люди постоянно пророчат и себе, и тем, кого любят, какие-нибудь беды — беспокоятся из-за страха смерти и того, что будет после неё, боятся разорения и потери положения в обществе. В этом бесполезном и неприятном направлении рассеивается огромное количество сил; но все эти глупости исчезают для человека, который сознаёт, что мир управляется законом абсолютной справедливости, что прогресс к самому высшему и есть божественная воля, что этого прогресса не избежать, и всё, что встречается на пути и происходит с ним, предназначено для того, чтобы помочь ему в этом прогрессе, и что единственный человек, который может его замедлить — он сам. Он больше не беспокоится и не боится за себя и за других; он просто идёт вперёд, исполняя свой ближайший долг так хорошо, как только может, будучи уверен, что если он делает это, всё у него будет хорошо. Он знает, что беспокойство ещё никогда никому не помогало и ему нельзя найти ни малейшего полезного применения, но оно было причиной огромного количества зол и растраты множества сил, и что мудрый откажется расходовать свои силы на эти зловредные эмоции.

И если для эволюции человека необходимо, чтобы он держал ум и эмоции под контролем, а не растрачивал глупо свои силы, то ещё более необходимо это с другой точки зрения, потому что только так он сможет стать полезным для своих собратьев, перестать вредить им и научиться делать добро. Если, например, он позволяет себе злиться, естественно, он навлекает на себя тяжёлые последствия, поскольку устанавливает вредную привычку и следующий раз, когда у него возникнет злое побуждение, ему будет уже труднее сопротивляться. Но он также серьёзно воздействует на окружающих, потому что излучаемые им вибрации неизбежно влияют и на других.

Если он делает усилия сдерживать свою раздражительность, то возможно, что то же самое пытаются делать и они, и его действия помогут или помешают им, пусть даже он вовсе о них и не думает. Каждый раз, когда он позволяет себе послать волну гнева, это может вызвать подобную вибрацию в уме или астральном теле другого человека — вызвать её, если её там не было, и усилить её, если она уже была. Так он затрудняет своему брату работу над собой и наваливает на его плечи более тяжёлый груз. С другой стороны, если он контролирует и сдерживает волну гнева, он вместо этого излучает успокаивающие и облегчающие влияния, которые определённо помогают всем тем, кто рядом с ним занят той же борьбой.

Немногие люди сознают свою ответственность в этом деле. То, что всякая наша злая мысль передаётся тем умам в некотором радиусе от нас, которые ничем не заняты, это и так уже достаточно плохо. Но на самом деле всё ещё хуже. В каждом человеке есть зародыши или возможности зла, принесённые из прошлой жизни, но в этом воплощении ещё не введённые в активное состояние. Если мы посылаем злую или нечистую мысль, легко может случиться, что она пробудит к деятельности один из таких зародышей, и так из-за отсутствия у нас самоконтроля в жизнь человека придёт зло, которого иначе он мог бы избежать. Мы оживляем в нём спящую склонность, которая была уже в процессе умирания, и тем задерживаем его подъём и прогресс.

Пока такой зародыш дремлет, соответствующее качество постепенно умирает, но после того, как он снова пробуждён, оно может разрастись до любых размеров. Это похоже на проделывание в плотине дыры, через которую всё сильнее будет вытекать вода. Фактически, человек, пославший злую мысль, не может сказать, за какое количество зла он теперь ответственен, поскольку человек, ставший из-за этой мысли злым, в свою очередь влияет на других людей, а те — на следующих, потому в действительности из-за одной злой мысли могут страдать многие поколения. К счастью, всё это верно и в отношении добрых мыслей, и человек, понимающий этот факт, мудро использует силу, которую ему даёт этот принцип, и может оказывать благотворное влияние, масштабы которого будет невозможно подсчитать.

Обладая этой огромной силой, мы должны быть осмотрительны в её применении. Мы должны помнить, что следует думать о человеке так, каким мы хотели бы видеть его, поскольку его образ, создаваемый при этом нами, естественно, будет мощно на него влиять, стараясь постепенно привести его в гармонию с собой. Давайте удерживать свои мысли на хороших качествах своих друзей, потому что думая о любом качестве, мы придаём его вибрациям склонность укрепляться, а потому усиливаем его.

Из этого соображения следует, что привычка к сплетням и скандалам, которой бездумно потакают многие люди, в действительности есть отвратительное зло, для осуждения которого никакие выражения не будут слишком сильными. Ведь когда люди имеют наглость обсуждать других, обычно вовсе не самые хорошие их качества они настоятельно подчёркивают. Потому у нас имеется множество людей, сосредоточивающих свои мысли на каком-нибудь зле, приписываемом ими другому, и обращающих на это зло внимание других людей, которые могли его и не заметить. И если в человеке, которого они столь недолжным образом критикуют, действительно есть это плохое качество, они определённо усиливают его, укрепляя те колебания, через которые оно выражается. Если же, как обычно бывает, порок существует лишь в их собственном похотливом воображении, а у человека, о котором они судачат, отсутствует, то этим они делают всё, что в их силах, чтобы пробудить в нём это плохое качество. И если в их жертве есть какой-нибудь спящий зародыш этого качества, их гнусные усилия очень даже могут оказаться успешными.

Тем, кого мы любим, мы можем помочь, мысленно держа перед ними созданный для них высокий идеал и сильно желая, чтобы они скоро смогли достичь его. Но если мы знаем о каких-то пороках или недостатках в характере человека, мы ни при каких обстоятельствах не должны позволять своим мыслям задерживаться на них, чтобы их не усилить. Наш план должен состоять в том, чтобы сформулировать сильную мысль о противоположных добродетелях, а затем послать волны этой мысли к человеку, который нуждается в нашей помощи.

Ведь обычно о других говорят примерно так: «Дорогой, ну какой же отвратительный характер у миссис такой-то! Как, ты не знаешь, только вчера она сделала то и это, и я слышала, что она постоянно... и т.д., и т.п. Разве это не ужасно?»

И это повторяется тридцати или сорока друзьям, и уже через час или два несколько сотен человек изливают потоки мыслей о гневе и раздражительности, сосредоточенные на их несчастной жертве. И разве стоит удивляться, что она вскоре оправдывает их ожидания и даёт им ещё один пример плохого характера, который они могут посмаковать?

Человек, желающий помочь в такой ситуации, должен тщательно избегать вообще думать о гневе, а вместо этого интенсивно думать так: «Я хочу, чтобы миссис такая-то была спокойной и невозмутимой, в ней ведь заложена такая способность к самоконтролю. Я буду стараться часто посылать ей сильные, успокаивающие и облегчающие мыслеволны, которые помогут осуществить заложенную в ней божественную возможность.»

В одном случае мысль была о гневе, тогда как в другом — о невозмутимости. В обоих случаях она неизбежно найдёт свою цель и попытается воспроизвести себя в ментальном и астральном телах человека, к которому она послана. В любом случае давайте стараться почаще с любовью думать о своих друзьях, но лишь об их хороших сторонах, и концентрируя на них своё внимание, стараться укрепить их и тем помочь своим друзьям.

Часто человек говорит, что не может контролировать свои мысли или свои страсти — что он часто пытался, но ему никогда это не удавалось, потому он пришёл к выводу, что такие попытки бесполезны. Эта идея совершенно ненаучна. Если злое качество или плохая привычка в нас обладают определённой силой, то это потому, что в прошлых жизнях мы позволяли этой силе накапливаться, а не сопротивлялись ей в самом начале, когда её можно было легко преодолеть. Так мы позволили ей накопить такой движущий момент, при котором с ней уже трудно справиться.

Фактически мы сделали для себя движение по одной линии лёгким, а по другой, соответственно, трудным — трудным, но не невозможным. Количество накопленной энергии обязательно должно быть конечным, и даже если накоплению такой энергии мы полностью посвятили несколько жизней (что маловероятно), всё же это время было конечным, а потому и последствия этого неизбежно будут конечными.

И если мы теперь, осознав сделанную ошибку, решили поставить привычку под контроль и нейтрализовать её импульс, нам будет необходимо приложить точно такое же количество силы в противоположном направлении, какое мы затратили на создание этого момента. Естественно, мы не можем сразу же приложить достаточно силы, чтобы полностью нейтрализовать то, что накапливалось годами, но каждая сделанная нами попытка будет уменьшать этот запас. Как живые души, мы можем прилагать силу сколько угодно, у нас есть бесконечный запас силы, из которого можно черпать, а потому можно быть абсолютно уверенными, что если мы будем держаться, то в конце концов достигнем успеха. Как бы часто нас ни постигала неудача, каждый раз из конечного запаса силы привычки что-то расходуется, и он исчерпается раньше, чем наш собственный запас сил, так что конечный успех — это просто дело механики.

Знание о том, как применять мысленные потоки, даёт нам возможность всегда помогать, когда мы узнаём, что кто-то опечален или страдает. Часто бывает, что мы никак не можем помочь страдающему физически, и наше телесное присутствие может оказаться для него бесполезным, так как его физический мозг закрыт для наших предложений предрассудками или религиозными догмами. Но его астральное и ментальное тела гораздо легче впечатляемы, чем физическое, и мы всегда можем подойти к ним с мыслью помощи или любви и с утешающим чувством.

Закон причины и следствия соблюдается в тонкой материи так же, как и в плотной, а потому изливаемая нами энергия должна достичь своей цели и произвести эффект. Не может быть сомнения, что образ или идея, которые мы хотим представить человеку для помощи или утешения, его достигнут; насколько же ясно они затем предстанут перед его умом, зависит во-первых от определённости очертаний, какую мы смогли им придать, а во-вторых от состояния его ума в данное время. Он может быть настолько занят мыслями о своих страданиях и испытаниях, что в нём останется мало места для нашей идеи; но в таком случае наша мыслеформа будет просто ждать своего часа, и когда его внимание наконец отвлечётся, или усталость заставит его приостановить активность своей последовательности мыслей, наша сразу проскользнёт внутрь и выполнит свою миссию милосердия. Есть так много случаев, в которых даже с лучшей в мире волей ничего нельзя сделать физически, но невозможно представить такого случая, в котором на астральном или ментальном плане при помощи упорной, сосредоточенной и любящей мысли нельзя было бы добиться некоторого облегчения.

Феномены лечения мыслью демонстрируют, насколько могущественной может быть мысль даже в физическом мире, а поскольку в астральной и ментальной материи она действует намного легче, мы можем живо осознать, насколько это в действительности огромная сила, если мы только применим её. Мы должны высматривать всякую возможность оказать помощь таким способом, и почти не приходится сомневаться, что множество таких случаев тут же представятся. Когда мы идём по улице, едем в трамвае или поезде, мы часто видим тех, кто очевидно страдает от печали или депрессии. Вот и наша возможность, и мы незамедлительно ею воспользуемся, попытавшись пробудить их от депрессии и помочь им.

Давайте постараемся послать такому человеку сильное ощущение того, что несмотря на тучи его личных печалей и неприятностей, сверху над ними всё равно светит солнце, и в мире есть ещё много хорошего и прекрасного, всего такого, за что можно быть благодарным. Иногда можно видеть незамедлительный эффект наших усилий — лицо человека светлеет под влиянием посланных ему мыслей. Мы не можем всегда ожидать такого быстрого физического результата, но если мы понимаем законы природы, то в каждом случае можем быть одинаково уверены, что какой-то результат достигается.

Часто человеку, для которого эти исследования ещё в новинку, бывает трудно поверить, что он действительно влияет на тех, на кого направлена его мысль, но на опыте большого количества случаев мы убедились, что всякий, кто практикует такие попытки, получает свидетельства успеха своих усилий, и со временем их набирается столько, что ему уже невозможно сомневаться. Такие попытки помощи всем, кого мы знаем и любим, нужно сделать частью своей жизни. Находятся ли эти люди среди живых или среди так называемых «мёртвых», не имеет значения, ибо наличие или отсутствие физического тела никак не меняет действия сил, направленных на ментальные и астральные тела. Постоянной, регулярной практикой такого рода можно сделать много добра, ведь с практикой мы приобретаем силу, и в то время как мы развиваем свои силы и обеспечиваем себе прогресс, мир будет получать помощь от наших добрых усилий.

Таким образом, всё, что по-настоящему в наших интересах, также и в интересах всего мира, а что плохо для мира, в действительности никогда не может быть в наших интересах. Ибо всякое истинное приобретение обретается для всех. Многим это покажется странным заявлением, поскольку мы привыкли считать, что когда один человек что-то приобретает, другой это теряет, тем не менее в нём заключена великая истина. Ранее я уже показал, что если в сделке с одной из сторон обошлись нечестно и она потеряла, то не может быть истинной прибыли и для другой стороны.

Прямая, честная сделка означает прибыль для обеих сторон. Допустим, какой-нибудь торговец закупает товары оптом, а затем, стараясь говорить о них только правду, распродаёт в розницу, получая разумную прибыль. Тут все стороны не остаются в накладе, поскольку оптовик и розничный торговец зарабатывают себе на жизнь, а розничные покупатели согласны покупать товары по розничным ценам из-за удобства покупки в небольших количествах. Так каждый получает то, что он хочет, никто не проигрывает и все удовлетворены.

Это всего лишь поверхностный пример из физического мира, но как прекрасно действует это правило, лучше всего видно на высших планах. Допустим, человек приобретает знания. Он может передать полученное сотне других людей, при этом ничего не потеряв. Более того, опосредованным образом от его знаний выиграют даже те, кому он этих знаний не передал. Ведь увеличив свои знания, он стал более мудрым и более полезным человеком; его слова будут более взвешенными, поступки более разумными, и таким образом от его учёности окружающим будет лучше.

Но мы можем углубиться ещё дальше. Поскольку человек знает больше, более мудрыми станут не только его слова и дела, но и его мысли. Его мыслеформы станут лучше, а волны, исходящие от его ментального тела — выше и богаче, и они обязательно окажут своё воздействие на ментальные тела окружающих. Подобно всем другим волнам в природе они будут склонны воспроизводить себя, вызывая подобную частоту колебаний во всём, с чем будут соприкасаться. Тот же закон природы, благодаря действию которого в физическом мире вы можете кипятить воду для чая или поджаривать хлеб, делает совершенно несомненным влияние дополнительной мудрости на других, даже если её обладатель не произносит ни слова.

Вот почему во всех религиях придаётся такая важность обществу добрых, мудрых и чистых. Человеческие качества заразительны, и поэтому очень важно обращать внимание на то, воздействию каких из них мы себя подвергаем.

Возьмём другой пример. Допустим, вы приобрели ценную способность самоконтроля. Предположим, вы были раньше страстным человеком, а теперь научились сдерживать это излияние силы и держать его в подчинении. Давайте посмотрим, как же это влияет на окружающих. В физическом мире это будет для них несомненно приятнее, но мы рассмотрим эффект, оказываемый этим на их тонкие проводники.

Когда раньше вы позволяли себе входить в ярость, от вас во всех направлениях изливались огромные волны сильного гнева. Никому из тех, кто видел иллюстрацию такой вспышки ярости, приведённую в «Человеке видимом и невидимом», не нужно и объяснять, какой бедственный эффект должны оказывать такие волны на астральные тела тех, кому не посчастливилось оказаться рядом с вами. Возможно, один из этих людей сам боролся против этой вредной привычки. В таком случае эманации вашей ярости возбудили подобную же активность в его астральном теле, и тем вы укрепили это зло, сделав задачу своего брата труднее, а его груз — тяжелее, чем он мог бы быть иначе. А я снова настаиваю на том, что вы не имели права этого делать.

Но теперь, когда вы приобрели самоконтроль, всё это изменилось самым счастливым образом. Вы всё ещё излучаете вибрации, ибо это закон природы, но теперь это уже не огненные вспышки гнева, а спокойный, размеренный ход сильных волн любви и мира. Они тоже воздействуют на астральные тела ваших собратьев и стремятся воспроизвестись в них, и если человек борется со страстью, их ровный ритм помогает ему и успокаивает его. Теперь ваша сила работает на него, а не против него, и так вы облегчаете его ношу и помогаете ему на пути восхождения. Разве не правда, что от вашего приобретения он тоже приобрёл?

Люди столь неразрывно связаны друг с другом, и человечество, несмотря на своё удивительное разнообразие, поистине представляет собой такое единство, что никто не может продвинуться вперёд или отступить назад, не помогая или не мешая прогрессу других. Потому нам следует заботиться о том, чтобы быть среди помощников, а не среди вредителей, чтобы никакому живому существу, будь то человек или животное, не стало хуже от каких-либо наших мыслей, слов или дел.

Вопрос, что же мы можем сделать, как раз из тех, на которые нельзя дать полного ответа, поскольку у каждого человека свои возможности, и нет двух наборов возможностей, которые были бы одинаковы. Нас часто спрашивают, должен ли теософ браться за обычные благотворительные направления деятельности, не связанные особо с Теософическим Обществом. Это вопрос, на который каждый должен ответить самостоятельно, поскольку ответ зависит от его собственных обстоятельств. Думаю, что за общее правило можно взять такое: если есть дело, связанное с теософией, которое он может делать, время нужно посвятить именно ему, поскольку такой вид работы может выполнять именно он, тогда как обычной благотворительной деятельностью не хуже его может заниматься множество людей.

Возьмём для примера случай того, что называют работой в трущобах, когда бедным помогают непосредственно, посещая их и оказывая им разные небольшие услуги. Никто не станет отрицать, что это прекрасная вещь и очень нужная, но если приходится выбирать между тем, потратить ли некоторое время за этим сугубо физическим занятием, или сделать что-то в более высоком мире, приближая тем самым время, когда трущоб вообще больше не будет, я бы сказал, что второе дело — более великое и было бы лучшим применением нашего времени. Ведь лишь тот, кто изучал теософию, может помогать распространять теософическое учение, тогда как раздавать еду и одеяла беднякам может любой добрый и сердечный человек, к какому бы классу он ни принадлежал.

Несомненно, помогать на строительстве дороги — хорошее дело, но мы не станем возлагать такую задачу на человека, который обладает достаточной квалификацией, чтобы работать врачом или инженером. Всякий, у кого есть талант в какой-то области или знания, необходимые для работы в определённом направлении, должен использоваться именно там, поскольку немного есть таких, кто мог бы делать это, тогда как неквалифицированную мирскую работу может выполнять каждый, и есть огромные множества людей, которые могут выполнять только её. Потому мне представляется, что если теософ может использовать своё время на распространение теософии и обучение ей, он не должен откладывать это ради работы более обычного характера. Но если он находится в таком положении, что не может сделать ничего для пропаганды теософии, тогда он конечно же должен использовать своё свободное время для самого высшего типа благотворительной работы, какая только ему доступна.

Что здесь требуется, так это воспитывать дух доброй воли, всё время бдительно высматривая возможности оказать помощь и быть полезным. Конечно, если есть возможность быть полезным в высшем смысле, то лучше всего вести людей к теософии, но если это в данный момент невозможно, нужно оказывать помощь более обычным способом. Можно заняться посылкой благотворных мыслей или стараться приносить людям счастье в физическом мире. Идею помощи нужно внедрить во все малые повседневные дела. Каждый должен решить сам, как ему лучше это сделать, а изучение скрытой стороны вещей предложит много идей; кроме того, оно сделает повседневную жизнь намного более интересной и позволит нам быть гораздо полезнее, чем мы были бы без него.

Это показывает нам, что результаты многих с виду незначительных действий проникают дальше, чем мы думали, а потому сильно убеждает нас в необходимости жить внимательно и осмотрительно. Это демонстрирует человеку, что у каждого действия есть свой эффект, оказываемый на окружающих, даже если с первого взгляда действие касается лишь его самого, и что за этот эффект он ответственен, но это же предоставляет ему и благоприятную возможность творить добро. Раз усвоив это, он осознаёт, что должен выстроить свою жизнь с этой точки зрения, и жить её, даже в мелочах, не для себя, а для других. Многие живут для других в том смысле, что руководствуются в жизни тем, что, как им кажется, думают о них другие, но альтруизм ученика должен быть другого рода. Он руководствуется двумя строгими правилами:

1. Всё должно делаться бескорыстно.

2. Всё должно делаться с определённой целью и настолько совершенно, насколько возможно.

Если человек живёт таким образом, то силы, правящие миром, скоро признают его и начнут его использовать, ведь живя так, он делает себя готовым каналом для силы Учителя и ценным инструментом в его руках. Верно, что помощь Великих главным образом даётся на высших планах, но она ими не ограничена и действует также и в физическом мире, если мы предоставляем ей возможность. Учитель не станет тратить свои силы, форсируя свою энергию, чтобы её поток проник в плотную материю этого низшего мира, потому что это неэкономично, то есть с духовной точки зрения не является применением энергии с наилучшей выгодой. Но если человек, уже живущий в нашем низшем мире, так организует свою жизнь, что станет для этой энергии подходящим каналом, положение меняется, и усилия Учителя в этом мире, которые иначе были бы невыгодны, уже стоят потраченного времени.

Нужно помнить, что канал должен быть открыт на обоих концах, а не только с одной стороны. Верхний конец канала составляют бескорыстие и преданность человека, сам тот факт, что он хочет быть использован и предлагает свою жизнь для этой цели. Нижний конец — это физическое тело человека, через которое должно будет проходить влияние, и оно тоже требует большого внимания, чтобы не испортить поток, посылаемый Учителем.

Помните, что мы имеем тут дело не со смутной абстракцией, а с физическим, хотя и невидимым потоком, который проходит через материю тела и выходит через поры кожи или выделяется из рук или ног. Потому тело должно быть чистым внутри — не загрязнённым мясной пищей, алкоголем и табаком, а также должно тщательно содержаться в чистоте снаружи частыми и основательными омовениями; особое внимание должно уделяться рукам и ногам. Иначе поток, столь тщательно трансмутированный с высших планов, при прохождении через человека будет загрязнён и не сможет служить цели, ради которой был послан.

Хотя достойным учеником эта сила излучается всё время, он может также собирать её и с определённым намерением направлять её на выбранную цель. В тринадцатой главе объяснялось, как обычный человек может защититься от вредных влияний при рукопожатии или в толпе, но ученик, вместо того, чтобы защищать себя, превратит эти неприятные обстоятельства в благоприятные возможности подействовать на других. Когда он пожимает человеку руку, он пошлёт ему энергию Учителя, проходящую по протянутой руке. Начинающий может спросить: «Как же это делается? И даже если я попробую, как можно быть уверенным в успехе?»

Всё, что нужно — это твёрдая убеждённость и сильная решимость. Убеждение, что это выполнимо, основанное на изучении, и решимость сделать это, исходящая из глубокой преданности Учителю и искренного желания исполнить его волю. Успех всех магических усилий зависит от полной уверенности; тот же, кто сомневается в своих способностях, уже потерпел неудачу. Так что всё, что необходимо — сочетать с сердечным приветствием сильную мысль: «Этим я передаю вам любовь Учителя», и такое излияние будет гораздо лучшей защитой, чем любая оболочка.

Ещё одно применение, которое можно дать этой силе — заряжать ею определённые предметы, тем самым превращая их в талисманы. Я уже писал о действии, оказываемом подобными оберегами, а теперь расскажу о способе их изготовления. Более сложные отрасли этого искусства требуют определённых знаний, приобретаемых лишь при длительном курсе обучения, но всякий искренний человек может сделать временный талисман, который будет очень полезен тому, кто нуждается в помощи.

Тот, для кого эта работа привычна, может совершить любой обычный процесс магнетизации или демагнетизации простым усилием воли, но начинающий обычно находит необходимым помогать себе в концентрации воли, тщательно думая о разных стадиях процесса и используя соответствующие жесты. Представьте, например, что желательно намагнетизировать какой-нибудь небольшой предмет (такой как кольцо, ручка или медальон), чтобы сделать его амулетом против страха. Какой же самый лёгкий метод для этого?

Сначала нужно точно осознать, что требуется. Мы должны ввести в этот предмет эфирную, астральную и ментальную материю, сильно заряженную определённым набором вибраций — тех, которые придают смелость и уверенность. Подготовленный оккультист в таком случае собрал бы на каждом из этих уровней такие типы материи, которые наиболее легко принимают и сохраняют вибрации нужного характера; новичку же, который не умеет этого делать, придётся использовать любой материал, имеющийся под рукой, таким образом, затратив больше силы, чем применил бы его более опытный брат.

Изготовление амулета можно уподобить написанию надписи, а сбор подходящего типа материи соответствует получению совершенной поверхности для письма. Начинающему, который не может сделать этого, приходится писать с б`ольшим трудом и меньшим совершенством на той поверхности, которая окажется доступна. Первая трудность, с которой он сталкивается, состоит в том, что его «бумага» даже не является чистой — на ней уже есть надписи, которые нужно удалить, прежде чем её можно будет использовать. Если кольцо или медальон уже кто-то носил, он уже полон магнетизма этого человека — магнетизма, который может быть лучше или хуже магнетизма ученика, но в любом случае отличающегося от него, и таким образом составляющего препятствие — в точности как любая надпись, имеющаяся на бумаге, какой бы хорошей она ни была, препятствует новому письму. Даже если кольцо или ручка совершенно новые, скорей всего они содержат что-то от особого магнетизма изготовителя или продавца, так что в любом случае первое, что нужно сделать — удалить любой магнетизм, который мог там оказаться, то есть получить чистый лист для письма. Есть разные методы, какими это можно сделать, позвольте мне описать один простой.

Соедините кончики указательного и большого пальцев правой руки так, чтобы получилось кольцо, и представьте плёнку эфирной материи, перекрывающую это кольцо подобно коже, натянутой на барабан. Чтобы она появилась, нужно применить волю. Помните, что само усилие воли создаёт её, хотя вы и не можете её видеть. Помните также, что для успеха эксперимента существенно, чтобы вы были совершенно уверены в этом факте, то есть чтобы ваше предыдущее изучение убедило вас в том, что человеческая воля способна располагать тонкую материю тем или иным образом.

Затем, твёрдо фиксируя своё внимание на этой плёнке, чтобы прочно её держать, медленно пропустите через неё демагнетизируемый предмет. Это полностью очистит его от эфирной части его прежнего магнетизма. Я не имею в виду, что он останется совсем без эфирной материи, но все её частицы будут выметены оттуда и заменены. То же самое происходит с трубкой, наполненной газом, если её продуть — весь газ будет вытеснен, но она не станет пустой, поскольку давление окружающего воздуха сразу же наполнит её им. Так же и особо заряженный эфир будет выведен из медальона или ручки, а его место займёт обычный эфир, которым проникнута окружающая атмосфера.

Следующим шагом будет дать эфирной плёнке раствориться, а затем заменить её плёнкой из астральной материи, через которую нужно снова пропустить предмет. Этот процесс можно повторить и с плёнкой ментальной материи. Тогда мы получим предмет, на всех трёх планах полностью свободный от любого вида особого магнетизма — чистый лист, на котором мы можем писать всё, что хотим. После некоторой практики ученик сможет создавать комбинированную плёнку, содержащую и эфирную, и астральную, и ментальную материю, чтобы пропустив через неё предмет, совершать всю операцию за один проход.

Затем оператор должен приложить все свои силы, чтобы наполнить себя качествами, которые должен будет нести амулет (в данном случае это бесстрашие и уверенность в себе), на время исключив все мысли о прочих свойствах и став живым воплощением указанных. Затем, когда он доведёт себя до высшего уровня энтузиазма, он должен взять предмет в левую руку или положить на стол перед собой, и изливать на него магнетизм через пальцы правой руки, всё время с предельной силой воли желая, чтобы он наполнился самой сущностью доблести, спокойствия и отваги.

Возможно, ему поможет в концентрации, если он делая это будет снова и снова повторять про себя такие слова: «смелость, уверенность, во имя Учителя», «туда, где этот предмет, не может войти страх», или любые другие, выражающие подобную идею. Пусть он делает это несколько минут, не позволяя своему вниманию ни на мгновение отвлекаться, и у него не должно быть и тени сомнения, что он создаст действительно эффективный талисман.

Начинающему, вероятно, для этого потребуется некоторое время, но человек, который приобрёл навык, делает это легко и быстро. Подготовленный оккультист постоянно пользуется этим как средством помощи тем, с кем он вступает в контакт. Он никогда не отправит письмо, или даже открытку, не подумав о том, какой добрый дар освежающего, утешающего или укрепляющего магнетизма он может с ним послать. В его распоряжении есть много других способов сделать талисман, кроме уже описанного мною, и пожалуй, их перечисление будет способствовать лучшему пониманию предмета, даже если они совершенно недоступны обычному изучающему.

Амулеты бывают всевозможных видов и сортов — есть буквально тысячи видов их — но для нашей цели их можно разделить на четыре класса, которые мы назовём обычными, индивидуальными, одушевлёнными и присоединёнными.

1. Обычные. Метод, предложенный мною выше, создаёт талисман как раз общего типа. Естественно, обученный человек получает его с меньшим трудом и с лучшими результатами, и не только потому что он умеет эффективно применять свою волю, но и потому что научился выбирать наиболее подходящие материалы. Потому влияние его амулета сильнее, и продолжается несколько лет, а не несколько месяцев. Эта форма талисмана очень простая: его дело излучать равномерный поток колебаний, выражающих качество, которым он заряжен, и он будет продолжать это с неуменьшающейся энергией в течение периода, продолжительность которого зависит от первоначально вложенной в него силы.

2. Индивидуальные. Индивидуально приспособленный амулет — это такой, который тщательно приготовлен для того, чтобы подходить конкретному человеку. Его изготовитель изучает человека, для которого он предназначен, и внимательно отмечает все недостатки в его ментальном, астральном и эфирном телах. Затем из материи разных планов он собирает ингредиенты своего талисмана, точно как врач выбирает компоненты лекарства, выбирая один тип сущности, чтобы подавить нежелательную астральную склонность, другой — чтобы стимулировать какой-нибудь дефективный раздел умственной деятельности, где она идёт лениво, и так далее. Так он создаёт амулет, точно приспособленный к нуждам конкретного человека и способный сделать для него в огромной степени больше, чем обычный талисман, но от него будет мало пользы всем, кроме того человека, которому он предназначен. Его можно уподобить искусно изготовленному ключу со сложной бородкой, который точно подходит к своему замку, но не сможет открыть любой другой, тогда как обычный талисман похож на отмычку, которая будет открывать множество простых замков, но не будет полностью подходить ни к одному.

3. Одушевлённые. Иногда бывает желательно установить центр излучения, который вместо максимум нескольких лет должен продолжать изливать его веками. В этом случае недостаточно зарядить предмет дозой магнетической силы — ведь какой бы большой она ни была, когда-нибудь она исчерпается. Чтобы добиться более постоянного результата, мы должны ввести сюда какую-то форму жизни, и для этого обычно применяют два метода.

Первый состоит во внедрении в физический амулет крошечной частички одного из тех высших минералов, которые достаточно живы, чтобы постоянно испускать поток частиц. Если так сделать, то запаса силы в амулете хватит на гораздо больший, почти неопределённый срок, поскольку вместо того, чтобы расходоваться самому, он остаётся в целости и лишь заряжает проходящие через него частицы. Таким образом, работа по передаче выполняется минералом, и тем самым обеспечивается огромная экономия энергии.

Второй план — так сочетать ингредиенты талисмана, чтобы он стал средством для проявления какого-либо из сравнительно неразвитых порядков природных духов. Есть целые племена этих созданий, которые, будучи полны энергии и сильного желания что-то ею сделать, не могут однако выразить себя, если не найдут ей какой-либо выход. Можно так намагнетизировать амулет, чтобы сделать его как раз требуемым выводным устройством, и тем обеспечить постоянный выход из него потока энергии под большим давлением, который может продолжаться тысячи лет — к радости природных духов и к огромной пользе всех тех, кто приблизится к этому центру магнетизма.

4. Присоединённые. Присоединённый талисман полностью отличается от всех других видов одной важной подробностью. Все ранее описанные талисманы делались и запускались в действие своими создателями, а затем им позволяли жить своей жизнью. Это подобно тому, как мастер, сделав часы, продаёт их покупателю и дальше уже ничего не знает о них. Но часовой мастер иногда предпочитает сохранять контакт со своим шедевром, следя за тем, чтобы часы были в порядке; и это соответствует тому плану, которому следуют в случае присоединённого талисмана. Вместо того, чтобы просто зарядить предмет влиянием определённого типа, оператор, магнетизируя его, вводит его в раппорт, то есть в тесную связь с собою, так что талисман может стать чем-то вроде форпоста его сознания, чем-то вроде всегда соединённого с ним телефонного аппарата, через который либо он сам может связаться с держателем талисмана, либо тот — с ним.

Амулет этого типа не действует механически, по принципу гироскопа, как другие, или пожалуй лучше сказать, что некоторым действием этого типа он тоже обладает, поскольку так сильно напоминает о присутствии своего создателя, что часто удерживает своего носителя от поступков, которые он не захотел бы совершать на глазах создателя. Однако основное действие такого талисмана — совсем другого рода. Он создаёт связь, через которую его носитель в критический момент может послать его создателю зов о помощи. Тот сразу же почувствует его и ответит излиянием силы того типа, который может потребоваться.

Он также может использовать такой талисман как канал, через который он периодически сможет посылать волны влияния, проводя тем самым курс лечения — нечто вроде эмоционального или ментального массажа. Такой метод (думаю, наши друзья, последователи Христианской Науки, называют это «лечением в отсутствие») может практиковаться и без всякого амулета, просто посылкой астральных и ментальных токов, но талисман облегчает работу и позволяет оператору лучше работать с эфирным двойником пациента.

Обычно эта связь создаётся только на физическом и астральном плане, а также на низших подпланах ментального, и потому ограничена личностью её создателя; но есть примеры того, когда кто-нибудь из Великих принимал решение подключить физический талисман к своему каузальному телу, и тогда его влияние продолжалось веками. Это делалось Аполлонием Тианским с физическими предметами, захороненными в разных местах, которым предстояло стать важными в будущем.

Нередко бывает желательно демагнетизировать предметы, которые по размерам больше тех, примеры которых были приведены выше. В таких случаях можно держать руки на определённом расстоянии друг от друга и представить широкую полосу эфирной материи, распростёртую между ними, при помощи которой прежний магнетизм удаляется, как было описано ранее. Другой способ состоит в том, чтобы держать две руки с разных сторон предмета и посылать сильный поток эфирной материи от одной руки к другой, тем вымывая нежелательное влияние. Тем же методом можно часто пользоваться для снятия боли. Головная боль, например, обычно либо вызывается, либо сопровождается затором эфирной материи в мозге, и часто её можно вылечить наложением рук с двух сторон на виски страдающего и вымыванием этой закупорки усилием воли.

Ещё одно применение этой силе демагнетизации можно найти для очищения комнаты от нежелательных влияний. У вас может быть посетитель, который оставляет после себя неприятную атмосферу, или вы можете найти неприятными астральные условия, преобладающие в вашем номере в гостинице. В таких ситуациях полезно знать, как с ними справиться. Тот, у кого есть практика в этих лёгких формах магии, может справиться с делом за несколько мгновений усилием тренированной воли, но более молодой ученик, возможно, сочтёт за лучшее применить вспомогательные средства, в точности как делает католическая церковь.

Объём даже небольшой комнаты слишком велик для применения ранее рекомендованной тактики вымывания, так что мы должны привлечь великий принцип симпатии и антипатии, установив в комнате набор вибраций, настолько враждебный к зловредным влияниям, что они будут подавлены или изгнаны. Создать такие колебания нетрудно, но нужно найти средство для их быстрого распространения по всей комнате. Один сподручный метод состоит в воскурении благовоний в виде палочек или таблеток, другой — в окроплении водой; но сначала благовоние или вода должны быть подвергнуты процессу, рекомендованному для создания талисмана. Их первоначальный магнетизм должен быть устранён, и они должны быть заряжены мыслями чистоты и мира. Если сделать это основательно, то при сжигании благовония его частицы, каждая из которых несёт желаемое влияние, быстро распространятся по каждому кубическому сантиметру воздуха комнаты. Если же используется вода, которая разбрызгивается по комнате, то каждая её капля сразу же станет активным центром излучения. Ещё более эффективным средством распространения является испаритель; а если вместо обычной использовать розовую воду, работа ученика будет значительно облегчена.

Принцип действия этих средств эфирной или астральной дезинфекции очевиден. Беспокоящее влияние, от которого мы желаем избавиться, выражает себя в эфирных и астральных волнах определённой длины. Наши магнетические усилия наполняют комнату другим набором волн, которые имеют иную длину и мощнее прежних, поскольку были запущены намеренно, тогда как те, скорее всего, нет. Два не гармонирующих между собою набора колебаний не могут сосуществовать, так что более сильные преодолевают и подавляют слабые.

Таковы некоторые из способов, при помощи которых можно использовать силу, пребывающую в человеке и текущую через него. Здесь, как и во всех других случаях, знание — сила, а дополнительная сила означает дополнительную ответственность и дополнительные возможности. Если вы сможете развить эту способность так, чтобы делать эти вещи легко и быстро, это будет для вас благом в той мере, в какой вы пользуетесь этим бескорыстно, делая своими усилиями мир немного лучше и немного чище.

Вспомните второй принцип — всё должно делаться настолько совершенно, насколько мы способны это сделать. Всегда заряжайте свои письма, делая из них талисманы — этим вы принесёте огромное благо, но не забывайте, что физический почерк тоже должен быть совершенным — во-первых, из уважения к получателю, а во-вторых, потому что работа, совершаемая для Учителя, должна выполняться с предельной тщательностью, даже в мельчайших деталях. А поскольку вся наша работа — это работа для него, во имя его и во славу его, это значит, что ничто вообще нельзя делать кое-как. Здесь может играть роль и бескорыстие — никто не имеет права доставлять другому неприятность неразборчивым почерком, экономя себе несколько секунд за счёт многих минут, потраченных другим.

Мы не должны думать, что благодаря тому, что мы знаем о скрытой стороне вещей больше других и можем наделять повседневные дела неожиданным благословением, мы тем самым освобождаемся от необходимости делать обычную составляющую этих дел так хорошо, как позволяют нам способности. Наша работа должна быть сделана не хуже, а лучше, чем у других, во всех отношениях и со всех точек зрения — в честь Учителя, которому мы служим. Какую работу он нам даёт, имеет мало значения, а вот достойное её исполнение имеет значение первостепенное. И человек, который всю жизнь делает мелкие ежедневные дела хорошо и аккуратно, не ударит в грязь лицом, когда однажды перед ним вдруг предстанет великая возможность.

Маленькие вещи имеют в жизни больший вес, чем большие — ведь их так много, и делая их, гораздо труднее сохранить устойчивость. Св. Августин заметил: «Много будет таких, кто умрёт за Христа, но немного будет тех, кто будет жить для него». Многие из нас сразу же охотно сделают для Учителя какое-нибудь великое дело, но обычно он этого не просит. Он просит нас благородно жить повседневную жизнь — не для себя, а для других; забыть себя и помнить только о благе человечества. Давайте потому сделаем так, чтобы помощь вошла у нас в привычку, ведь она быстро станет привычкой, как и всё остальное. Это непременно сделает жизнь интереснее, но прежде всего, это каждый день будет приближать нас к Учителю.

Несколько страниц назад я упомянул, что оккультист никогда не отправит письма, не вложив в него какого-то подкрепления и ободрения; но чтобы совершить такое элементарное магическое действие, не нужно быть человеком очень высокого развития. Приложив небольшой труд, это может сделать каждый, если понимает, как действуют эти силы.

Все мы знаем, что когда психометрист берёт в руку письмо, он может описать внешность его автора, состояние его ума во время написания, комнату, где он сидел, любых других людей, которым случилось присутствовать при этом, и даже окружающий пейзаж.

Потому очевидно, что письмо несёт в себе гораздо больше, чем написанное в нём послание, и хотя только развивший способность к психометрии может ощутить это с достаточной ясностью, чтобы получить действительную картину, какой-то эффект подобного рода может быть оказан и на тех, кто её не видит. Вибрации, на которых основываются наблюдения психометриста, всё равно присутствуют, вне зависимости от того, может ли получатель видеть с их помощью; и они должны в какой-то мере подействовать на всякого, кто придёт с ними в непосредственное соприкосновение. А поскольку это так, мы видим здесь возможность, представившуюся для тех, кто понимает. Можно научиться использованию этих сил и затем направлять их разумно по своей воле.

Допустим, например, что нам нужно написать письмо утешения и сочувствия своему другу, который, как мы ошибочно выражаемся, «утратил» кого-то из близких и дорогих ему людей. Все мы знаем, как трудно писать такое письмо. В попытке сделать это мы изливаем на бумагу любые утешения, которые приходят нам на ум, пытаясь выразить их так сильно и сочувственно, как можем, и всё же мы сознаём, что слова в таком случае бессильны и могут принести скорбящему лишь слабое облегчение. Мы чувствуем никчёмность и неэффективность нашего послания, хотя посылаем его, потому что желаем выразить свои соболезнования и знаем, что должны что-то сделать.

Но такое письмо не должно быть бесплодным и бессильным. Напротив, оно может произвести самый благотворный эффект и сильно облегчить страдания. Слова часто изменяют нам, но не так обстоит с мыслями, и при написании письма сердце человека может быть полно сильным желанием помочь и ободрить, как бы бедно его ни выражали написанные строки. И если он применит свою волю, он может заставить письмо нести его мысли и чувства, чтобы они подействовали на ум и эмоции адресата, когда тот будет читать его своими глазами.

Мы знаем, что потоки мысли и чувства можно послать скорбящему прямо, без физического посредства письма, и тот, у кого нет неотложного дела, несомненно может утешить и укрепить страдающего, посылая ему равномерный поток соответствующих мыслей и чувств. Написание письма никоим образом не мешает оказать действенную помощь и таким способом, но оно создаёт полезное дополнение к ней и несёт её в то время, когда ученик занят другими делами.

Те, кто в своём небольшом масштабе стараются помочь миру, быстро обнаруживают, что им предоставляется множество случаев, и что лучше всего поделить время между нуждающимися в помощи. Более продвинувшийся ученик оставит каждому из них мощную мыслеформу, которая будет излучать ободрение и поддерживать силы страдающего, пока ученик снова не вернётся к его случаю. Но тот, кто пока ещё не развил свои способности в такой мере, может достичь почти такого же эффекта, если для такой мыслеформы у него будет физическая основа. Письмо как раз предоставляет её, и в него можно влить исцеляющие и укрепляющие силы, пока оно не станет настоящим талисманом. Если пишущий будет сильно думать о любви и сочувствии и искренне захочет зарядить письмо этими мыслями и чувствами, оно непременно доставит это послание. Когда оно достигнет места назначения, открывший его друг, естественно, признает добрые намерения пославшего, и тем самым откроет себя к его влиянию, бессознательно приняв восприимчивое отношение. Когда он станет читать письмо, мысли и чувства помощи будут постоянно действовать на его ум и эмоции, и оказанный ими на него эффект вне всякого сравнения превысит эффект от обычных слов.

Но действие письма на этом не кончается. Получатель прочтёт его, отложит в сторону, и возможно, забудет о нём, но его вибрации будут продолжать излучаться и влиять на него ещё долгое время после того, как само письмо исчезнет из его мыслей. Если случится так, что он положит письмо в карман и будет носить с собой, то влияние, естественно, будет ближе и сильнее, но в любом случае такое письмо помощи и добрых чувств наполнит всю комнату миром и утешением, так что скорбящий будет чувствовать его эффект всякий раз, входя в свою комнату, хотя не будет сознавать его источника.

Очевидно, что эта сила может использоваться не только для утешения. Мать, которая беспокоится из-за искушений, которые могут окружать её отсутствующего сына, может посылать ему письма, окружающие его ореолом чистоты и покоя, благодаря чему он будет оставаться чист среди угрожающих соблазнов, даже не замечая их. Здесь не нужно много слов — даже скромная открытка может доставить послание любви и укрепления и стать настоящим щитом от злых мыслей или побуждением к добру.

У некоторых наших читателей может возникнуть мысль, что прежде чем достигнуть получателя, письмо пройдёт через стольких людей, что его магнетизм неизбежно будет иметь смешанный характер. В этом соображении много верного, но сортировщики, почтальоны и слуги, имеющие с ним дело, не проявляют к нему особого интереса, а потому влияние, оказываемое их мыслями, будет иметь самый поверхностный характер; тогда как автор намеренно вложил в него запас чувств, которыми оно стало основательно проникнуто, и достаточно сильный, чтобы преодолеть все случайные добавления такого рода.

К тому же, это помогает нам понять и ответственность, которая всегда связана с написанием письма. Мы можем зарядить свое послание огромной силой, направленной к добру, что требует особого усилия воли, но даже без каких-то особых усилий наше настроение при письме обязательно запечатлеется на бумаге. Потому, если при сочинении письма человек будет в раздражённом или подавленном состоянии, эти эмоции точно отразятся в его работе, и письмо будет нести в себе эти вибрации и излучать их на получателя, даже если они вовсе не были ему предназначены, и раздражение или депрессия не были никоим образом с ним связаны. С другой стороны, если автор спокоен и счастлив, его послание, если даже это будет сухое деловое письмо, будет содержать в себе что-то от этих качеств и распространять вокруг себя благотворное влияние.

Потому чрезвычайно необходимо, чтобы человек, в обязанности которого входит написание множества писем, развивал спокойствие и добрый нрав, а также старался удерживать умственный настрой на помощь и сочувствие, чтобы его письма несли с собой это доброе влияние. Тот же, у кого плохой характер, кто придирчив, склонен всех осуждать и имеет диктаторские наклонности, неизбежно будет распространять дискомфорт и раздоры среди всех тех, кто имеет несчастье с ним переписываться.

Предпочтение, которое многие сентиментальные люди отдают письму, написанному от руки, перед напечатанным на машинке, основано на том факте, что когда рука вновь и вновь проходит по бумаге, в письме запасается гораздо большее количество личного магнетизма. Но изучающий оккультизм, который печатает письма, может заряжать их магнетизмом одним усилием воли, причём намного более эффективно, чем они бессознательно заряжаются, когда пишутся от руки человеком, ещё не знакомым с этими фактами.

Оккультист может распространить эту идею во многих других направлениях. Каждый подарок, который он преподносит другу, делается, чтобы произвести более долговременный результат, чем просто удовольствие от его прихода. Если он дарит или даёт почитать кому-то книгу, он не забудет прибавить к аргументам автора своё собственное искреннее пожелание, чтобы мысли читателя стали более широкими и свободными. Давайте все постараемся распространять таким способом помощь и благословение, и наши усилия не останутся без должного результата. Каждый из окружающих нас предметов должен быть центром влияния, и мы можем сделать его действие сильным или слабым, полезным или вредным. Потому всякий раз, когда мы дарим другу подарок, нам нужно позаботиться о том, чтобы его влияние было мощным, определённым, и всегда направленным к добру. Во внешнем мире эти вещи пока что мало изучались, но всё это великие истины. Мудрые люди будут обращать на них внимание и направлять свою жизнь соответственно, тем делая себя и намного счастливее, и намного полезнее, чем те, кто довольствуется незнанием и остаётся в неведении относительно высшей науки.

Один из самых приятных дополнительных моментов, открываемых нам изучением теософии — это возможность с пользой применить те часы, в которые физическое тело спит. Хорошо помню, как в дни молодости я досадовал на необходимость тратить время во сне, когда меня осаждал огромный объём работы. Будучи здоровым и крепким, я на протяжении нескольких лет мог спать только по четыре часа в сутки, думая, что тем я выигрывал время для работы. Теперь, больше зная об этом, я сознаю, что заблуждался, и в действительности мог бы увеличить свою полезность, если бы позволял себе отдых в нормальном объёме — и это помимо того, что я обеспечил бы себе ещё более сильное тело для работы в последующие годы. Но когда я узнал из теософической литературы, что во время сна бесчувственно лишь тело, а истинный человек может продолжать свою работу и в действительности делать её даже больше и лучше, поскольку он уже не скован физическим проводником, это стало для меня настоящим утешением.

Но даже изучающие теософию, совершенно свыкшиеся с мыслью о высших мирах и возможности действовать в них, часто не сознают, в какой полной мере та жизнь является реальной, а эта жизнь в физическом мире — лишь своеобразным антрактом в ней. Большинство из нас, будучи в состоянии бодрствования, всегда считает дневную жизнь реальной, а ночную жизнь — нереальной, сном, но истина являет совершенную противоположность, в чём можно легко убедиться, если вспомнить, что в этой жизни большинство из нас ничего не знает о той, тогда как в той мы помним всю эту. Таким образом, эта жизнь не имеет связности и в ней ежесуточно случаются длинные перерывы, та же непрерывна от колыбели до могилы и даже далее. Более того, поскольку в той жизни физическое тело временно откладывают прочь, «я» может проявить в ней больше себя. Человек в астральном теле является самим собой в большей степени, чем то его скованное представление, которое мы можем видеть здесь. В действительности, там он отстоит лишь на одну ступень от проявления «я» в своём каузальном теле, где оно имеет связное сознание, простирающееся на века — с того момента, как оно пробудилось из животного царства, и до лежащей перед ним бесконечности.

Давайте же посмотрим, что мы можем сделать с этой ночной жизнью, проходящей, когда мы откладываем для отдыха физическое тело. Перед нами открывается множество видов деятельности, и поскольку я достаточно полно написал о них в книге «Невидимые помощники», я не буду здесь повторяться. Я могу суммировать всё это следующим образом. В часы бодрствования мы, конечно, можем помогать тем, о чьих печалях или страданиях мы знаем, сев и сформировав сильный мысленный образ страдающего, а затем изливая на него поток сострадания, подкрепления и любви. Однако ночью мы можем сделать гораздо большее — мы в состоянии гораздо дальше провести это лечение, поскольку можем отправиться в астральном теле к кровати страдающего, чтобы увидеть, что точно ему требуется, и дать именно то, что нужно в данном конкретном случае, а не просто приободрять и предлагать общее утешение.

Помощь и ободрение можно дать не только живым, но и огромному множеству умерших, а они часто серьёзно нуждаются в ней — отчасти из-за ложного и злого религиозного учения, которое столь часто проповедуется, а отчасти из-за полного невежества относительно условий потустороннего существования, распространённого среди широкой публики по эту сторону завесы. Есть бесконечное разнообразие видов такой работы, но даже оно не может исчерпать всех возможностей, которые там перед нами открываются. В астральном мире мы можем и давать наставления, и получать их. Из анонимности астрального мира мы можем помогать, давать вдохновение и советы всевозможным людям, которые на физическом плане скорее всего просто не стали бы нас слушать. Мы можем предлагать хорошие и либеральные идеи министрам и государственным деятелям, поэтам, проповедникам и всем видам людей, пишущих книги, а также статьи в журналы или газеты. Можно подсказывать соответствующие сюжеты писателям и хорошие идеи — филантропам. Мы вольны отправляться куда угодно и выполнять любую работу, которая нам предоставится. При этом мы сможем посетить все интересные места в мире и видеть самые великолепные здания и самые красивые пейзажи; нам будут доступны самые изысканные произведения искусства и величайшая музыка, и совершенно бесплатно, не говоря уже о куда более великой музыке и более великолепном цветовом богатстве самого астрального плана.

Что же может сделать на физическом плане человек, чтобы подготовить себя к участию в этой великой работе? Жизнь есть явление непрерывное, и какие бы качества человек ни демонстрировал в физическом теле, он непременно покажет их и в астральном. Если здесь он бодр, полон радости и всегда ищет возможности для служения, тогда, даже если он ничего не помнит о ночном опыте, он может быть совершенно уверен, что он изо всех сил с пользой прилагает себя и в астральном мире. Но всякие недостатки характера, проявляющиеся на физическом плане, такие как например раздражительность, обязательно сузят сферу его полезности на астральном плане. Потому, если человек, не приносящий из астральной жизни никаких воспоминаний, хочет быть уверенным, что он находит там хорошее применение и целиком исполняет свой долг, он может легко добиться этого, тщательно приводя свою здешнюю жизнь в соответствие с известными ему требованиями, необходимыми для этой цели. Собранность, спокойствие, смелость, знание и любовь делают человека весьма полезным астральным работником, и все эти качества доступны всякому, кто возьмёт на себя труд их развивать.

Необходимость всех этих качеств нетрудно понять. Человек не может вкладывать всю свою энергию в такую работу, если высшая жизнь не является для него единственной целью. Он должен обладать знанием астрального мира, его свойств и обитателей; иначе он будет постоянно делать ошибки и окажется беспомощным в любой чрезвычайной ситуации. Очевидно, ему нужна и храбрость, как всякому человеку, углубляющемуся в неисследованные джунгли или отправляющемуся в плавание по глубокому океану. Он должен обладать и спокойствием — хотя и в физическом мире потеря контроля над собой влечёт серьёзные последствия, они могут быть бесконечно б`ольшими там, где нет физической материи, чтобы сдерживать полный размах вибраций гнева. Всякие проявления раздражения, возбуждения или нетерпения на астральном плане сразу же придадут человеку устрашающий вид, так что те, кому он хотел помочь, в ужасе убегут от него. Любовь к человечеству и следующее из неё искреннее желание помочь требуются в самой полной степени, ибо без них ему никогда не хватит терпения мягко обходиться с паническим страхом и нелогичной глупостью, которые столь часто можно встретить у умерших. Во многих случаях, с которыми нам приходится иметь дело, требуются столь великая доброта, мягкость и долготерпение, что никакой человек, каким бы энергичным и серьёзным он ни был, не окажется полезным, если он не полон истинной любви и не держит свои проводники под совершенным контролем.

Помимо той работы, которая представляет для нас особый интерес, в астральном мире совершается и много другой. Многие врачи во время сна своего физического тела посещают пациентов, случаи которых особо интересуют или волнуют их. В большинстве случаев они не сознают этого, будучи в физическом теле, но любая новая информация, получаемая врачом в его астральных исследованиях, часто приходит в его бодрствующее сознание в виде какой-то интуиции. Я знал врачей, которые могли делать это намеренно и в полном сознании, и естественно, что эта способность давала им огромное преимущество перед своими коллегами. Умерший врач часто и после смерти продолжает проявлять интерес к своим пациентам и иногда пытается лечить их с астрального плана или предлагать своему преемнику, принявшему заботу о них, лечение, которое могло бы оказаться полезным, как он может видеть благодаря новоприобретённым астральным способностям. Я знал одного доктора (члена Теософического Общества), который сразу же после своей смерти обошёл своих пациентов, умерших ещё до него, собрал их и регулярно проповедовал им теософию, так что теперь в астральном мире его сопровождает большая группа учеников.

Я знал также много примеров дружбы, установившейся уже на астральном плане. Например, часто случается, что члены нашего Общества, живущие на разных концах земного шара и не имеющие возможности встретиться физически, тем не менее хорошо знают друг друга в астральной жизни. Если они действительно на противоположных сторонах, тогда в то время как у одного день, у другого ночь, но обычно периоды сна достаточно пересекаются между собой, чтобы сделать знакомство возможным. Те, кто охотно и успешно выступают с лекциями на физическом плане, обычно продолжают свою деятельность в этом направлении и во время сна. Группы изучающих продолжают свои встречи, а с дополнительными способностями, которые даёт им астральный план, они часто оказываются в состоянии решить те проблемы, которые представляли затруднения на физическом.

Так что весь день нас окружают не только умершие друзья, но и живые друзья с противоположной части света, хотя физическими глазами мы и не можем их видеть. Мы никогда не остаёмся в одиночестве, а поскольку в астральном мире видно и большинство мыслей, нам надлежит учитывать этот факт, чтобы не посылать беспечно астральных или ментальных вибраций, которые могут причинить боль тем, кого мы любим.

В одной из предыдущих глав я объяснил, как влияют на паству и жителей прихода церковные обряды. Из сказанного нетрудно понять, как может влиять священник на окружающих. Ответственность, связанная с положением, которое он избрал, велика, и чтобы исполнять свой долг как следует, ему нужно знать кое-что о скрытой стороне вещей, благодаря чему он сможет понять истинный смысл служб церкви, к которой он принадлежит, и то, как их правильно проводить.

Невеждами выдвигалось много возражений против утверждения Церкви о том, что празднование евхаристии есть ежедневное повторение жертвы Христа. Но поняв, что с оккультной точки зрения жертва Христа означает нисхождение эманации второго аспекта логоса в материю, мы убеждаемся, что этот символизм верен, поскольку излияние силы, вызываемое освящением, имеет особую и тесную связь с тем отделом природы, который является выражением этого самого божественного аспекта.

Священник, понимающий это, не откажет этой службе в должном внимании, и постарается окружить её кульминационный момент такими ритуалами и музыкой, которые увеличат её эффективность и подготовят прихожан более восприимчиво принимать в ней участие. Сознавая также, хранителем какого великого таинства он является, он подойдёт к празднованию евхаристии с величайшим трепетом и благоговением, ибо хотя его отношение и не меняет главного факта и эффектов этой службы, тем не менее глубокая преданность, понимание и сотрудничество с его стороны могут вызвать нисхождение дополнительного влияния, которое окажет величайшую помощь его пастве и приходу. Священник, обладающий преимуществом знания оккультизма, имеет великолепную возможность расширить свою полезность.

Благодаря изучению магии он может в полной мере оценить эффект, создаваемый музыкой, и знать, как использовать её для создания гармоничных и могущественных форм. Очень многое можно сделать, побудив прихожан участвовать, насколько возможно, в исполнении церковной музыки. Они не смогут участвовать в создании более совершенных и великолепных форм, создающих далекоидущие эффекты на более высоких планах, но самим им такое исполнение окажет неоценимую помощь, если оно искренне, а гимны и песнопения хорошо подобраны и трогают чувства.

В английской ветви католической церкви это признаётся в более полной мере, чем в римской, и из этого извлекаются соответствующие преимущества. Могущественным влиянием гимна, сопровождающего процессию, не следует пренебрегать, поскольку он оказывает полезное воздействие во всех направлениях. Во-первых, когда хор спускается к пастве, медленно проходя через разные её части, прихожан это сильно ободряет, помогая им самим с энтузиазмом присоединиться к пению. Во-вторых, великолепный вид процессии, цвета, огни, богато расцвеченные хоругви и великолепные облачения, все вместе стимулируют воображение, поднимают мысли людей над прозаическим уровнем обыденной жизни и усиливают их религиозные чувства и энтузиазм.

Многие из этих соображений применимы и к священникам других деноминаций. Хотя они и не обладают способностью пользоваться запасом силы, предназначенным Христом для его церкви,* они могут сделать для своих паств многое — во-первых своими собственными преданностью и благоговением, а во-вторых, пробуждая эти же чувства в своих прихожанах. В их распоряжении ресурсы религиозной музыки, и если они могут довести своих последователей до определённого уровня, то от совместных благоговейных чувств большого количества людей могут быть получены удивительные результаты.

____________
* Это замечание относится главным образом к разным протестантским религиозным общинам; священники же православной церкви, как утверждал автор в другом месте, обладают способностью совершать таинства так же, как и священники католической. — Прим. пер.

Таким образом, собранием людей, которые от всего сердца соединились для религиозной службы, может быть вызвано большое излияние силы, а также великолепная и действенная коллективная мыслеформа, но обычно получение такого результата очень затруднено, поскольку члены обыкновенного молитвенного собрания совершенно нетренированы в концентрации, а потому коллективная мыслеформа бывает обычно разорванной и хаотической массой, а не великолепным и организованным целым. Когда случается так, что к такому собранию принадлежат несколько изучающих оккультизм, они могут оказаться очень полезными своим молящимся братьям, сознательно собирая рассеянные ручейки преданности и собирая их в один гармоничный и могучий поток. Сразу же становится очевидным, что здесь у каждого члена собрания есть определённый долг.

Лучших результатов, чем у собрания обычных прихожан, часто добивается своими объединёнными благоговейными усилиями братия монахов, поскольку монахи постепенно учатся практике, в чём-то приближающейся к концентрации, а также хорошо привыкли работать вместе. Влияние, истекающее из монастыря какого-либо созерцательного ордена, часто бывает прекрасным и благотворным для всей окружающей местности — факт, который ясно показывает, как глупо и близоруко выдвигаемое иногда протестантами возражение, что мол деятельные монашеские ордена по крайней мере хорошо трудятся для бедных и больных, тогда как члены созерцательных орденов в эгоистической изоляции могут просто промечтать и проспать всю жизнь.

В большинстве таких монастырей часы молитвы строго соблюдаются, и результатом этого является регулярное, происходящее много раз в день истечение силы на окружающую местность. Есть монастыри, в храмах которых практикуется непрерывное поклонение освящённым дарам, и в таком случае мощный и ровный поток изливается всегда, день и ночь, принося окружающей области благо, которое трудно переоценить.

Создаваемый во всех этих случаях эффект гораздо шире, чем может представить рядовой мыслитель. Начинающему оккультисту, если ему не случится быть ясновидящим, обычно оказывается трудно не забывать, что сонмы невидимых существ по своей численности гораздо больше видимых, а потому люди, получающие пользу от церковных служб и совместного излияния мыслей и чувств, есть не только среди живых, но и среди умерших. Однако их круг не ограничивается человеческими существами — эту пользу получают и огромные сонмы природных духов, а также низшие подразделения ангелов. Естественно, что всякое чувство, пробуждаемое в них, отдаётся и на нас; таким образом, когда мы делаем любое усилие, направленное к добру, в укреплении наших усилий соединяются много разных факторов.

Христианская церковь намеренно направляет некоторые из своих усилий к своим умершим членам, и молитвы и мессы, которые служат по умершим, являются очень заметной чертой жизни в католических странах, и конечно, чертой очень полезной — ведь добрые пожелания и излияния сил помогают не только тем, кому они были направлены, являясь хорошим и милосердным предприятием и для живых, дающим удовлетворительный и утешающий выход их чувствам и позволяющим что-то делать для умерших вместо того, чтобы просто плакать по ним.

Сотни добрых и искренних людей вкладывают много сил и преданности в усилия по «спасению душ», как они это называют, что обычно означает для них заключение людей в пределах какой-нибудь узкой и немилосердной секты. К счастью, их усилия в этом конкретном направлении не часто бывают успешными. Но мы не должны полагать, что вся их энергия и все их мысли обязательно растрачиваются при этом зря. Конечно, эта энергия не производит и половины той пользы, которую она могла принести, будь она разумно направлена, но даже в таком виде усилия эти бескорыстные и благонамеренные, а потому вызывают некоторый отклик с высших планов, который нисходит и на молящегося, и на того, за чью душу он молится. Если проситель искренен и свободен от самомнения, Природа отвечает ему скорее по духу, чем по букве, принося объекту его молитв общее благо и способствуя его эволюции, в то же время не навлекая на него проклятия узкой теологии.

В мире есть множество людей, умственный склад которых таков, что никакие церемонии их не привлекают. Могут спросить — а что же природа заготовила для них, и как им возмещена их неспособность оценить ритуалы или получать свою долю тех благодеяний, которые дают те разные направления церковной деятельности, о которых я написал. Во-первых, в значительной мере они всё-таки эту пользу получают, хотя, вероятно, они будут последними людьми, которые признают это. Возможно, они никогда даже не заходят в церковь, но я уже описал, как эти влияния излучаются далеко за пределы церковных зданий, и посылаются вибрации на всех уровнях, таким образом как-то влияя на все типы людей.

Тем не менее, всё же ясно, что такие люди упускают многое из того, что они могли бы получить, если бы захотели; так какие же открыты для них источники, благодаря которым они могли бы получить соответствующее продвижение? Они не могут с тем же успехом получить такой же подъём — я полагаю, они не могут и желать его, но они могут получить ментальный стимул. Точно так же как мысль великого святого, излучаясь во всех направлениях, вызывает благоговейную любовь в тех вокруг него, кто способен её переживать, так и мысль великого учёного, или любого человека, высоко развитого интеллектуально, изучается на ментальном плане и воздействует на умы других — в той мере, в какой они способны на неё ответить. Её действие стимулирует умственное развитие, хотя и не обязательно столь прямо действует на характер и склонности человека, как описанное мною другое влияние.

Совершенное знание может привести к благой жизни так же, как и совершенное преданное благоговение, но пока что мы ещё так далеко от совершенства, что на практике нам приходится иметь дело скорее с промежуточными или даже элементарными этапами; а представляется ясным, что элементарное знание скорей всего не так повлияет на характер в целом, как элементарное благоговение. Необходимо и то, и другое, и прежде чем может быть достигнут уровень адепта, оба качества должны быть развиты в своей полноте, но сейчас мы развиты столь односторонне, что огромное большинство людей стремятся к одному и в той или иной степени пренебрегают другим — конечно, я имею в виду большинство тех людей, которые вообще стараются что-то развить, поскольку б`ольшая часть мира не пришла ещё к признанию необходимости ни знания, ни благоговейных чувств. Единственной организацией, по крайней мере в западных странах, которая вполне отвечает запросам человека в обоих этих направлениях, представляется мне Теософическое Общество, и его собрания, какими бы маленькими и незначительными они ни показались постороннему, если правильно проводятся, способны излучать мощное влияние, которое будет чрезвычайно полезно всему сообществу людей.

Собрание теософов может дать важнейшие результаты — не только для тех, кто принимает в нём участие, но и для их соседей, которые о нём и не знают. Но чтобы оно могло приносить такую пользу, его члены должны понимать скрытую сторону своих встреч и работать, нацелившись на высший возможный результат. Многие совсем не замечают этой важнейшей части своей работы, а потому имеют совершенно недостойное представление о том, что же такое работа ложи.

Иногда я слышал, как члены открыто признавались, что собрания их ложи часто бывают скучными, и потому они не всегда на них приходят. Те, кто делают такие замечания, не поняли самых элементарных фактов, связанных с работой ложи — они, очевидно, полагают, что эти собрания проводятся для развлечения, и если они неинтересны, то лучше оставаться дома. Оправданием такого отношения (если ему вообще есть оправдание) может быть то, что на протяжении многих жизней, и вероятно, раннюю часть этой жизни, такой человек смотрел на всё исключительно со стороны внешней формы и с эгоистической точки зрения, и только теперь постепенно привыкает к точке зрения более высокой и верной — к основанному на здравом смысле отношению, при котором учитываются все факторы — как высшие, так и низшие и менее важные.

Человек, посещающий собрания только для того, чтобы что-то получить или для развлечения, думает только о себе, а не о ложе и не об Обществе в целом. Мы должны вступать в Теософическое Общество не ради чего-то такого, что мы можем от него получить, а ради истины, которую оно провозглашает. Поскольку она удовлетворила нас, мы хотим, насколько это возможно, принести её и другим. Если бы мы были сугубо эгоистичными в отношении этого, то могли бы просто покупать книги по теософии и изучать их, не принадлежа к Обществу. Мы вступаем в него, чтобы распространять учение и лучше его понять, обсуждая его с теми, кто уже многие годы старается жить им. И в то же время, принадлежа к нему, мы многое от него получаем — как в плане обучения и помощи в понимании трудных моментов, так и в плане братских чувств и добрых мыслей.

За тридцать лет членства я получил очень много всего этого, но я совершенно уверен, что если бы я вступил в Общество с идеей что-то от него получить, я бы не получил и половины того, что имею теперь. На своём опыте я снова и снова убеждался, что человек, приходящий с мыслью «а что я получу?», получает мало, потому что в том, что касается тока высших сил, он представляет собой тупик, или, как выразились бы водопроводчики, глухую трубу, из которой ничего не вытекает. Что может быть в такой закрытой трубе, кроме небольшого количества застоявшейся воды? Но если труба открыта, вода протекает свободно, и через такую трубу может пройти огромное её количество.

Точно так же и здесь — если члены приходят на собрание, всё время думая только о себе и о том, как им нравится или не нравится то, что там говорится или делается, они определённо извлекут из него лишь немного пользы по сравнению с тем, что они могли бы получить, если бы их отношение было более разумным. Несомненно, у таких людей бывают порывы бескорыстия, но этого недостаточно. Вся жизнь члена Теософического Общества должна быть посвящена тому, чтобы не зря занимать своё место и исполнять свой долг так, как только позволяют его силы. Это относится и к членству в ложе. Если кто-то говорит, что собрания ложи скучны, всегда хочется сначала спросить его: «А что вы такое делаете, что позволяете им быть скучными? Ведь вы там тоже участвуете, и ваше дело — насколько можно, поддерживать удовлетворительное положение вещей». Если каждый отдельный член будет чувствовать за собой долг стараться сделать каждое собрание успешным, он гораздо скорее добьётся этого, чем если будет приходить просто для развлечения, или даже чтобы учиться.

Давайте рассмотрим скрытую сторону деятельности теософической ложи. Для примера я возьму её обычные еженедельные встречи, на которых следуют определённому направлению изучения. Я говорю именно о собрании её членов, потому что оккультный эффект, который я собираюсь описать, невозможен там, где допускаются случайные люди.

Естественно, у работы всякой ложи есть публичная сторона — читаются лекции для широкой публики, где все могут задавать вопросы, и всё это хорошо и необходимо. Но каждая ложа, достойная этого названия, проводит работу и намного более высокую, чем любая деятельность на физическом плане, и совершаться эта работа может лишь на её собственных закрытых собраниях. Более того, она может проводиться только если эти встречи проводятся должным образом и проходят в полной гармонии. Если присутствующие так или иначе думают о себе — если у них присутствует личное тщеславие, которое может проявиться в желании как-то блистать или играть важную роль в происходящем, если у них есть какие-то иные личностные чувства, из-за которых они могут обидеться, или испытать ревность или зависть, то никакого полезного оккультного эффекта при этом быть не может. Но если люди забыли о себе в искренних усилиях понять предмет изучения, то вполне может быть произведён весьма значительный и благотворный результат, о котором они обычно и не подозревают. Позвольте мне объяснить причину этого.

Допустим, на серии встреч для изучения используется какая-то книга. Каждый заранее знает, какая страница или параграф будет разбираться в следующий раз, и ожидается, что он возьмёт на себя труд подготовиться, чтобы принимать разумное участие. Здесь недопустимо отношение птенца, ждущего с раскрытым ртом, когда его кто-то накормит — напротив, каждый должен владеть предметом и быть готовым поделиться своей информацией, внеся свой вклад.

Каждому из членов кружка было бы неплохо отвечать за исследование какой-либо из наших книг по теософии — допустим, один возьмёт первый том «Тайной доктрины», другой — второй, третий — третий, четвёртый — «Древнюю мудрость», пятый — «Эзотерический буддизм» и так далее. Некоторые легко могут взять на себя две или три небольшие книжки, и напротив, если ложа достаточно большая, один том «Тайной доктрины» вполне можно поделить между несколькими членами, каждый из которых возьмёт по 100—150 страниц. Тема обсуждения должна быть оглашена на предыдущей встрече, и каждый должен будет внимательно просмотреть книги, изучение которых он на себя взял, на предмет информации по назначенной теме, чтобы придя на собрание, он уже владел информацией и мог ею поделиться, когда будет спрошен об этом. Таким образом, у каждого будет своя работа, и то, что все присутствующие искренне сосредоточат мысль на изучаемом предмете, будет способствовать полному и ясному пониманию каждого. В начале собрания председательствующий сначала поручит кому-нибудь прочитать высказывание, выбранное для изучения, а затем поочерёдно спросит каждого, может ли избранная им книга сказать что-нибудь, имеющее к этому отношение. После того, как все выскажутся, можно будет задать вопросы и обсудить любые моменты, которые не вполне ясны. Если возникнет какой-нибудь вопрос, на который даже более старые члены не смогут ответить вполне, почувствовав, что не вполне компетентны, он должен быть записан и направлен в штаб-квартиру Общества.

Если принять такой план действий, ни у кого не будет причин жаловаться на скуку, поскольку каждый член будет прилагать усилия, чтобы вносить в каждое собрание свой вклад. Приходить на собрания нужно с настроем на помощь, думая о том, что можно туда принести и как быть полезным, поскольку от умственного настроя и отношения зависит многое.

Давайте посмотрим, какой эффект такое собрание окажет на ту местность, где оно проводится. Мы уже отметили, что церковная служба является мощным центром влияния; как же в этом отношении действуют собрания теософов?

Чтобы понять это, вспомните, что было уже сказано о действии мысли. Мысленная волна может генерироваться на разных уровнях ментального тела. Эгоистическая мысль использует самый низший тип ментальной материи, тогда как мысль бескорыстная, или же попытка понять какую-то возвышенную идею, использует только высшие типы. Интенсивные усилия по осознанию абстрактного, например попытка понять, что такое четвёртое измерение или «столовость» стола, в случае их успеха означают зарождающуюся деятельность каузального тела (на высших уровнях ментального плана), а если мысли сопутствует бескорыстная любовь, высокое устремление или благоговение, то возможно даже, что в неё войдут вибрации интуитивного (буддхического) плана и умножат её силу в сотни раз.

Расстояние, на котором мысленная волна может воздействовать эффективно, зависит отчасти от природы самой вибрации, а отчасти от противодействия, которое она встречает. Волны в низших типах астральной материи обычно быстро отклоняются или заглушаются множеством других вибраций того же уровня, подобно тому, как негромкий звук тонет в шуме большого города.

По этой причине обыкновенная эгоцентричная мысль среднего человека, которая начинается на низшем из уровней ментального плана и сразу же погружается на соответствующие низкие уровни астрального, сравнительно неэффективна. И как бы ни была энергична вибрация этой мысли, её сила на обоих этих планах весьма ограничена, поскольку вокруг бушует бескрайнее море подобных мыслей, которые в конце концов пересиливают её, и она теряется в этой неразберихе. Однако для вибрации, порождённой на более высоком уровне, открывается более чистое поле деятельности, поскольку в наше время количество мыслей, дающих такие вибрации, весьма невелико, и с этой точки зрения мысль теософическая в действительности образует почти что особый класс. Есть религиозные люди, чьи мысли столь же возвышенны, как и наши, однако они никогда не бывают столь же точными и определёнными; есть также множество людей, чьи мысли, касающиеся бизнеса и получения прибыли, являются настолько чёткими, как можно только пожелать, но они не являются возвышенными и альтруистическими. Даже научная мысль вряд ли бывает такой, как мысль истинного теософа, так что об изучающих теософию можно сказать, что в ментальном мире у них практически своё собственное поле деятельности.

В результате, когда человек размышляет на теософические темы, он посылает волны, которые весьма могущественны, поскольку они практически не встречают сопротивления, подобно звуку, распространяющемуся в полной тишине, или свету, сияющему во тьме ночи. Он запускает в движение уровень ментальной материи, который пока что очень редко используется, и посылает излучения, воздействующие на ментальное тело среднего человека в том слое, в котором оно является ещё полностью спящим. Это придаёт такой мысли особую ценность — не только для самого мыслителя, но и для окружающих, ибо она склонна пробуждать и вводить в действие совершенно новую часть их мыслительного аппарата. Следует понимать, что такая волна вовсе не обязательно передаёт теософические идеи тем, кому они пока ещё неизвестны, но пробуждая высшую часть их ментальных тел, она в целом стимулирует их к более свободному и возвышенному мышлению, по какому бы направлению оно ни развивалось, и тем приносит неисчислимую пользу.

Если мысль даже одного человека даёт такие результаты, то легко понять, что мысль двадцати или тридцати, направленная на тот же предмет, даст эффект, в огромной степени больший. Сила соединённой мысли нескольких человек гораздо больше, чем простая сумма их отдельных мыслей — скорее, она будет ближе к их произведению. И потому даже лишь с одной этой точки зрения очевидно, насколько хорошей вещью являются регулярные встречи теософической ложи для города или посёлка, где они проводятся, ибо её деятельность, если проходит в должном духе, не может не оказать возвышающего и облагораживающего эффекта на мысли окружающего населения. Естественно, есть много людей, чьи умы ещё не могут быть пробуждены на этих высших уровнях, но даже в их случае постоянное воздействие волн более передовой мысли по крайней мере приблизит время пробуждения.

Не должны мы забывать и о результатах, производимых образованием определённых мыслеформ. Они тоже будут излучаться из центра умственной активности, но подействовать они смогут лишь на умы, которые в некоторой степени уже откликаются на идеи такой природы. В наши дни много таких умов, и есть теософы, которые могут засвидетельствовать, что после того, как они обсуждали такой вопрос, как, например, реинкарнация, нередко случалось, что их спрашивали об этом люди, об интересе которых к таким вопросам они ранее не могли и подозревать. Следует заметить, что мыслеформа способна в точности передать природу мысли тем, кто уже как-то подготовлен к её восприятию, тогда как мысленная вибрация менее определённа в своём действии, хотя и достигает более широкого круга лиц.

Так что мгновенный эффект, производимый на ментальном плане нашими теософами совершенно ненамеренно, в ходе обычного изучения, в действительности намного действеннее их намеренных пропагандистских усилий. Но это ещё не всё, поскольку мы не дошли ещё до самого важного. Каждая ложа Теософического Общества представляет интерес для Великих Учителей Мудрости, и если она работает хорошо и преданно, то часто привлекает к себе мысли Учителей и их учеников. Так через наши собрания часто сияет сила куда большая, чем наша собственная, и влияние, неоценимое по своему значению, получает возможность быть сфокусировано там, куда, насколько нам известно, иначе оно не было бы направлено. Это может казаться пределом, которого может достичь наша работа, однако есть и нечто ещё большее.

Всем изучающим оккультизм известно, что свет и жизнь логоса заливают всю его систему, и что на каждом плане проистекает особое проявление его силы, свойственное этому плану. Естественно, что чем выше план, тем менее сокрыто это великолепие, потому что по мере подъёма мы приближаемся к его источнику. Обычно сила, изливаемая для каждого плана, бывает строго ограничена пределами этого плана, но она может спуститься на более низкий план и озарить его, если для неё приготовлен специальный канал. И такой канал обеспечивается всегда, когда появляется мысль или чувство совершенно бескорыстного характера. Эгоистичная эмоция движется по замкнутой кривой и вызывает отклик лишь на своём собственном плане. Бескорыстное же движение мысли — это выброс энергии, который не возвращается, но при своём восхождении создаёт канал для излияния божественной силы со следующего, более высокого плана. Такова реальность, стоящая за старым представлением об услышанных молитвах.

Ясновидящему этот канал предстаёт в виде огромного вихря вроде гигантского цилиндра или воронки. Это ближайшая аналогия, которую мы можем привлечь для объяснения этого в физическом мире, но в действительности она не передаёт адекватного представления о том, как это выглядит, поскольку при протекании силы вниз по каналу, она каким-то образом становится едина с ним и исходит из него, уже окрашенная им, неся с собой отличительные характеристики, показывающие, через какой канал она прошла.

Такой канал может быть создан, только если все мысли искренни и находятся в гармонии. Я имею в виду не то, что на собраниях не должно быть дискуссий, а что они неизменно должны иметь самый дружественный характер и проводиться со всей полнотой братских чувств. Мы никогда не должны полагать, что если человек придерживается другой точки зрения, то он обязательно глуп или не желает нас понять. У каждого вопроса всегда есть по меньшей мере две стороны, так что очень часто тот, кто не соглашается с вами, просто видит другую сторону. И если это так, мы можем взять что-то от его точки зрения и что-то от своей, собрав вместе, и тем принесём друг другу благо, но если мы будем так спорить, что разозлимся, мы причиним друг другу вред, а гармония мысленных волн будет потеряна. Одна такая мысль очень часто портит весь результат, который мог быть прекрасным. Я наблюдал это много раз — несколько человек работают вполне благополучно и выстраивают прекрасный канал, и вдруг кто-то из них говорит что-то недоброе или личное. Тогда канал моментально разрушается, а возможность помощи оказывается потеряна.

Когда кто-либо говорит, или зачитывает абзац, или пытается сделать ещё что-то полезное, старайтесь в это время помогать ему, а не думайте всё время, насколько бы вы могли сделать это лучше. Не критикуйте, а окажите ему помощь своей мыслью. Потом вы можете расспросить о неясных моментах, но во время выступления не посылайте ему враждебных или критических мыслей, потому что так вы можете вмешаться в последовательность его мыслей и испортить его выступление. Отмечайте в уме все моменты, о которых вы хотели бы спросить, но в то же время старайтесь увидеть хорошее в том, что он говорит, потому что таким образом вы его укрепляете.

Ясновидящий видит мысленный поток, исходящий от читающего лекцию, а также другие потоки понимания и оценки, поднимающиеся от аудитории и присоединяющиеся к нему; но критическая мысль встречается с ним, имея противостоящую частоту колебаний, вклинивается в поток и превращает всё в мешанину. На того, кто видит это влияние в действии, это окажет такое сильное впечатление, что он вряд ли забудет эти соображения и станет действовать противоположным образом. Помогающие мысли слушателей делают лекцию яснее и способствуют лучшему усвоению предмета теми, кому он незнаком. По этой причине члены Общества должны присутствовать даже на публичных лекциях на самые элементарные темы, читаемых их товарищами, чтобы, обладая основательным пониманием, помогать лектору созданием ясных мыслеформ по теме лекции, которые запечатлятся в умах тех слушателей, которые пытаются понять предмет.

Человек, искренне занятый серьёзным изучением высшего, на время совершенно поднимается над самим собой и создаёт на ментальном плане могущественную мыслеформу, которая незамедлительно используется в качестве канала силой, проистекающей с более высокого плана. Когда группа людей соединяет свои умственные усилия такого рода, создаваемый ими канал получается вне всякого сравнения больше по своей пропускной способности, чем была бы сумма их отдельных каналов. Потому такая группа является неоценимым благословением для сообщества людей, живущих вокруг (даже когда проводятся обычные встречи, посвящённые изучению таких вещей как планетные цепи, расы и круги), так как благодаря ей на низшие подпланы ментального мира проникают силы, обычно свойственные лишь высшим его подпланам. Если же на встречах обращают внимание к высшей стороне теософического учения, изучая вопросы этики и развития души, подобные тем, что мы находим в «У ног Учителя», «Свете на Пути», «Голосе Безмолвия» и другой нашей литературе, посвящённой духовной практике, то группа может создать канал более возвышенной мысли, через который на ментальный план будет спускаться сила буддхического плана, своим излучением влияя на многие души, которые иначе нисколько не были бы для неё открыты, оставайся она на своём первоначальном уровне.

Вот истинное и величайшее назначение ложи Теософического Общества — предоставлять канал для распространения божественной жизни, и это является для нас ещё одной иллюстрацией того, насколько невидимое больше видимого. Для скудного физического зрения всё, что видится — это лишь небольшая группа скромных изучающих, еженедельно встречающихся в искреннем стремлении учиться и быть полезными для своих собратьев. Но тем, кто может узреть больше, видно, что от этого крохотного корешка растёт великолепный цветок, что от этого с виду незначительного центра исходят по меньшей мере четыре мощных потока влияния — поток мысленных вибраций, скопление мыслеформ, магнетизм Учителей Мудрости и могучий поток божественной энергии.

Это тоже являет нам пример чрезвычайной практической важности знания о невидимой стороне жизни. Из-за недостатка таких знаний многие необязательны в исполнении своего долга и пренебрегают посещением собраний ложи, таким образом теряя неоценимую привилегию быть частью канала божественной жизни. Такие люди ещё не поняли того элементарного факта, что они вступили в Теософическое Общество не чтобы получать, а чтобы давать, не удовлетворять свой интерес и развлекаться, а принимать участие в великой работе на благо человечества.

С точки зрения теософии вопрос нашего отношения к детям чрезвычайно важен и имеет практическое значение. Сознавая цель, с которой «я» спускается в воплощение, и зная, в какой огромной мере достижение этой цели зависит от обучения и подготовки, даваемой различным его проводникам в период детства и роста, мы не можем не ощутить огромную ответственность, которая возложена на тех, кто так или иначе связан с детьми — будь то родители, старшие родственники или учителя. Потому было бы неплохо посмотреть, какие намёки может дать нам теософия по части наилучшего выполнения этого долга.

Каково же состояние наших отношений с детьми (по крайней мере с мальчиками) в европейской цивилизации? Практический результат девятнадцати веков якобы христианского учения состоит в том, что они живут среди нас подобно чужому народу с собственными законами и правилами жизни, совершенно отличными от наших собственных, а также с моральным кодексом тоже совершенно отличающимся от того, которым мы считаем себя связанными. Дети относятся к взрослым (в целом) с редко скрываемой враждебностью, или в лучшем случае с чем-то вроде вооружённого нейтралитета, и всегда с глубоким недоверием, как к иностранцам, мотивы которых им непонятны, и которые своими действиями постоянно самым неоправданным образом, и по всей видимости, злонамеренно, вмешиваются в их право самим и по-своему получать удовольствие.

Для тех, кто никогда не рассматривал этот вопрос, это может показаться поразительным заявлением, но всякий родитель, чьи мальчики учатся в одной из наших больших школ, признает, что это правда; а если он сможет вспомнить свои школьные дни и снова мысленно воспроизведёт чувства и обстоятельства того периода (который большинство из нас столь прочно позабыло), он, хотя возможно и с удивлением, признается, что это довольно верное описание его собственного отношения, существовавшего тогда.

В чём бы законы и обычаи этого народа (живущего среди нас и всё же отдельно от нас) ни отличались от наших, там они неизменно являются возвратом к более раннему типу, склоняясь в направлении первобытной дикости. Этот факт можно использовать в поддержку теософической теории, гласящей, что в каждом воплощении, прежде чем «я» приобретёт контроль над своими проводниками, в быстром темпе повторяются ранние стадии нашей эволюции. Единственное право, признаваемое у них — право сильного; мальчик, который правит в своём маленьком государстве — не самый лучший, не самый умный, а тот, кто лучше всех дерётся, а лидерство обычно определяется в схватке, как это бывает и в наши дни во многих диких племенах.

Моральный кодекс у них определённо свой собственный, и хотя тут уже нельзя провести прямых параллелей с дикими племенами, как в некоторых других случаях, он явно имеет более низкий уровень, чем наш. Подавлять и третировать слабого, и даже мучить его до пределов его сил считается сравнительно невинной формой развлечения, и только в случае необычайной жестокости может вызвать недолгое возмущение общественного мнения против обидчика. Кража денег, к счастью, считается достойной презрения, но это не распространяется на фрукты или варенье; фактически, кража чего угодно съедобного преступлением не считается. Самая наглая ложь считается не только допустимой, но и хорошим развлечением, если обманывают слишком легковерного младшего; а если к ней прибегают, чтобы скрыть от взрослых преступления своего товарища, на неё часто смотрят как на героическую и благородную. Но самым отвратительным преступлением, самой низкой подлостью считается прибегать к вмешательству взрослых для исправления даже самой вопиющей несправедливости, и многие слабые и нервные дети терпят физические и душевные мучения от варварских издевательств хулиганов, не говоря родителям или учителям ни слова о своих страданиях — так глубоко недоверие общественного мнения мальчишек к враждебной расе взрослых.

Несмотря на ужасные страдания, которые школьная жизнь часто навлекает на слабых и чувствительных детей, я никоим образом не закрываю глаза на её хорошую сторону. У сильных и выносливых жизнь в школах-интернатах развивает смелость и умение полагаться на себя, а в высших своих формах учит работать в команде вместе с другими. Я полагаю, что Англия — единственная страна на Земле, где поддержание порядка в маленьком мирке школьной жизни полностью может быть предоставлено (и предоставляется) самим мальчикам, и в этом есть много похвального; но сейчас я говорю об отношениях между детьми с одной стороны и взрослыми с другой, и тут вряд ли можно отрицать, что в целом они довольно напряжённые — недоверие с одной стороны, о котором я говорил, часто встречается с неприязнью и полным непониманием с другой.

Многие мужчины (да и женщины тоже) думают о мальчишках лишь как о шумных, грязных, жадных, неловких, эгоистичных, и в общем, достойных осуждения существах, и никогда не сознают, что в этой точке зрения есть значительная доля эгоизма; и даже если что-то из этих обвинений верно, то виноваты не столько дети, сколько неразумное воспитание, и в любом случае долг взрослых — не расширять пропасть между собою и детьми, приняв отношение неприятия и недоверия, а попытаться улучшить положение справедливой добротой и искренней, терпеливой дружбой и симпатией.

Несомненно, в этих неудовлетворительных отношениях что-то не так, и с этой взаимной враждой и недоверием нужно что-то делать. Конечно, есть достойные исключения — дети, доверяющие учителям, и учителя, доверяющие ученикам, и сам я никогда не испытывал затруднений, устанавливая доверие с подростками, относясь к ним должным образом, но примеры ранее описанного прискорбно многочисленны.

Что всё не обязательно должно быть так, показывают не только вышеупомянутые исключения, но и положение дел, существующее в некоторых восточных странах. Я пока не имел удовольствия посещать Японию, но от бывавших там и изучавших этот вопрос слышал, что ни в одной стране мира к детям не относятся так разумно и хорошо, как там — их отношения со старшими вполне удовлетворительны. Говорят, что грубость там совершенно неизвестна, а дети в свою очередь никоим образом не злоупотребляют мягкостью старших.*

____________
* В Индии и на Цейлоне отношения детей и взрослых в целом тоже куда рациональнее, чем это обычно это бывает в Англии, хотя иногда мне приходилось видеть примеры неоправданной суровости. (Добавление взято из близкой по содержанию брошюры автора «Наше отношение к детям». — Прим. пер.)

В действительности, в любой стране никакой ребёнок не станет злоупотреблять доверием взрослых, если к нему относятся правильно. Если же так происходит, то это ясное указание на то, что взрослые не справились со своей задачей. Всякая грубость в обхождении с детьми — пережиток дикости, и может быть, когда мы были на уровне каменного века, мы и не знали лучших методов, но в нашу, как мы полагаем, просвещённую эпоху это просто преступно. Намеренное причинение боли любому живому существу — один из серьёзнейших грехов, и карма, которая следует из него, имеет самый ужасный характер. Идея, что это делается во благо, вовсе не оправдание; в данном случае, как и во всех других, делать зло ради возможного добра никак не может быть правильным. От общего заблуждения на этот счёт не получается ничего, кроме самых отвратительно зловредных последствий.

Всё это представляет собой отвратительное явление, столь же настоятельно требующее лечения, как и ужасающее, непрекращающееся убийство животных ради того, чтобы люди могли деградировать путём наполнения своих тел особо непригодной и предосудительной формой пищи. В обоих этих вопросах — плохого обращения с детьми и убийства животных — мы в Англии находимся в состоянии полного варварства, и люди будущего, оглядываясь на наше время, найдут невозможным понять, как такие отвратительные практики могли сосуществовать с теми философскими, этическими и религиозными познаниями, которыми мы обладаем. Наши глаза не видят зло этих вещей, будучи ослеплены наваждением обычаев, но всякий, кто изучает скрытую сторону вещей, скоро убеждается, что обычаи — весьма ненадёжный руководитель, и что нужно обратиться к самим фактам природы, а не к представлению невежественных людей о них.

Эта почти повсеместная жестокость по отношению к детям и есть причина отсутствия доверия между ними и взрослыми; и если мы относимся к ним, как к дикарям, мы делаем всё, что в наших силах, чтобы побудить их поступать подобно дикарям. Некомпетентные родители или учителя считают, что намеренно причиняют ребёнку боль, чтобы исправить его недостатки, но если бы они хоть что-нибудь знали об истинных фактах жизни, они бы поняли, что эффект этого во всех случаях бывает гораздо хуже, чем от того недостатка, который, как они воображают, они пытаются исправлять. Эти методы настолько нерациональны, что для оккультиста их непоследовательность сравнима только с безумным кошмаром, а если мы подумаем об огромной массе ненависти, враждебности и непонимания, причиной которых они являются, то выяснится, что вред их ещё больше.

Но как, могут спросить, вы предлагаете исправить это положение взаимного недоверия и непонимания? Очевидно, когда эта пропасть уже существует, мост через неё можно навести лишь неизменной добротой и постепенными, терпеливыми, но настойчивыми усилиями добиться лучшего понимания с помощью бескорыстной любви и сопереживания. Фактически нужно завести себе привычку ставить себя на место ребёнка и стараться осознать, как видятся все эти вещи ему. Если мы, будучи взрослыми, не совсем ещё забыли своё детство, то должны позволять детям большее, и лучше с ними обходиться и понимать их.

Впрочем, это как раз один из тех случаев, где хорошо выполняется старое правило, гласящее, что профилактика лучше, чем лечение. Если мы возьмём на себя немного труда, чтобы правильно вести себя с детьми с самого начала, то легко сможем избежать вышеописанного нежелательного состояния дел. И вот здесь-то как раз теософия может дать множество ценных намёков тем, кто искренне желает исполнить свой долг к маленьким людям, вверенным их попечению.

В первую очередь надо понять саму природу этого родительского или учительского долга. Невозможно преувеличить важность того момента, что быть родителем — это исключительно тяжёлая ответственность, имеющая религиозный характер, как бы легко и бездумно зачастую её на себя ни принимали. Те, кто приносит ребёнка в мир, оказываются в прямом ответе перед законом кармы за те возможности развития, которые они должны дать пришедшему «я», и их наказание за беспечность или эгоизм, которыми они ставят препятствия на его пути, за то, что они не оказывают ему помощи и не дают должного руководства, которое от них ожидается, будет воистину тяжёлым. И всё же, как часто современные родители игнорируют эту очевидную ответственность, и как часто ребёнок для них — не более чем предмет пустого тщеславия или объект бездумного пренебрежения!

Если мы хотим понять свой долг по отношению к ребёнку, то сначала должны посмотреть, как он стал таким, каким он есть — мысленно проследить его к прежнему воплощению. Каковы бы ни были внешние обстоятельства его прошлой жизни, он обладал своим собственным складом характера, в котором содержатся разные более или менее развитые качества, и хорошие, и плохие.

Хотя та жизнь и закончилась, следует помнить, что вне зависимости от того, как наступил её конец — медленно от болезни и старости, или быстро от убийства или несчастного случая, это не произвело никакой резкой перемены в характере человека. Во многих частях света, похоже, распространено любопытное заблуждение, будто сам факт смерти сразу же превращает дьявола в святого, и что какую бы жизнь человек ни вёл, в момент смерти он становится просто ангелом. Ничто не может быть дальше от истины, как хорошо знают те, чья работа состоит в помощи отошедшим. Когда человек сбрасывает физическое тело, это меняет его характер не больше, чем когда он сбрасывает пальто — на следующий день после смерти это совершенно тот же человек, что и за день до неё, с теми же пороками и добродетелями.

Верно, что действуя теперь лишь на астральном плане, он обладает уже не теми же возможностями их проявлять, но хотя в астральной жизни они могут проявляться иначе, тем не менее они всё ещё присутствуют, и как раз их результатом являются условия астральной жизни и её продолжительность. Человеку приходится оставаться на этом плане, пока не истощится энергия его низших желаний и эмоций, набранная во время физической жизни — пока не распадётся созданное им для себя астральное тело. Только тогда он сможет отправиться в более высокое и мирное царство небес. Но хотя эти чувства исчерпались и он временно освободился от них, зародыши этих качеств, дающие им возможность существовать в его природе, всё ещё остаются. Конечно, они находятся в латентном состоянии и не могут действовать, поскольку желания такого типа требуют для своего проявления астральной материи; они есть то, что Блаватская однажды назвала «потребностями в материи», но они вполне готовы возобновить активность, когда человек окажется в условиях, где они могут действовать, если будут стимулированы.

Возможно, одна аналогия поможет понять эту идею, если не проводить её слишком уж далеко. Если колокольчик заставить постоянно звенеть в герметичном сосуде, постепенно откачивая из него воздух, звук будет становиться всё тише, пока не перестанет быть слышен. Колокольчик всё звонит так же сильно, как раньше, но его вибрации не проявлены для наших ушей, потому что отсутствует та среда, лишь при помощи которой он может произвести на них какой-нибудь эффект. Но пустите в сосуд воздух, и вы сразу же услышите звук колокольчика, как слышали его раньше.

Аналогично и в природе человека есть некоторые качества, требующие для своего проявления астральной материи, как звук требует воздуха или ещё более плотной материи в качестве проводника. И когда в процессе удаления в себя после того, что мы называем смертью, человек оставляет астральный план ради ментального, эти качества уже не находят выражения и вынуждены оставаться латентными. Но когда, столетия спустя, в своём нисхождении в новое воплощение он вновь вступает на астральный план, эти качества, остававшиеся столь долго латентными, снова проявляются, становясь наклонностями его следующей личности.

Так же обстоит и с качествами ума, которым для выражения требуется материя низших уровней ментального плана, и когда после долгого отдыха в небесном мире сознание человека удаляется в его истинное «я», на высшие ментальные уровни, эти качества тоже переходят в спячку.

Когда же «я» собирается вновь воплотиться, оно запускает этот процесс в обратном направлении — чтобы пройти вниз через те же планы, через которые оно ранее прошло в своём пути наверх. Когда время его излияния наступает, оно сначала переходит на низшие уровни своего собственного плана и старается, насколько возможно, выразить себя в этой менее совершенной и менее податливой материи. Чтобы выразиться и действовать на этом плане, оно должно облачиться в материю этого плана.

Таким образом «я» собирает вокруг себя материю низших ментальных уровней, которая позже станет телом его ума. Но она выбирается не наобум — напротив, из разнообразного и неисчерпаемого запаса окружающей его материи оно притягивает такую её комбинацию, которая бы совершенно подходила для выражения его латентных умственных способностей. Точно так же и дальше, когда оно спускается на астральный план, материя, по закону природы притягивающаяся к нему, чтобы служить в качестве его проводника в этом мире, оказывается именно той, которая даст выражение тем желаниям, которые присутствовали у него при завершении прошлой астральной жизни. Фактически оно возобновляет свою жизнь на каждом из планов с того же места, где прошлый раз оставило её.

Это пока что ни в коей мере не действующие качества, а лишь их зародыши, и пока их влияние состоит лишь в том, чтобы обеспечить для себя возможное поле проявления, снабдив различные тела ребёнка подходящей для своего выражения материей. А разовьются ли они в этой жизни в те же определённые наклонности, что и в прежней, в значительной мере зависит от того, будет ли их поощрять окружение ребёнка в его ранние годы. И любая из них, хорошая или плохая, будучи поощрена, охотно вызывается к деятельности, или наоборот, так сказать, умирает от голода, если такого поощрения нет. Но будучи стимулирована, в этот раз она становится более мощным фактором в жизни человека, чем в его прошлом существовании; будучи же оставлена без питания, она всю жизнь остаётся непроросшим зерном, зародышем, который быстро атрофируется и умирает, и в следующем воплощении не проявляется совсем.

Вот таково состояние ребёнка, когда он первый раз оказывается предоставлен заботе родителей. Нельзя сказать, что у него уже есть сформировавшиеся ментальное или астральное тела, но вокруг него и в нём уже собрана материя, из которой они должны быть построены.

У него есть самые разные склонности, некоторые к добру, а некоторые и ко злу, и в соответствии с развитием этих склонностей в построение тел и будут вноситься коррективы. Развитие же это в свою очередь почти полностью зависит от внешних влияний, которым будет подвергаться ребёнок в первые несколько лет своей жизни. В эти годы само «я» имеет ещё мало контроля над своими проводниками и ожидает от родителей, что они помогут ему более прочно овладеть ими и обеспечат ему подходящие условия; отсюда и их ответственность.

Невозможно преувеличить пластичность этих ещё не сформировавшихся проводников. Известно, что физическое тело ребёнка, если только тренировку начать в достаточно раннем возрасте, может быть изменено в довольно значительной степени. Например, акробаты берут на обучение детей пяти или шести лет, чьи кости и мускулы ещё не так затвердели и установились, как наши, и постепенно приучают их легко и даже с удобством принимать такие позы, какие большинству из нас было бы невозможно выполнить, сколько бы мы ни тренировались. Тем не менее, в детстве наши тела ни в одном существенном отношении ни отличались от тел этих мальчиков-акробатов, и после тех же упражнений могли бы стать столь же гибкими и эластичными, как и у них.

И если физическое тело ребёнка столь пластично и легко поддаётся воздействию, то для астрального и ментального это верно в куда большей степени. Они возбуждаются в ответ на всякую ощущаемую ими вибрацию и очень восприимчивы ко всем влияниям, хорошим или плохим, которые исходят от окружающих. Напоминают они физическое тело и в другом — хотя в раннем возрасте им присуща впечатлительность и им легко придать ту или иную форму, потом они закостеневают и приобретают определённые привычки, которые, раз крепко установившись, меняются лишь с огромным трудом.

Осознав это, мы сразу же увидим исключительную важность того окружения, в котором ребёнок проводит свои первые годы, и огромную ответственность, лежащую на всех родителях, которые должны заботиться, чтобы условия, в которых развивается ребёнок, были такими хорошими, как только возможно. Маленькое существо подобно глине в наших руках, которой можно придать почти что любую желаемую форму — семена добра и зла, принесённые из прошлой жизни, каждый момент просыпаются к действию, и постоянно строятся те проводники, которые будут определять условия всей его будущей жизни, а нам остаётся лишь пробудить зародыши добра, и оставить зародыши зла без пищи. Будущее ребёнка в руках родителей куда в большей мере, чем когда-либо осознавалось даже самыми любящими из них.

Подумайте обо всех друзьях, которых вы хорошо знаете, и постарайтесь вообразить, какими великолепными образцами человечества они могли бы стать, будь все их хорошие качества необычайно усилены, а менее достойные — полностью выполоты из их характера, как сорняки. Именно таких результатов вы в силах достичь, если полностью выполните свой долг по отношению к вашему ребёнку, и такого представителя человечества вы можете воспитать, если только возьмёте на себя труд.

Но как? — спросите вы. Наставлениями, обучением? Да, этим способом можно добиться многого, когда придёт для этого время, но в ваших руках есть ещё одна, и куда более мощная сила, которой вы можете начать пользоваться с самого момента рождения ребёнка, и даже до него, и эта сила — влияние вашей собственной жизни.

В некоторой мере это признаётся, поскольку большинство цивилизованных людей следят за своими словами и поступками в присутствии ребёнка, и только достаточно опустившийся отец позволит, чтобы ребёнок услышал, как он употребляет грубые выражения, или увидел, как он даёт волю страстям. Но чего люди не осознают, так это того, что если они хотят избежать серьёзного ущерба для ребёнка, они должны научиться контролировать не только слова и поступки, но и свои мысли. Верно, что вы не можете сразу же увидеть, какой пагубный эффект производят злые мысли или желания на ум вашего ребёнка, но тем не менее он есть, и при этом, подкрадываясь незаметно, является более реальным, страшным и далекоидущим, чем вред, видимый физическому глазу.

Если родители позволяют себе питать чувства гнева или ревности, зависти или скупости, гордости или эгоизма, хотя бы они никогда и не давали им внешнего выражения, эмоциональные волны, возбуждаемые в их телах желаний, непременно будут всё время действовать на податливое астральное тело ребёнка, настраивая его вибрации на тот же тон и пробуждая к действию любые зародыши этих же грехов, принесённые им из прошлой жизни. Так в нём устанавливается тот же набор вредных привычек и злых черт характера, которые будет исключительно трудно исправить, когда они уже определённо оформились. А ведь это — именно то, что делается в отношении большинства детей, которых мы видим вокруг.

Ясновидящему тонкое тело ребёнка часто предстаёт очень красивым — окраска его яркая и чистая, пока что свободная от пятен жадности и чувственности, от тусклого облака злонамеренности и эгоизма, которые столь часто омрачают всю жизнь взрослых. Можно наблюдать, как в нём в спящем виде лежат все зародыши и склонности, о которых мы упоминали — некоторые из них хорошие, а некоторые плохие, таким образом возможности его будущего как на ладони открываются взгляду наблюдателя.

Но как печально видеть изменения, почти что неизбежно происходящие в красивой ауре ребёнка с годами — как настойчиво злые склонности пестуются и укрепляются его окружением, и в каком небрежении находятся добрые задатки! Так почти что пропадают впустую воплощение за воплощением, и жизнь, которая в случае чуть большей заботы и самообуздания со стороны родителей и учителей могла бы принести богатые плоды духовного развития, не даёт практически ничего, и при её завершении «я», столь односторонним выражением которого она была, едва может собрать хоть какой-то урожай.

Когда наблюдаешь преступную беспечность, с которой те, кто ответственен за воспитание детей, позволяют им быть постоянно окружёнными всеми видами злых и просто направленных к мирским благам мыслей, то перестаёшь удивляться необычайной медлительности человеческой эволюции и почти неощутимому прогрессу, который демонстрирует «я» после целой жизни борьбы и трудов в этом низшем мире. А ведь чтобы значительно улучшить это положение, требуется так немного!

Не нужно астрального зрения, чтобы увидеть, какие изменения наступят в этом старом и усталом мире, если большинство или хотя бы значительная часть будущего поколения подвергнется предложенному выше процессу — если всем их плохим качествам дадут постепенно атрофироваться, в то время как хорошие будут прилежно поощряться и развиваться как можно полнее. А если только подумать, что будут воспитанные таким образом люди в свою очередь делать для своих детей, то станет ясно, что через два или три поколения все условия жизни станут совершенно иными и начнётся настоящий золотой век. Для мира в целом этот век может быть ещё далёк, но мы, члены Теософического Общества, несомненно должны делать всё, что в наших силах, чтобы ускорить его приближение; и хотя влияние нашего примера не может распространиться очень далеко, в наших силах по крайней мере позаботиться, чтобы наши собственные дети в своём развитии воспользовались всеми преимуществами, которые мы можем им дать.

Потому величайшее внимание надо уделять окружению детей. Те, кто не может прекратить грубые и злобные мысли, должны хотя бы усвоить, что в это время они не должны приближаться к детям, чтобы не заразить их инфекцией, куда более опасной, чем обычная болезнь.

Например, требуется большая осмотрительность в выборе няни, которой иногда поручают детей, хотя очевидно, что чем меньше времени они проводят на попечении у слуг, тем лучше. Няни часто испытывают сильную любовь к своим питомцам и относятся к ним, как к собственным детям, но всё же так бывает далеко не всегда. Как бы то ни было, следует помнить, что служанки почти обязательно оказываются не столь утончённы и образованны, как хозяйки, и потому ребёнок, которого слишком надолго оставляют в их компании, постоянно подвергается мысленным воздействиям, характер которых скорее всего менее возвышенный, чем даже средний уровень мыслей его родителей. Так что мать, желающая, чтобы её ребёнок вырос индивидуальностью утончённого ума, должна как можно меньше поручать его попечению других, и прежде всего, приглядывая за ним, заботиться о своих собственных мыслях.

Пусть она возьмёт себе за главное правило не допускать угнездиться в себе мыслям или желаниям, которых она не хотела бы видеть в своём ребёнке. Но этой победы над собой, имеющей характер отрицания, не вполне достаточно, поскольку, к счастью, всё сказанное о влиянии и силе мысли для добрых мыслей справедливо так же, как и для злых, потому долг родителей имеет как отрицательный, так и положительный аспекты. Они не только должны самым тщательным образом воздерживаться от поддержки своими недостойными или эгоистичными мыслями дурных наклонностей, существующих у их детей, но их долг также и в том, чтобы культивировать в себе чистые мысли, бескорыстную любовь, высокие и благородные стремления, дабы они усилили в детях всё хорошее, что уже латентно существует, и создали новые склонности к тем добрым качествам, которые в их характере ещё не представлены.

Родителям вовсе не следует опасаться, что подобные усилия с их стороны не возымеют действия, раз из-за отсутствия астрального зрения они неспособны проследить их эффект. Взгляду ясновидящего открыт весь процесс — он может различить вибрации, установленные мыслью в умственном теле родителя, видеть, как они излучаются, и заметить созвучные колебания, вызванные их проникновением в умственное тело ребёнка. Если он на протяжении некоторого времени будет периодически повторять свои наблюдения, то сможет различить постепенные, но устойчивые изменения, происходящие в этом ментальном теле из-за постоянного повторения одной и той же стимуляции. Если бы родители сами обладали астральным зрением, то это, несомненно очень помогло бы им точно узнать, каковы способности их ребёнка, и в каком направлении ему больше всего требуется развитие; но если они и не обладают пока что этим преимуществом, то им не стоит из-за этого хоть сколько-нибудь сомневаться в результате, ибо за продолжительными усилиями он последует с математической определённостью, вне зависимости от того, видим для них этот процесс или нет.

Но каким бы вниманием ни окружили ребёнка родители, не может не случиться (если он вообще живёт в этом мире), что однажды он встретится с влияниями, которые стимулируют зародыши зол, входящие в его состав. Но вся разница в том, какие задатки будут стимулированы первыми. Обычно злые качества бывают уже полностью пробуждены к действию ещё до того, как «я» приобретёт какой-либо контроль над проводниками, так что когда оно осваивает их, то обнаруживает, что ему приходится бороться с сильной предрасположенностью к разнообразным порокам. При запоздалом пробуждении семян добра им приходится бороться с набором уже установившихся негармоничных мысленных волн, и часто им не удаётся утвердиться. Но если благодаря чрезвычайному вниманию до рождения и в первые годы после него родителям посчастливится возбудить только хорошие колебания, то когда «я» приобретёт контроль, ему, естественно, будет легко проявлять себя в этом направлении, и к этому установится прочная привычка. Когда придёт вредное возбуждение, что рано или поздно непременно произойдёт, оно встретится с сильным инерционным моментом в направлении добра, с которым оно будет тщетно бороться и не преодолеет его.

Контроль «я» над этими низшими проводниками часто бывает мал, если оно не является необычайно развитым, но его воля всегда направлена к добру, поскольку оно желает развиваться с помощью этих проводников, и сила, которую оно может бросить на чаши весов, всегда на правильной стороне. Но с его пока что неуверенным владением астральным и ментальным телами ему часто не удаётся преодолеть сильную вредную наклонность, которая уже установилась. Если же он встречает там сильную склонность в противоположном, добром направлении, благодаря этому он может овладеть проводниками более эффективно, и если злое внушение придёт уже после этого, ему удастся проникнуть лишь с большими трудностями. В первом случае в личности уже развит вкус ко злу, готовность принимать его и предаваться ему, а во втором присутствует сильная естественная неприязнь к нему, что делает работу «я» намного легче.

Родителям следует наблюдать не только за своими мыслями, но и за своим настроением. Ребёнок быстро замечает несправедливость и негодует на неё; и если он обнаруживает, что его один раз ругают за тот поступок, который в другой раз вызывал только умиление, то неудивительно, какой ущерб будет нанесён его чувству неизменности законов природы! И опять же, когда на родителей сваливаются какие-нибудь неприятности, как иногда и должно происходить в этом мире, их долг — стараться, насколько возможно, избежать перекладывания их ещё и на детей. По крайней мере надо прилагать особые усилия быть в их присутствии бодрыми и невозмутимыми, чтобы с их астральных тел на соответствующие тела детей не распространился тусклый, свинцовый оттенок депрессии.

У многих вполне благонамеренных родителей беспокойный и суетливый характер — они вечно волнуются по пустякам и беспокоят себя и детей вещами, на самом деле совершенно неважными. Если бы они только могли посмотреть при помощи ясновидения, какой беспорядок и волнение производят они этим в своих тонких телах, и как эти вибрации вносят совершенно ненужное возбуждение и раздражение в восприимчивые проводники детей, то больше не удивлялись бы их внезапным скандалам или нервозности, и осознали бы, что в таких случаях чаще всего надо винить самих себя. Что им нужно поставить перед собой в качестве цели — это мирный, невозмутимый дух — «мир, который превыше всякого ума», и совершенное спокойствие, происходящее из уверенности, что всё в конце концов будет хорошо.

Прежде всего нужно стараться стать воплощением божественной любви, как можно полнее осуществить её в своей собственной жизни, чтобы наполнять ею жизнь ребёнка. Он должен жить в атмосфере любви, никогда не встречаться с раздражающими вибрациями и даже не знать в дни своего раннего детства, что в этом мире есть что-то кроме любви. А когда наступит то время, как к сожалению неизбежно должно произойти, когда он узнает, что во внешнем мире любви часто прискорбно недостаёт, то нужно дать ему ещё сильнее почувствовать, что его дом никогда не изменит ему, и что по крайней мере там он всегда может рассчитывать на величайшую любовь и самое полное понимание.

Очевидно, что тренировка характера родителей, обусловленная этими соображениями, вещь замечательная во всех отношениях, и что помогая эволюции своих детей, они также в неоценимой степени помогают и себе, ведь мысли, поначалу вызванные сознательными усилиями ради детей, скоро станут естественными и привычными, и со временем образуют фон всей жизни родителей.

Не следует полагать, что все эти предосторожности можно ослабить, когда ребёнок подрастёт, ведь начинаясь с нисхождения «я» в эмбрион, иногда задолго до рождения, этот период необычайной чувствительности к окружению в большинстве случаев продолжается до достижения зрелости. Если предложенные влияния продолжать не только в раннем детстве, к двенадцати-четырнадцати годам ребёнок будет лучше подготовлен к тем усилиям, которые от него потребуются в будущем, чем его менее удачливые товарищи, о которых так не позаботились. Но и тогда он всё ещё более впечатлителен, чем взрослый, и столь же значительные помощь и руководство на ментальном уровне могут быть продолжены, дабы хорошие привычки, как в мыслях, так и в действии, не отступили перед новыми соблазнами, которые скорей всего станут осаждать его со всех сторон.

Хотя в раннем возрасте о подобной помощи следует заботиться главным образом родителям, всё сказанное об их обязанностях в равной мере приложимо к каждому, кто в той или иной мере имеет дело с детьми, и особенно к тем, кто возлагает на себя огромную ответственность учителя. Хорошее или плохое влияние учителя на своих учеников трудно оценить, и как и в предыдущем случае, оно зависит не только от того, что он говорит или делает, но гораздо больше от того, что он думает. Многие учителя снова и снова демонстрируют своим примером, что создают в детях склонности к тем недостаткам, которыми страдают сами; и если их мысли эгоистичны и нечисты, окажется, что этот эгоизм отразится и в окружающих, причём зловредный эффект не закончится лишь на тех, на кого они влияют непосредственно.

Молодые умы, в которых всё это отражается, подхватывают этот эффект, усиливая и увеличивая его; так он воздействует в свою очередь и на других, становясь плохой традицией, передаваемой от одного поколения детей к другому, оставляя свой особый отпечаток на школе или классе. К счастью, хорошую традицию можно установить почти так же легко, как и плохую — не совсем так же легко, поскольку надо учитывать всегда имеющиеся нежелательные внешние влияния. Но всё же учитель, осознающий свою ответственность и управляющий своей школой по предложенным выше принципам, скоро обнаружит, что его самоконтроль и преданность не были бесплодны.

Я убеждён, что у родителей и учителей есть лишь один способ эффективно влиять на ребёнка и выявлять в нём всё лучшее — они должны со всех сторон согревать его чистым огнём тёплой, неизменной, личной любви и тем завоевать его ответное доверие и любовь. Алкион в своей замечательной книге «Образование как служение» настаивает на этом более, чем на любом другом условии, и эту книгу должны прочитать все родители и учителя — как по причине доброго духа, которым она проникнута, так и ради ценных советов, которые она содержит.

Верно, что повиновения и дисциплины можно добиться и страхом, но правила, навязанные таким способом, выполняются лишь в присутствии установившего их или его представителя, и обязательно нарушаются, когда ребёнок не боится, что его раскроют — он выполняет их, потому что его заставили, а не потому что так хочет сам. В то же время эффект, оказываемый таким воспитанием на его характер, самый что ни на есть бедственный.

Но если, напротив, вызвать его любовь, то и его воля сразу же окажется на стороне правила, он захочет выполнять его, зная, что его нарушение опечалило бы того, кого он любит. И если это чувство достаточно сильно, то оно позволит ему подняться выше всех искушений, и правило будет выполняться вне зависимости от чьего-либо присутствия. Таким образом цель достигается не только более основательно, но и куда легче и приятнее как для учителя, так и для ученика, и к действию вызываются лучшие стороны природы ребёнка вместо худших. Вместо того, чтобы провоцировать волю ребёнка на сердитое и настойчивое противостояние, учитель привлекает её на свою сторону, противоположную искушениям и отвлекающим факторам; так избегается опасность обмана и утаивания со стороны ребёнка и достигаются результаты, к которым при помощи других систем не удаётся даже приблизиться.

Крайне важно всегда стараться понять ребёнка и вселять в него уверенность в вашем дружелюбии и сочувствии. Всяких проявлений грубости надо тщательно избегать и всегда полностью объяснять причины всех даваемых наставлений. Надо, чтобы ему было по-настоящему ясно, что иногда возникают внезапные ситуации, в которых у старших нет времени объяснять свои указания, и в таких случаях нужно слушаться, даже если не совсем понимаешь, но даже в этих случаях потом всегда нужно давать объяснение.

Частая ошибка бестолковых родителей и учителей состоит в том, что они всё время хотят подчинения без понимания, а это весьма неразумное требование, ведь они всегда и во всех обстоятельствах ожидают от ребёнка такого ангельского терпения и святости, какими они вовсе не могут похвастаться сами. Они ещё не осознали, что грубость по отношению к ребёнку — это не только зло, но и полнейшая глупость, поскольку она никогда не бывает самым эффективным путём достижения того, что они от него хотят.

Часто недостатки ребёнка бывают прямым результатом неестественного с ним обращения. Будучи довольно чувствительным и нервным, он постоянно обнаруживает, что его не понимают, а также плохо с ним обходятся и ругают за проступки, низости которых он ни в малейшей степени не сознаёт; и разве стоит удивляться тому, что когда вся атмосфера вокруг него пропитана ложью и обманом его родителей, его страхи также склоняют его к неправде? В таком случае карма тяжелее всего ударит по тем, кто своей преступной грубостью поставил слабое и неразвитое существо в такое положение, в котором ему почти невозможно этого избежать.

Если мы ожидаем от своих детей правды, то прежде всего должны следовать ей сами — мы должны думать правдиво, равно как правдиво говорить и действовать, прежде чем сможем надеяться на то, что у нас хватит сил спасти их от моря лжи и обмана, окружающего их со всех сторон. Если мы будем относиться к ним, как к разумным существам, если полностью и терпеливо объясним, чего от них хотим, показав им, что им нечего нас бояться, поскольку «совершенная любовь изгоняет страх» — тогда не будет и трудностей с правдивостью.

Существует любопытное, хотя и нередкое заблуждение, вероятно, являющееся пережитком тех ужасных времён, когда Англия стонала под отвратительной тиранией пуританства, состоящее в том, что дети никогда не станут хорошими, если они не несчастны, что им надо перечить во всём, и не давать им ни одного шанса хоть в чём-либо поступать по-своему, поскольку когда они развлекаются сами, то неизбежно склонятся к безнадёжному злу. Как ни абсурдна и жестока эта доктрина, различные её модификации всё ещё широко распространены и являются причиной огромного количества жестокостей и ненужных страданий, произвольно причиняемых маленьким созданиям, чьё единственное преступление состояло в том, что они были естественны и счастливы. Несомненно, природой детству предназначено быть счастливым временем, и мы не должны жалеть сил, чтобы оно таким и было, ведь переча природе, мы только действуем себе во зло. Как поётся в церковном гимне, «Бог хотел бы видеть нас счастливыми весь день», и в данном случае, как и во всех других, наш долг и наша привилегия быть в этом его сотрудниками.

В наших отношениях с детьми нам очень поможет, если мы будем помнить, что дети — это души, или «я», что их маленькие и слабые физические тела — явление временное, и на самом деле все мы примерно того же возраста. Так что нам следует не только любить, но и уважать их, и мы не должны навязывать им свою волю и подавлять их индивидуальность. Наше дело, воспитывая их, развить в их низших проводниках лишь то, что будет сотрудничать с «я», что сделает их лучшим каналом для его работы. В глубокой древности, во времена золотого века цивилизации Атлантиды, важность должности учителя признавалась столь полно, что к ней не допускали никого, кроме тренированных ясновидящих, которые могли видеть все латентные качества и способности учеников, а потому разумно работали с каждым из них, развивая всё хорошее и исправляя всё плохое.

В отдалённом будущем, в шестой расе, возможно, снова так будет, но это время ещё далеко, и нам нужно делать всё возможное при этих менее благоприятных условиях. Тем не менее, бескорыстная любовь удивительно ускоряет развитие интуиции, и те, кто действительно любит своих детей, вряд ли не смогут понять их потребности; а постоянное и тщательное наблюдение даст им, хотя и ценой б`ольших трудов, почти то же самое, что и проницательный взгляд их предшественников из Атлантиды. Так или иначе, это стоит того, чтобы попробовать — ведь однажды осознав нашу действительную ответственность по отношению к детям, мы не посчитаем чрезмерным тот труд, который позволит нам лучше выполнить этот долг. Любовь не всегда мудра, как мы знаем, но по крайней мере она мудрее небрежения, и родители и учителя, которые по-настоящему любят, тем самым получают стимул для приобретения мудрости на благо детей.

Многие члены Теософического Общества, чувствуя, что детям требуется нечто, чем можно было бы заменить обычную религиозную подготовку, всё же находят почти что невозможным изложить им теософию хоть сколько-нибудь понятным для них образом. Некоторые даже допустили, чтобы их дети прошли обычный курс уроков по Библии, мотивируя это тем, что не имели понятия, что ещё можно было бы им предложить, и признавая, что в них много очевидной неправды, считали, что это можно исправить потом. Однако, это совершенно неоправданная политика — никто из детей не должен тратить своё время на заучивание того, от чего потом придётся отучиваться. Вот если бы детям можно было дать истинное внутреннее значение христианства, то это было бы на самом деле хорошо, потому что это и было бы чистой теософией, но к сожалению, это вовсе не та форма, какую принимает религиозное обучение в обычных школах.

Представить великие истины теософии в виде, понятном для умов детей, вовсе не составит настоящей трудности. Конечно, бесполезно с самого начала утруждать их сведениями о кругах и расах, планетных цепях и мулапракрити — какой бы интересной и ценной эта информация ни была, она имеет малую важность для практического влияния на поведение, но великие этические истины, на которых зиждится вся система, к счастью, можно изложить так, чтобы они были ясны даже для детского понимания. Что может быть по сути проще, чем три великие истины, которые были даны в «Идиллии белого лотоса»?

«Душа человека бессмертна, и в будущем нет пределов её росту и великолепию.

Жизнедающее начало пребывает как в нас, так и вне нас, оно неумирающее и вечно благотворное, оно неслышимо, невидимо и неощутимо, но воспринимается человеком, который стремится к такому восприятию.

Каждый человек — сам себе законодатель, устроитель своих судеб, он сам назначает себе радость и печаль; сам награждает или наказывает себя.

Эти истины, великие как сама жизнь, просты, как ум самого простого человека. Накорми ими голодных.»

Ещё более сжато их можно выразить так: «Человек бессмертен, Бог добр, и что мы посеем, то и пожнём». Вряд ли кто-либо из наших детей не сможет понять общий смысл этих простых идей, хотя, когда они станут старше, они могут потратить многие годы на постижение всё большей части из безмерности их полного значения.

Научите их великой древней формуле «смерть — это врата жизни» — не страшная судьба, которой нужно бояться, а лишь стадия прогресса, которую можно принять с интересом. Учите их жить не для себя, а для других, чтобы они шли через мир, как друзья и помощники, искренне любящие и уважающие всё живое. Учите их радоваться счастью других — не только людей, но и птиц и животных, и получать удовольствие, помогая им стать счастливыми. Объясните им, что причинение боли любому живому существу — всегда зло, и никакому здравомыслящему и цивилизованному человеку это не интересно и не доставит развлечения. Сочувствие ребёнка так легко пробудить, а радость от действия у него столь велика, что он сразу же откликается на идею, что он должен помогать всем окружающим существам и никогда не причинять им боль. Его нужно учить наблюдательности, чтобы он мог видеть, кому требуется помощь, будь это человек или животное, и сразу же делать всё, что в его силах.

Ребёнку нравится, когда его любят, и нравится защищать, и оба этих чувства можно использовать для того, чтобы он стал другом всех существ. Он легко научится восхищаться растущими цветами, и никогда не захочет беспечно их срывать, через несколько минут бросая их вянуть у дороги; а если и сорвёт, то осторожно, чтобы не повредить растение, и будет заботиться о нём. Его путь через леса и поля никогда не будет отмечен вянущими цветами и вырванными с корнем растениями.

Физическая подготовка ребёнка имеет величайшую важность, ведь для полного выражения развивающейся души нужно сильное, чистое и здоровое тело. С самого начала нужно учить его важности физической чистоты, чтобы он считал ежедневную ванну столь же неотъемлемой частью своей жизни, как и еда. Следите, чтобы его тело никогда не осквернялось такими отвратительными продуктами современного дикарства, как мясо, алкоголь и табак, чтобы он получал много солнца, свежего воздуха и упражнений.

В предыдущих главах мы показали, насколько отвратительной бывает среда современного города, и если она оказывает вредное влияние на взрослых, то более чувствительным детям она вредит в десять раз больше. По правде сказать, дети вообще не должны воспитываться в городах, и те, чья плохая карма вынуждает их работать в подобных местах, должны ради своих детей стараться жить по крайней мере на некотором удалении от них. Детям гораздо лучше расти на природе, пусть даже в сравнительной бедности, чем среди всех вредных влияний большого города, которым родители их подвергают, часто только ради того, чтобы скопить деньги для них же. Когда же городской жизни избежать нельзя, детей нужно по крайней мере как можно чаще вывозить за город и держать там как можно дольше.

Так ребёнок будет расти чистым, здоровым и счастливым, и тем вы обеспечите душе, вверенной вашей заботе, тело, за которое ей не придётся стыдиться, проводник, через который она будет получать лишь высшее и лучшее из того, что может дать физический мир, и который она сможет использовать как подходящий инструмент для самых благородных и святых дел.

Родителям самим придётся быть в этом примером, как и в других вещах, и таким образом ребёнок опять же послужит усовершенствованию родителей. Птицы и бабочки, кошки и собаки, все будут его друзьями, и он будет радоваться их красоте, вместо того, чтобы хотеть охотиться на них и убивать. Дети, воспитанные таким образом, вырастут людьми, распознающими своё место в эволюции и свою работу в мире, и каждый из них будет служить свежим центром гуманизирующей силы, постепенно изменяя направление человеческого влияния на всё нижестоящее.

Если мы воспитаем так своих детей, если будем внимательны в отношениях с ними и поможем великой работе эволюции, мы благородно выполним свой долг не только по отношению к детям, но и ко всему человечеству — не только к их «я», но и к многим миллионам тех, кому ещё предстоит прийти.

Мы не должны забывать и о своей ответственности по отношению к животным, которых мы держим возле себя. Она может быть двух видов, или скорее, двух степеней. Фермеру в ходе своей работы приходится иметь дело с большими количествами животных, которых можно назвать полуодомашненными. Его долг, очевидно, состоит в том, чтобы хорошо кормить их и принимать все возможные меры к их совершенному здоровью. Иногда бывает, что он особо привязан к некоторым из них, но в целом его отношение с ними — это отношение с массой, да и поскольку они ещё далеки от возможности индивидуализации, вряд ли его влияние на них окажется глубоким или будет иметь более чем общий характер. Фактически у него с ними деловые отношения, хотя ему нужно заботиться о них так тщательно, как если бы они были людьми.

Совсем другое дело — по-настоящему домашние животные, которые живут с нами в доме и входят с нами в близкие личные отношения. Никто не обязан держать собаку или кошку, но уж если он заводит их, то по отношению к ним он принимает на себя гораздо большую ответственность, чем фермер по отношению к какому-либо из животных своего стада. И для всякого, кто держит домашнее животное, было бы непростительным эгоизмом думать лишь о своём удовольствии, получаемом от него, и не думать о развитии животного.

Фактически домашнее животное похоже на маленького ребёнка, с той разницей, что ребёнок уже является «я», которому нужно помочь овладеть своими новыми проводниками, а животное ещё не является индивидуальностью и ему надо помочь стать таковой. Процесс индивидуализации животного многократно описывался; замечания о нём можно найти в моих книгах «Букварь теософии», «Внутренняя жизнь», «Человек видимый и невидимый» и «Христианский символ веры».* Изучение написанного там сразу же покажет, в каком направлении лежат наши обязанности по отношению к животным. Мы должны развивать в них привязанность и интеллект, и главным фактором в обоих этих видах развития должна стать любовь, которую мы к ним чувствуем.

Во втором томе «Внутренней жизни» я достаточно подробно написал об ошибках, которые часто делают люди в своих отношениях с домашними животными. Все эти ошибки происходят из-за эгоистического отношения к животным и желания использовать их для удовлетворения своих злых страстей, как например, тренировке собак для охоты, причём так, чтобы они наносили гораздо больше вреда, чем их предки, которые были дикими и охотились в лесу. Ведь дикие звери убивают только ради пищи, когда их побуждает к этому голод, тогда как собак учат убивать ради удовольствия, из-за чего они опускаются по шкале эволюции, вместо того, чтобы подниматься.

____________
* C.W. Leadbeater, «A Text-book of Theosophy», «The Inner Life», «Man Visible and Invisible», «The Christian Creed».

Между этими двумя категориями по-настоящему домашних и сельскохозяйственных животных мы можем поместить лошадь, поскольку она входит в более индивидуальные отношения с человеком, чем скот, и в то же время сильно уступает в разуме собаке или кошке. С ней нужно обращаться разумно, и прежде всего — с неизменной добротой. Всадник должен всегда помнить, что лошадь не существует исключительно для того, чтобы служить ему, а проходит собственную эволюцию, способствовать которой является его долгом. В том, что человек использует лошадь себе в помощь, нет ничего неправильного, потому что сотрудничество с ним помогает ей развить разум и привязанность, но он всегда должен относиться к ней так, как к человеку-слуге, и пользуясь её услугами, никогда не забывать о её интересах.

Изучающий скрытую сторону вещей не может не выступить против практики содержания птиц в клетках. Совершенная свобода и чувство открытого пространства составляют самую суть жизни птицы, и страдания птицы в клетке часто очень сильные и трагические. Особенно это бывает заметно в случае местных птиц, и все они конечно незамедлительно должны быть выпущены на волю.

Заморские птицы, которые могут счастливо жить лишь в другом климате, попадают в другую категорию. Большинство своего времени они проводят в воспоминаниях о великолепных тропических пейзажах и тоске по дому, откуда их забрали, и куда их нужно вернуть, как только появится возможность. Грех здесь лежит на тех, кто первоначально поймал их, а те, кто держат их, разделяют его ответственность только в той мере, в какой они делают его занятие прибыльным. Тому, кто некогда бездумно уже приобрёл таких птиц, не остаётся ничего другого, как держать их, если он не в состоянии вернуть их в родную страну, но он должен приобрести для них самые большие клетки и выпускать их летать по комнате так часто, как только можно, и конечно же, он не должен поощрять этот гнусный бизнес, покупая новых подобных созданий.

Единственные рациональные и полезные отношения, которые мы можем установить с птицами, это те, которые иногда существуют в сельских местностях — в определённых местах им регулярно насыпается корм, и они прилетают и клюют его, при этом оставаясь совершенно свободными. Если человек хочет держать птицу, он должен содержать её точно так же, как держал бы кошку — обеспечить её достаточным количеством пищи и жилищем, где она может жить, когда пожелает, но во всех других отношениях ей нужно предоставить свободу идти, куда она хочет. Трудность здесь в том, что разум у птицы значительно слабее развит, чем у кошки, так что гораздо труднее будет дать ей понять условия соглашения. Лучшим планом будет не иметь дел с заморскими птицами, а постараться подружиться с дикими птицами, живущими по соседству.

Индивидуализация для птицы невозможна, так как птицы вообще развиваются не по нашей линии развития. Превзойдя птичий уровень эволюции, они переходят прямо в одно из высших подразделений природных духов. Тем не менее, доброта по отношению к птицам пробуждает в них благодарность и привязанность, и потому помогает им продвигаться в эволюции.

Ещё одно направление, в котором мы, если захотим, можем оказать много влияния, это растения в наших садах. Подобно животным, растения быстро откликаются на мудрую и любящую заботу, и на них определённо воздействует не только то, что мы делаем для них физически, но и наши чувства по отношению к ним. Всякий, у кого есть астральное зрение, убедится, что цветы радуются нашему восхищению и отвечают на него. От чувств людей или животных чувства растений отличаются скорее по степени, чем по виду, и находятся примерно в таком отношении к чувствам животных, как последние — к чувствам человеческих существ.

Животное не так сложно в проявлении своих чувств, как человеческое существо, но оно способно на любовь и ненависть, на страх и гордость, на ревность и на стыд. Некоторые животные, похоже, даже имеют чувство юмора — по крайней мере, они получают большое удовольствие, проделывая шутки друг над другом, и напротив, им очень не нравится, когда их выставляют в смешном виде или смеются над ними. И нет никаких признаков того, что эти эмоции у животных слабее, чем у нас; однако можно сказать, что у животного меньше эмоций и они не так сложны, а способы выражения их более ограничены.

Если спуститься к растительному царству, то мы обнаружим, что у растений вообще едва ли есть какие-то средства выражения; но мы впадём в серьёзную ошибку, если заключим из этого, что у них нет и никаких чувств. Эмоции в растительном царстве опять же гораздо менее сложные, чем даже в животном, и в целом более смутные — нечто вроде слепого инстинктивного чувства. Главное их физическое проявление заметно в том известном факте, что одним людям удаётся хорошо сажать или прививать растения, а другим — нет, даже когда применённые физические методы — те же самые. Эта разница проявляется повсюду, но особое внимание обращается на неё в Индии. Про некоторых людей там говорят, что у них «счастливая рука», и общепризнанно, что практически всё, что эти люди сажают, будет расти, даже при совершенно неблагоприятных условиях, и всё, что они выращивают, непременно будет давать хороший урожай. Когда это влияние распространяется на всё растительное царство, то это вопрос не индивидуальной привязанности, а определённых характеристик человека и некоторых качеств в его астральном и эфирном проводниках, которые оказываются привлекательными для всех растений, точно так же как есть люди, с которыми все собаки сразу же заводят дружбу, или те, кто без особых усилий может справиться с самой строптивой лошадью.

Но растения способны и на индивидуальную привязанность, и когда они уже хорошо знают людей, они рады видеть, или скорее, чувствовать их вблизи. Человек, который изливает на свои цветы поток восхищения и любви, вызывает в них приятное чувство — сначала общее удовольствие от восхищения, которое можно рассматривать как нечто вроде зародыша гордости, а затем — удовольствие от присутствия этого человека, что подобным же образом является зачатком благодарности и любви. Растения способны также и на ненависть и гнев, хотя вряд ли располагают средствами внешне их выражать.

Оккультист, имеющий сад, будет стремиться ухаживать за ним во всех отношениях тщательно и совершенно, и более того, он постарается подружиться с цветами, деревьями и кустами, и будет иногда навещать их, чтобы одарить каждое должным восхищением. Так, доставляя удовольствие этим нижестоящим организмам, он и сам будет окружён смутным чувством любви.

Могут сказать, что чувство растения вряд ли может быть достаточно сильным, чтобы принимать его в расчёт. Верно, что влияние, оказываемое им на человеческое существо, меньше того, которое могло бы быть оказано животным; однако эти влияния существуют, и хотя чувство одного растения может не показаться значимым, чувства сотен начинают становиться заметным фактором, и если мы хотим добиться наилучших возможных условий, мы не должны игнорировать наших менее развитых братьев из низших царств. Это так даже с сугубо эгоистической точки зрения, но оккультист, естественно, в первую очередь думает о воздействии, оказываемом на растения.

Сажая сад, мы собираем вокруг себя некоторое количество членов растительного царства для собственного удовольствия, но в то же время это предоставляет нам возможность помочь им в эволюции, которой не следует пренебрегать. Растения сильно разнятся в своей способности принимать человеческие влияния и откликаться на них — например, большое дерево со своим медленным ростом и долгой жизнью способно сформировать более сильную привязанность, чем любое однолетнее растение. Такое дерево приобретает выраженную собственную личность, и иногда даже способно временно выделять её, так что она может наблюдаться ясновидящими. Обычно в таких случаях она временно принимает человеческую форму, о чём я упоминал во втором томе книги «Внутренняя жизнь». Желающие понять, насколько больше в растительном царстве разума, чем мы обычно думаем, должны прочитать восхитительную книгу Дж. Тэйлора «Смышлёность и нравственность растений».*

____________
* J. E. Taylor, «The Sagacity and Morality of Plants».

Эта замечательная эволюция уже описывалась в одной из предыдущих глав, но скорее с точки зрения их воздействия на нас, чем нашего — на них. Здесь же мы должны рассмотреть внешнюю сторону этих отношений — влияние, которое мы можем оказать на природных духов, обитающих по соседству, и дружбу, которую мы можем с ними завести. Многие из их племён столь прекрасны и интересны, что знакомство с ними вполне окупит затраченные усилия; при этом мы можем помочь им развивать интеллект и любовь, тем принеся им большое благо. Те из них, что обладают эфирными телами, способны по своему желанию делать себя видимыми, так что люди, которым посчастливилось приобрести их дружбу, иногда могут быть вознаграждены возможностью видеть их даже обычным зрением. Существует также возможность того, что эти эльфы помогут своим друзьям приобрести проблески временного ясновидения, чтобы те могли таким образом увидеть их.

У фей есть много пунктов сходства с дикими животными, и чтобы подружиться с ними, нужно принять во многом такой же метод, как если бы мы хотели приручить птицу или оленя. Они опасаются человека и не доверяют ему, так как же преодолеть это недоверие? Желающий лично изучать повадки птиц обычно отправляется в место их обитания, прячется, и тихо ждёт в надежде, что птица не заметит его, или если заметит, будет успокоена его полной неподвижностью. Эфирное зрение природных духов проницает и стены, и кусты, так что не стоит надеяться остаться незамеченным; а та тишина и неподвижность, которая важна для них, относится не к физическому телу, а к астральному. Им неприятны грязные физические эманации обычного человека — от мяса, табака и алкоголя, а также от общей нечистоты; так что тот, кто хочет подружиться с ними, очевидно, должен быть свободен от всех их. Им также не нравятся бури страстей и грязных желаний, так что человек, ищущий их, должен быть свободен от всех низменных и эгоистичных чувств, таких как похоть, гнев, зависть, ревность, жадность или депрессия.

Когда выполнены отрицательные требования, то есть касающиеся того, чего быть не должно, что же можно предпринять положительное, чтобы привлечь столь застенчивое существо? Животных часто можно привлечь, предложив пищу, но феи не едят, потому эта приманка в данном случае не годится. Однако можно обеспечить им условия, которые, как известно изучающему, им приятны. Сильная бескорыстная любовь, благоговейная преданность или любое высокое чувство, которое сияет ровно и без буйных порывов, создаёт атмосферу, купание в которой природным духам доставляет радость.

Весьма вероятно, что человек — если это подходящий человек, — который некоторое время находится в каком-нибудь красивом и уединённом месте — например в лесу, у ручья или водопада, — и предаётся таким мыслям, на какие было указано выше, ощутит незнакомое присутствие. Это будет присутствие чего-то очаровательного, и в то же время странного и нечеловеческого, и если ему очень повезёт, то когда это робкое и дикое существо чуть больше привыкнет к нему и постепенно научится доверять ему, и он ему понравится, то он сможет даже увидеть его. Но если изучающий будет помнить, что для природного духа это почти что как для мышки подружиться с кошкой, или как для человека установить братские отношения с тигром, он научится безграничному терпению и не станет ожидать немедленных результатов.

Почти все природные духи радуются музыке, и некоторых особенно привлекают определённые мелодии, так что если экспериментатор умеет играть на каком-то переносном инструменте, таком как флейта, он может увеличить свои шансы на успех, если будет играть на нём. В Италии я знал эльфа, которого столь очаровывала одна пьеса, когда её исполняли на фортепиано, что он мог оставить свой лес, где он обитал, и прийти в гостиную, чтобы получать от неё удовольствие и танцевать под неё, или, вернее, купаться в её звуковых волнах, пульсируя и качаясь в гармонии с ними. Но я никогда не видел, чтобы он делал это, если в комнате было больше двух или трёх человек — и даже те должны были быть друзьями, которым он научился доверять.

Не раз я видел одного мальчика-пастушка в Сицилии, который сидел в каком-нибудь уединённом месте на склоне холма и, подобно древнему греку, играл на своей самодельной двойной флейте Пана, окружённого аудиторией фей, оценивших его игру и резвящихся вокруг. Вероятно, он пребывал в блаженном неведении относительно этого, хотя несомненно, их радость воздействовала на него, добавляя живости его исполнению. Иногда, однако, крестьяне видят природных духов, и множество примеров этого можно найти в книге Эванса-Венца «Вера в фей в кельтских странах».*

____________
* W. Y. Evans-Wentz, «Fairy Faith in Celtic Countries».

Мы всё время оказываем влияние даже на то окружение, которое считаем неодушевлённым. Некоторые из его предметов, кстати, являются не столь уж неодушевлёнными, как мы склонны думать. Все мы знаем, что божественная жизнь присутствует в минеральном царстве так же, как и в более высоких, и в этом смысле скалы, камни и минералы по праву могут считаться живыми. Но некоторые предметы обладают более живым и особым видом жизни, изучение которой представляет особый интерес.

Чтобы объяснить это, обратимся на время к знакомой аналогии. Мы знаем, как жизнь элементальной сущности астрального тела собирается в нечто вроде личности (которую мы называем элементалом желания) и некоторое время существует как отдельное существо с собственными определёнными желаниями и отвращениями, обладающее достаточной силой, чтобы в ходе своей жизни произвести огромный эффект на человека, чей проводник оно наполняет. Нам также известно, что подобное же сознание, оживляющее клетки физического тела (включая, естественно, и его эфирную часть) проявляется в некоторых инстинктивных движениях. Аналогичным образом и сознание, оживляющее молекулы некоторых минералов, может образовать временное целое, когда эти молекулы соединены в определённую форму, и особенно так бывает, когда эта форма требует присутствия и внимания человека, как в случае машин.

Самый совершенный пример того, что я имею в виду, можно встретить в корабле, ибо здесь мы имеем структуру, построенную из огромного количества составляющих частей, и обычно, из разных материалов. Рассказ Киплинга «Корабль, нашедший себя самого»* не просто вымысел — за ним есть реальная и важная правда. Когда корабль только построен, он не сознаёт себя единым целым, а является просто собранием большого числа отдельных сознаний. Но вся эта совокупность материи со временем становится единицей сознания или чувствования, в некоторой степени сознавая себя единым целым, каким бы смутным и неясным ни было это ощущение в сравнении с нашим собственным.

____________
* R. Kipling, «The Ship that Found Herself».

И это сознание, обладает тем, что трудно описать иначе, как чувства, хотя и нечёткие в сравнении с чем-либо из обычно называемого этим словом. Такому неясному полусуществу один человек может нравиться больше, чем другой, что часто и бывает, так что одному удаётся делать с кораблём то, чего другой не может. Это никоим образом не меняет того факта, что одни являются лучшими моряками, чем другие, и после некоторой практики могут получить от корабля всё, что можно. Точно также некоторые люди — великолепные наездники и могут почти сразу установить дружеское понимание с любой лошадью; но совершенно отдельно от этого лошадь может привязаться к конкретному человеку и научиться понимать его желания гораздо легче, чем желания незнакомого человека. То же верно и для более смутного сознания судна. Я вовсе не хочу, чтобы это поняли так, будто под этим термином я имею в виду нечто сравнимое с сознанием человека по определённости и отклику, но в нём присутствует нечто такое, пусть слабое и неясное, что мы не можем определить никаким иным словом.

То же самое верно в случае локомотива, автомобиля или велосипеда. Как водитель привыкает к своей машине и обучается точно знать, как она себя поведёт, и уважать её маленькие причуды, так и машина в свою очередь привыкает к водителю и делает для него во многих отношениях больше, чем для незнакомца. То же самое должно быть верно для многих других видов техники, хотя я не располагал преимуществом наблюдать это лично.

Отдельно от влияния, которое человек приобретает на совокупное сознание машины, само это сочетание частей оказывает эффект на молекулы вещества, из которого она сделана. Железо, которое составляло часть машины и пережило таким образом это усиление сознания, можно считать несколько более развитым, чем то, которое не участвовало в построении такой особой системы. Оно приобрело способность откликаться на дополнительные и более сложные вибрации, а для минерала это и есть эволюция. Оно более пробуждено, чем другое железо. Это состояние большей живости легко заметно ясновидящему, но я не знаю никаких методов, которыми это можно было бы наблюдать физически.

Дополнительная способность отклика не всегда бывает одного вида, и разные её варианты могут вызываться разными путями. Например, кованое железо намного живее, чем литое, и этот результат достигается частыми ударами, которые оно получает в процессе обработки. Ещё в большей степени то же самое можно заметить в случае подковы, поскольку она не только была выкована сначала, но и подвергается постоянным ударам, когда находится на ноге лошади. Этот долгий процесс особым образом пробуждает её, придавая ей сильное свойство отталкивать некоторые из самых низших и злобных типов астральных и эфирных существ, и в этом состоит рациональное объяснение старого поверья, что будучи повешена над дверью, подкова будет приносить счастье и не подпускать зло.

Ещё один интересный момент, связанный с этим любопытным составным сознанием, заключается в том, что через некоторое время оно устаёт — это факт, часто замечавшийся теми, кому много приходится иметь дело с машинами. После определённого времени машина, хотя находится в полном порядке, переходит в состояние, когда уже не может правильно работать, и её действие становится вялым. Часто представляется невозможным сделать что-либо для её починки, но если оставить её на время в покое, она вскоре восстанавливает свой тонус и продолжает работать, как раньше.

Металлы ясно демонстрируют, что подвержены усталости. Бывает, что стальное перо начинает царапать и плохо писать, когда им пользуются непрерывно несколько часов, но клерк, понимающий природу этого, отложит перо в сторону, вместо того, чтобы выбросить его, и может быть на следующий день он найдёт его даже в лучшем состоянии, чем оно было сначала. Брадобрей часто обнаруживает, что его бритва отказывается затачиваться, и для него вполне обычное дело — сказать, что она «устала» и отложить её отдыхать. Спустя несколько дней та же бритва будет в полном порядке, острая, как всегда.

Известно, что паровозы нуждаются в регулярном отдыхе, и после определённого периода работы их помещают в депо и дают им остыть; так что машина отдыхает так же регулярно, как человек. Из этого мы видим, что усталость есть одно из состояний, возможных для минерального царства, и металлы испытывают её, как и люди в своих физических телах. (См. «Отклик в живом и неживом» профессора Дж. Ч. Боше).* Фактически усталость не испытывается нигде, кроме физического мира.

____________
* J. C. Bose, «Response in the Living and Non-living».

Есть люди, хотя пока что я знаю лишь немногих, которые необычайно заряжены электричеством и оказывают особый эффект на любой металл, с которым им обычно приходится соприкасаться. Например, говорят, что такие люди вызывают заметное отклонение корабельного компаса, когда приближаются к нему, но это эффект физический и вряд ли оккультный.

Любопытный пример вмешательства скрытой стороны жизни в обычные дела даёт нам опыт людей, столкнувшихся с тем, что некоторые суда или машины оказываются, как это называется, несчастливыми — с ними случается одно происшествие за другим, без всякой видимой небрежности со стороны людей, которой это можно было бы объяснить. Естественно, некоторые машины сделаны лучше, чем другие, а некоторые люди внимательнее других, но я говорю не о тех случаях, где имел место какой-либо из этих факторов. В некоторых случаях два судна или две машины бывают в точности одинаковы, а люди, работающие с ними, обладают одинаковой квалификацией, и всё же одно из них оказывается всегда везучим, или испытывает среднестатистическое количество происшествий, тогда как другое без всякой видимой причины постоянно преследуют беды.

В том, что так бывает, нет никаких сомнений, и это предлагает изучающему оккультизм интересную задачу. Сам я склонен думать, что здесь иногда участвуют разные причины. Как минимум в одном случае это, по-видимому, произошло из-за сильной ненависти всей команды к первому капитану корабля, который был мелким тираном самого предосудительного сорта. Множество людей постоянно проклинали капитана, корабль, и всё, что к нему относилось, со всей силой воли, какая у них имелась, и состояние их чувств произвело тот вредный результат, что с судном происходило одно бедствие за другим. К тому времени, как капитан был заменён, корабль уже приобрёл определённую репутацию, как невезучий, и последующие команды окружали его соответствующими мыслеформами, что вполне естественно вылилось в продолжении серии несчастий.

В других случаях, я думаю, подобные результаты были созданы злыми чувствами, направленными на строителя корабля. Я сомневаюсь, что одних таких посылок злой силы было бы достаточно для причинения серьёзного несчастья, но в жизни каждого корабля бывает множество случаев, когда крушения избегают лишь благодаря бдительности и быстрому принятию мер, и бывает достаточно немного зазеваться, и уже не избежать катастрофы. Массы мыслеформ, подобной вышеописанной, может оказаться вполне достаточно, чтобы вызвать кратковременную потерю бдительности или нерешительность, и это оказывается линией наименьшего сопротивления, по которой может сработать проклятие.

Говоря о наших домах, я уже упомянул тот эффект, который мы постоянно оказываем на окружающие нас стены и предметы мебели в комнатах. Очевидно, из этого следует, что камень, использованный для строительства, уже никогда не будет в том же состоянии, что оставшийся недобытым. Он становится проникнут, вероятно, за долгую череду лет, влияниями определённого рода, а это означает, что теперь он навсегда приобрёл способность отвечать на них легче, чем неиспользованный камень.

Потому, когда мы используем различные материалы для своих зданий, мы в действительности помогаем эволюции минерального царства. Я уже объяснял, как разные влияния, которые мы вкладываем в них, оказывают обратное воздействие на нас; так что как церковь излучает благоговение, а тюрьма — уныние, так и каждый дом в деловой части города излучает беспокойство и старание, очень часто смешанное с усталостью и отчаянием. Есть примеры, в которых знание этих фактов может оказаться полезным в прозаических предметах физической жизни.

Например, мы знаем, что многие чувствительные женщины часто испытывают приступ морской болезни, как только взойдут на борт корабля, даже если море совершенно спокойно и этому ощущению не может быть никакого физического оправдания. Несомненно, отчасти это самовнушение, но б`ольшая часть этого внушения идёт извне. Многие каюты столь основательно заряжены им, что пришедшему требуется значительная умственная сила, чтобы ему сопротивляться; так что не только из физических соображений о свежем воздухе тем, кто склонен к морской болезни, желательно как можно больше находиться на палубе.

Следующий раздел
К оглавлению