Нельзя отрицать, что с точки зрения теософии вопрос нашего отношения к детям черезвычайно важен и имеет практическое значение. Осознавая, как нам и следует, цель, с которой "я" спускается в воплощение, и зная, в какой огромной мере достижение этой цели зависит от обучения и подготовки, даваемой различным его проводникам в период детства и роста, мы не можем не ощутить, если только задумаемся, огромную ответственность, которая возложена на тех, кто так или иначе связан с детьми — будь то родители, старшие родственники или учителя. Потому было бы неплохо посмотреть, какие намёки может дать нам теософия по части наилучшего выполнения этого долга.

Может показаться слишком самонадеянным для холостяка давать советы родителям по предмету, всецело относящемуся к их ведению, так что, дабы предупредить подобные замечания, я хочу заметить, что хотя у меня никогда не было детей, я всегда любил их и имел с ними дело почти всю жизнь — сначала на протяжении многих лет как как учитель воскресной школы, потом как священник, директор школы и руководитель хора, и как завуч большой школы для мальчиков. Так что я так или иначе говорю, исходя из долгого практического опыта, а не просто туманно теоретизирую.

Прежде чем приступить к своим предложениям, я всё же хотел бы привлечь ваше внимание к нынешнему состоянию наших отношений с детьми, имея в виду европейскую цивилизацию. Наши дети относятся к взрослым (в целом) с редко скрываемой враждебностью, или в лучшем случае с чем-то вроде вооружённого нейтралитета, и всегда с глубоким недоверием, как к иностранцам, мотивы которых им непонятны, и которые своими действиями постоянно самым неоправданным образом, и по всей видимости, злонамеренно, вмешиваются в их право самим и по-своему получать удовольствие. Я бы настоятельно посоветовал всем родителям прочитать "Золотой век" Кеннета Грэхэма — эта книга представляет точку зрения детей лучше, чем любая другая из мне известных.

Многие мужчины и женщины думают о детях лишь как о шумных, грязных, жадных, неловких, эгоистичных, и в общем, достойных осуждения существах, и никогда не сознают, что в этой точке зрения есть значительная доля эгоизма; и даже если что-то из этих обвинений верно, то виноваты не столько дети, сколько воспитание, и что в любом случае долг взрослых — не расширять пропасть между собою и детьми, приняв отношение неприятия и недоверия, а попытаться улучшить положение справедливой добротой и искренней, терпеливой дружбой и сочувствием.

Несомненно, в этих неудовлетворительных отношениях что-то не так, и с этой взаимной враждой и недоверием нужно что-то делать. Конечно, есть достойные исключения — дети, доверяющие учителям, и учителя, доверяющие ученикам, и сам я никогда не испытывал затруднений, устанавливая доверие с подростками, относясь к ним должным образом, но примеры ранее описанного мною прискорбно многочисленны.

Что всё может быть по-другому, показывают не только вышеупомянутые исключения, но и положение дел, существующее в некоторых восточных странах. Я пока не имел удовольствия посещать Японию, но от бывавших там и изучавших этот вопрос слышал, что ни в одной стране мира к детям не относятся так разумно и хорошо, как там — их отношения со старшими вполне удовлетворительны. Говорят, что грубость там совершенно неизвестна, а дети в свою очередь никоим образом не злоупотребляют мягкостью старших. В Индии и на Цейлоне отношения детей и взрослых в целом тоже куда рациональнее, чем обычно это бывает в Англии, хотя иногда мне приходилось видеть примеры неоправданной суровости, что показывает, что эти страны ещё не достигли в этом отношении такого высокого уровня, как Япония.

Нет сомнения, что отчасти это вызвано разницей рас. У восточных детей обычно не бывает столь неугомонного характера и столь сильной физической активности, как у английских, нет у них и ярковыраженного отвращения к умственным усилиям. Каким бы странным и непостижимым ни показалось это британскому школьнику, индийские дети в самом деле желают учиться, и всегда стремятся сделать что-то и после уроков, чтобы продвигаться быстрее. О среднем английском мальчике вовсе не будет несправедливым сказать, что самой важной частью своей жизни он считает игру, а на уроки смотрит как на скуку, которой нужно избегать, насколько это возможно, или вероятно, как на что-то вроде игры, в которой ему приходится играть против учителя. Если последнему удаётся заставить его что-то выучить, то очко достаётся учителю, но если удаётся проскочить, не выучив урока, то зачисляется очко в пользу ученика. На востоке же такой ученик — не правило, а исключение; большинство действительно стремится учиться и разумно сотрудничает со своими учителями, вместо того, чтобы оказывать им непрестанное, хотя и пассивное сопротивление.

Возможно, если я опишу случай, которому на Цейлоне мне не раз приходилось быть свидетелем, моим читателем проще будет понять, насколько отличается положение детей у восточных народов. Читатели "Тысячи и одной ночи" могут припомнить, насколько часто там описывается ситуация, когда царь или кто-либо великий выносит своё решение, а какой-нибудь случайно оказавшийся рядом человек — например носильщик или нищий — вмешивается и высказывает своё мнение по обсуждаемому вопросу, и его вежливо выслушивают, вместо того, чтобы арестовать или выгнать за такое вмешательство не в своё дело.

Каким бы невозможным нам это не казалось, в этом отражена полная правда жизни, и в меньшем масштабе подобное случается и теперь, что я и наблюдал. В ходе моей работы мне пришлось путешествовать под деревням Цейлона, убеждая их жителей в преимуществах образования, чтобы основать школы, где их ученики могли бы систематически изучать свою религию, вместо того, чтобы довольствоваться случайными наставлениями буддийских монахов или пропагандистскими усилиями христианских миссионеров.

Прибыв в деревню, я обращался к старосте с просьбой собрать жителей, чтобы они выслушали мою речь, а затем и к уважаемым людям этой деревни, составлявшим нечто вроде совета, чтобы обсудить, где построить школу и как лучше организовать эту работу. Обычно совет происходил на веранде дома старосты или под огромным деревом рядом с ним, причём вокруг участников собиралась послушать вся деревня.

Неоднократно в подобных случаях мне приходилось видеть, как маленький мальчик десяти или двенадцати лет с достоинством выступал перед этими великими людьми его маленького мира, почтительно заявляя, что если школа будет построена в предлагаемом месте, то таким детям, как он, будет очень неудобно её посещать. И при этом к ребёнку всегда относились как к взрослому — местное начальство вежливо и терпеливо его выслушивало, придавая его аргументам должный вес. Что бы случилось, если бы в Англии ребёнок из крестьянской семьи публично сделал подобное предложение магнатам графства, собравшимся на серьёзный совет, трудно и вообразить — должно быть, ребёнка прервали бы тут же и самым неприятным образом, а сам факт, что в нынешних условиях такая ситуация представляется совершенно немыслимой, ещё более достоин сожаления.

Но как, могут спросить, вы предлагаете исправить это положение взаимного недоверия и непонимания? Очевидно, когда эта пропасть уже существует, мост через неё можно навести лишь добротой и постепенными, терпеливыми, но настойчивыми усилиями добиться лучшего понимания с помощью бескорыстной любви и сопереживания. Фактически нужно поставить себя на место ребёнка и постараться осознать, как видятся ему все эти вещи. Если мы, будучи взрослыми, не совсем ещё забыли своё детство, то должны позволять детям большее, и лучше с ними обходиться и понимать их.

Впрочем, это один из тех ярковыраженных случаев, где хорошо выполняется старое правило, гласящее, что профилактика лучше, чем лечение. Если мы возьмём на себя немного труда, чтобы правильно вести себя с детьми с самого начала, то легко сможем избежать вышеописанного нежелательного состояния дел. И вот здесь-то как раз теософия может дать множество ценных намёков тем, кто искренне желает исполнить свой долг к маленьким людям, доверенным их попечению.

Конечно же, сначала надо понять саму природу этого родительского или учительского долга. Невозможно преувеличить важность того момента, что быть родителем — это исключительно тяжёлая ответственность, имеющая религиозный характер, как бы легко и бездумно её на себя ни принимали. Те, кто приносит ребёнка в мир, оказываются в прямом ответе перед законом кармы за те возможности развития, которые они должны дать пришедшему "я", и их наказание за беспечность, эгоизм, которыми они ставят препятствия на его пути, за то, что они не оказывают ему помощи и не дают должного руководства, которое от них ожидается, будет воистину тяжёлым. И всё же, как часто современные родители игнорируют эту очевидную ответственность, и как часто ребёнок для них — не более чем причина пустого тщеславия или объект бездумного пренебрежения!

Если мы хотим понять свой долг по отношению к ребёнку, то сначала должны посмотреть, как он стал таким, каким он есть — так сказать, мысленно проследить его к прежнему воплощению. 1500 лет назад или около того ваш ребёнок мог быть гражданином Рима, александрийским философом или одним из ранних британцев, но каковы бы ни были эти внешние обстоятельства, он обладал своим собственным складом характера, в котором содержатся разные более или менее развитые качества, хорошие или плохие.

Хотя эта жизнь и закончилась, следует помнить, что вне зависимости от того, как наступил этот конец — медленно от болезни и старости, или быстро от убийства или несчастного случая, это не произвело никакой резкой перемены в характере человека. Во многих частях света, похоже, распространено любопытное заблуждение, будто сам факт смерти сразу же превращает дьявола в святого, и что какую бы жизнь человек ни вёл, в момент смерти он становится просто ангелом. Ничто не может быть дальше от истины, как хорошо знают те, чья работа состоит в помощи отошедшим. Когда человек сбрасывает физическое тело, это меняет его характер не больше, чем когда он сбрасывает пальто — на следующий день после смерти это совершенно тот же человек, что и за день до неё, с теми же пороками и добродетелями.

Верно, что действуя теперь лишь на астральном плане, он обладает уже не теми же возможностями их проявлять, но хотя в астральной жизни они могут проявляться совершенно иначе, тем не менее они всё ещё присутствуют, и как раз их результатом являются условия астральной жизни и её продолжительность. Человеку приходится оставаться на этом плане, пока не истощится энергия его низших желаний и эмоций, набранная во время физический жизни — пока не распадётся созданное им для себя астральное тело. Только тогда он сможет отправиться в высшее и более мирное царство небес. Но хотя эти чувства на время исчерпались и для него не существуют, зародыши этих качеств, дающие возможность им существовать в его природе, всё ещё остаются. Конечно, они находятся в латентном состоянии и не могут действовать, поскольку желание такого типа требует для своего проявления астральной материи, это то, что Блаватская однажды назвала "потребностями в материи", но они вполне готовы возобновить активность, когда человек окажется в условиях, где они могут действовать, если будут стимулированы.

Возможно, одна аналогия поможет понять эту идею, если не проводить её слишком уж далеко. Если колокольчик заставить звучать в герметичном сосуде, постепенно откачивая из него воздух, звук будет становиться всё слабее, пока не перестанет быть слышен. Колоколькик всё звонит так же сильно, как раньше, но его вибрации не проявлены для наших ушей, потому что отсутствует та среда, лишь при помощи которой он может произвести на них какой-нибудь эффект. Но пустите в сосуд воздух, и вы сразу же услышите звук колокольчика, как слышали его раньше.

Аналогично и в природе человека есть некоторые качества, требующие для своего проявления астральной материи, как звук требует воздуха или ещё более плотной материи в качестве проводника. И когда в процессе удаления в себя после того, что мы называем смертью, человек оставляет астральный план ради ментального, эти качества уже не находят выражения и вынуждены оставаться латентными. Но когда, столетия спустя, в своём нисхождении в новое воплощение он вновь вступает на астральный план, эти качества, остававшиеся столь долго латентными, снова проявляются, становясь наклонностями его следующей личности.

Так же обстоит и с качествами ума, которым для выражения требуется материя низших уровней ментального. И когда после долгого отдыха в небесном мире сознание человека удаляется в его истинное "я", находящееся на высших ментальных уровнях, эти качества переходят в спячку.

Когда же "я" собирается вновь перевоплотиться, оно запускает этот процесс в противоположном направлении — чтобы пройти вниз через те же планы, через которые оно ранее прошло в восходящем направлении. Когда время его излияния наступает, оно сначала переходит на низшие уровни своего собственного плана и старается, насколько возможно, выразить себя в этой менее совершенной и менее податливой материи.

Чтобы выразиться и действовать на этом плане, оно должно одеться в материю этого плана, подобно тому, как существа, являющиеся на спиритических сеансах, временно материализуют руку, если хотят передвинуть какой-нибудь физический предмет, или же применяют для этого физические силы какого-нибудь другого вида. Вовсе необязательно, чтобы такая рука была материализована настолько, чтобы быть видимой нашему обычному зрению. Но всё же для физического результата требуется некоторая материализация — хотя бы до уровня эфирной материи.

Таким образом "я" собирает вокруг себя материю низших ментальных уровней, которая позже станет его телом его ума. Но она выбирается не наобум — напротив, из разнообразного и неисчерпаемого запаса окружающей его материи оно притягивает такую её комбинацию, которая бы совершенно подходила для выражения его латентных умственных способностей. Точно так же и дальше, когда оно спускается на астральный план, материя, по закону природы притягивающаяся к нему, чтобы служить в качестве его проводника в этом мире, оказывается именно той, которая даст выражение тем желаниям, которые присутствовали у него при завершении прошлой жизни. Фактически оно возобновляет свою жизнь на каждом из планов с того же места, где прошлый раз оставило её.

Заметьте, что это пока ни в коей мере не действующие качества, а лишь их зародыши, и пока их влияние состоит лишь в том, чтобы обеспечить для себя возможное поле проявления, снабдив различные тела ребёнка подходящей для своего выражения материей. А разовьются ли они в этой жизни в те же определённые склонности, что и в прежней, будет в значительной мере зависеть от поощрения и содействия, которое они получат от окружения ребёнка в ранние его годы. И любая из них, хорошая или плохая, будучи поощрена, охотно вызывается к деятельности, или наоборот, так сказать, умирает от голода, если такого поощрения нет. Но будучи стимулирована, в этот раз она становится более мощным фактором в жизни человека, чем в его прошлом существовании; будучи же оставлена без питания, она всю жизнь остаётся непроросшим зерном, и в следующем воплощении не проявляется совсем.

Таково вот состояние ребёнка, когда он первый раз оказывается предоставлен заботе родителей. Нельзя сказать, что у него уже есть сформировавшиеся ментальное или астральное тела, но вокруг него уже собрана материя, из которой они должны быть построены.

У него есть самые разные склонности, некоторые к добру, а некоторые и ко злу, и в соответствии с развитием этих склонностей в построение тел и будут вноситься коррективы. Развитие же это в свою очередь почти полностью зависит от внешних воздействий, которым будет подвергаться ребёнок в первые несколько лет своей жизни.

Невозможно преувеличить пластичность этих ещё не сформировавшихся проводников. Известно, что физическое тело ребёнка, если только тренировку начать в достаточно раннем возрасте, может быть изменено в довольно значительной степени. Например, акробаты берут на обучение детей пяти или шести лет, чьи кости и мускулы ещё не так затвердели и установились, как наши, и постепенно приучают их легко и даже с удобством принимать такие позы, какие большинству из нас было бы невозможно выполнить, сколько бы мы ни тренировались. Тем не менее, в детстве наши тела ни в одном существенном отношении ни отличались от тел этих мальчиков-акробатов, и после тех же упражнений могли бы стать столь же гибкими и эластичными, как и у них, в то время как теперь никакие усилия, какими бы долгими они не были, не могут придать им той гибкости.

И если физическое тело ребёнка столь пластично и легко поддаётся воздействию, то для астрального и ментального это верно в куда большей степени. Они возбуждаются в ответ на всякую ощущаемую ими вибрацию и очень восприимчивы ко всем влияниям, хорошим или плохим, которые исходят от окружающих. Напоминают они физическое тело и в другом — хотя в раннем возрасте им присуща впечатлительность и им легко придать ту или иную форму, потом они закостеневают и приобретают определённые привычки, которые, крепко установившись, меняются лишь с огромными трудностями.

Осознав это, мы сразу же увидим исключительную важность того окружения, в котором ребёнок проводит свои первые годы, и огромную ответственность, лежащую на всех родителях, которые должны заботиться, чтобы условия, в которых развивается ребёнок, были как можно лучшими. Маленькое существо подобно глине в наших руках, которой можно придать почти что любую желаемую форму — семена добра и зла, принесённые из прошлой жизни постоянно просыпаются к действию, и постоянно строятся те проводники, которые будут определять условия всей его будущей жизни, и нам остаётся лишь пробудить зародыши добра, и оставить зародыши зла без пищи. Будущее ребёнка в руках родителей куда в большей мере, чем когда-либо осознавалось самыми любящими из них.

Подумайте обо всех друзьях, которых вы хорошо знаете, и постарайтесь вообразить, какими великолепными образцами человечества они могли бы стать, будь все их хорошие качества необычно усилены, а менее достойные — полностью выполоты из их характера, как сорняки.

Вот каких результатов вы в силах достичь, если полностью выполните свой долг по отношению к вашему ребёнку, и какого представителя человечества вы можете воспитать, если только возьмёте на себя труд.

Но как? — скажете вы. Наставлениями, обучением? Да, этим способом можно добиться многого, когда придёт для этого время, но в ваших руках есть ещё одна, и куда более мощная сила, которой вы можете начать пользоваться с самого момента рождения ребёнка, и даже до него, и эта сила — влияние вашей собственной жизни. В некоторой мере это признаётся, поскольку большинство цивилизованных людей следят за своими словами и поступками в присутствии ребёнка, и только достаточно опустившийся отец позволит, чтобы ребёнок услышал, как он употребляет грубые выражения, или увидел, как он даёт волю страстям. Но что люди не осознают, так это то, что если они хотят избежать серьёзного ущерба для ребёнка, они должны научиться контролировать не только слова и поступки, но и свои мысли. Верно, что вы не можете сразу же увидеть, какой пагубный эффект производят злые мысли или желания на ум вашего ребёнка, но тем не менее он наличествует, и при этом, подкрадываясь незаметно, является более реальным, страшным и далекоидущим, чем вред, видимый физическому глазу.

Если родители позволяют себе питать чувства гнева или ревности, зависти или скупости, гордости или эгоизма, хотя бы они никогда и не давали им внешнего выражения, вибрации их собственных тел желаний непременно будут всё время действовать на податливое астральное тело ребёнка, настраивая его вибрации на тот же тон и пробуждая к действию любые зародыши этих же грехов, принесённые им из прошлой жизни. Так в нём устанавливается тот же набор вредных привычек и злых черт характера, которые будет исключительно трудно исправить, когда они уже определённо оформились. А ведь это — именно то, что делается в отношении большинства детей, которых мы видим вокруг.

Перед ясновидящим аура ребёнка часто предстаёт очень красивой — окраска её яркая и чистая, пока что свободная от пятен жадности и чувственности, от тусклого облака злонамеренности и эгоизма, которые столь часто омрачают всю жизнь взрослых. Можно наблюдать, как в ней в спящем виде лежат все зародыши и склонности, о которых мы упоминали — некоторые из них хорошие, а некоторые плохие, таким образом возможности его будущего как на ладони открываются взгляду наблюдателя.

Но как печально видеть изменения, почти что неизбежно происходящие в красивой ауре ребёнка со временем — как настойчиво злые склонности пестуются и укрепляются его окружением, и в каком небрежении находятся добрые задатки! Так почти что пропадают впустую воплощение за воплощением, и жизнь, которая в случае чуть большей заботы и самообуздания со стороны родителей и учителей могла бы принести богатые плоды духовного развития, не даёт практически ничего, и при её завершении "я", столь односторонним выражением которого она была, едва может собрать хоть какой-то урожай.

Когда наблюдаешь преступную беспечность, с которой те, кто ответственен за воспитание детей, позволяют им быть постоянно окружёнными всеми видами злых и просто направленных к мирским благам мыслей, то перестаёшь удивляться необычайной медлительности человеческой эволюции, и почти неощутимому прогрессу, который демонстрирует "я" после целой жизни борьбы и трудов в этом низшем мире. А ведь чтобы значительно улучшить это положение, требуется так немного!

Не нужно астрального зрения, чтобы увидеть, какие изменения наступят в этом старом и усталом мире, если большинство или даже значительная часть будущего поколения подвергнется предложенному выше процессу — если всем их плохим качествам дадут постепенно атрофироваться, в то время как хорошие будут прилежно поощряться и развиваться как можно полнее. А если только подумать, что в свою очередь они будут делать для своих детей, то станет ясно, что через два или три поколения все условия жизни станут совершенно иными и начнётся настоящий золотой век. Для мира в целом этот век может быть ещё далёк, но мы, члены Теософического Общества, несомненно должны делать всё, что в наших силах, чтобы ускорить его приближение; и хотя влияние нашего примера не может распространиться очень далеко, в наших силах по меньшей мере позаботиться, чтобы наши собственные дети воспользовались всеми преимуществами, которые мы можем им дать.

Потому величайшее внимание надо уделять окружению детей. Те, кто не может прекратить грубые и злобные мысли, должны хотя бы усвоить, что в это время они не должны приближаться к детям, чтобы не заразить их инфекцией, куда более опасной, чем обычная болезнь. Например, требуется большая осмотрительность в выборе няни, которой иногда поручают детей, хотя очевидно, что чем меньше времени они проводят на попечении у слуг, тем лучше. Няни часто испытывают любовь к своим питомцам и относятся к ним, как к собственным детям, но всё же так бывает далеко не всегда. Как бы то ни было, следует помнить, что служанки почти обязательно оказываются более грубы и менее образованны, чем хозяйки, и потому ребёнок, которого слишком надолго оставляют в их компании, постоянно подвергается мысленным воздействиям, характер которых скорее всего менее возвышенный, чем даже средний уровень мыслей его родителей. Так что мать, желающая, чтобы её ребёнок вырос индивидуальностью утончённого ума, должна как можно меньше поручать его попечению других, и прежде всего, приглядывая за ним, заботиться о своих собственных мыслях.

Главным её правилом будет не допускать угнездиться в себе мыслям или желаниям, которых она не хотела бы видеть в своём ребёнке. Но этой победы над собой, имеющей характер отрицания, не вполне достаточно, поскольку, с счастью, всё сказанное о влиянии и силе мысли для добрых мыслей справедливо так же, как и для злых, потому долг родителей имеет как отрицательный, так и положительный аспекты. Они не только самым тщательным образом должны воздерживаться от поддержки своими недостойными или эгоистичными мыслями дурных наклонностей, существующих у их детей, но их долг также и в том, чтобы культивировать в себе чистые мысли, бескорыстную любовь, высокие и благородные стремления, дабы они усилили в детях всё хорошее, что уже латентно существует, и создали новые склонности к тем добрым качествам, которые ещё не представлены в их характере.

Родителям вовсе не следует опасаться, что подобные усилия с их стороны не возымеют действия, поскольку за отсутствием астрального зрения они неспособны проследить их эффект. Взгляду же опытного ясновидящего открыт весь процесс — он может различить вибрации, установленные мыслью в умственном теле родителя, видеть, как они излучаются, и заметить симпатическую, то есть созвучную, вибрацию, вызванную их проникновением в умственное тело ребёнка. Если он на протяжении некоторого времени будет периодически повторять свои наблюдения, то сможет различить постепенные, но устойчивые изменения, происходящие в этом теле из-за постоянного повторения одной и той же стимуляции. Если бы родители сами обладали астральным зрением, то это, несомненно очень помогло бы им точно узнать, каковы способности их ребёнка, и в каком направлении ему больше всего требуется развитие; но если они и не обладают этим преимуществом, то им не стоит из-за этого нисколько сомневаться в результате, поскольку за продолжительными усилиями он последует с математической определённостью, вне зависимости от того, видим для них этот процесс или нет.

Но следует наблюдать не только за своими мыслями, но и за своим настроением. Ребёнок быстро замечает несправедливость и обижается на неё; и если он обнаруживает, что его один раз ругают за тот же поступок, который в другой раз вызывал только умиление, то неудивительно, какое у него будет представление нерушимости законов природы. И опять же, когда на родителей свалятся какие-нибудь неприятности, как иногда и должно происходить в этом мире, их долг — стараться, насколько возможно, избежать перекладывания их ещё и на детей; уж по меньшей мере надо прилагать особые усилия быть в их присутствии бодрыми и невозмутимыми, чтобы с их аур на ауры детей не распространился тусклый, свинцовый оттенок депрессии.

У многих вполне благонамеренных родителей беспокойный и суетливый характер — они вечно волнуются по пустякам и беспокоят себя и детей вещами, на самом деле совершенно неважными. Если бы они только могли посмотреть при помощи ясновидения, какой беспорядок и волнение производят они этим в своей ауре, и как эти вибрации вносят совершенно ненужное возбуждение и раздражение в восприимчивые ауры детей, то больше не удивлялись бы их внезапным скандалам или нервозности, и осознали бы, что в таких случаях чаще всего надо винить самих себя. Что им нужно поставить перед собой в качестве цели — это мирный, невозмутимый дух — "мир, который превыше всякого ума", и совершенное спокойствие, исходящее из уверенности, что всё в конце концов будет хорошо.

Далее очевидно, что тренировка характера родителей, обусловленная этими соображениями, вещь замечательная во всех отношениях, и что помогая эволюции своих детей, они также в неоценимой степени помогают и себе, ведь мысли, поначалу вызванные сознательными усилиями ради детей, скоро станут естественными и привычными, и со временем образуют фон всей жизни родителей.

Не следует полагать, что все эти предосторожности можно ослабить, когда ребёнок подрастёт, ведь начинаясь с нисхождения "я" в эмбрион, иногда задолго до рождения, этот период необычайной чувствительности к окружению в большинстве случаев продолжается до достижения зрелости. Если предложенные влияния продолжать не только в раннем детстве, к двенадцати-чертырнадцати годам ребёнок будет лучше подготовлен к тем усилиям, которые от него потребуются в будущем, чем его менее удачливые товарищи, о которых так не позаботились. Всё же следует помнить, что и тогда он всё ещё более впечатлителен, чем взрослый, и столь же значительные помощь и руководство с ментального плана могут быть продолжены, дабы хорошие привычки, как в мысли, так и в действии, не отступили перед новыми соблазнами, которые его скорей всего атакуют.

Хотя в раннем возрасте о подобной помощи следует заботиться главным образом родителям, всё сказанное в равной мере приложимо к каждому, кто в той или иной мере имеет дело с детьми, и особенно к тем, кто возлагает на себя огромную ответственность учителя. Хорошее или плохое влияние учителя на своих учеников трудно оценить, и как и в предыдущем случае, оно зависит не только от того, что он говорит или делает, но гораздо больше от того, что он думает. Многие учителя снова и снова демонстрируют своим примером, что создают в детях склонности к тем недостаткам, которыми страдают сами; и если их мысли эгоистичны и нечисты, окажется, что этот эгоизм отразится и в окружающих, причём зловредный эффект не закончится лишь на тех, на кого они влияют непосредственно.

Молодые умы, в которых всё это отражается, подхватывают этот эффект, усиливая и увеличивая его, так он воздействует в свою очередь и на других, становясь плохой традицией, передаваемой от одного поколения детей к другому. К счастью, хорошую традицию можно установить почти так же легко, как и плохую — не совсем так же легко, поскольку надо учитывать всегда имеющиеся нежелательные внешние влияния. Но всё же учитель, осознающий свою ответственность и управляющий своей школой по предложенным выше принципам, скоро обнаружит, что его самоконтроль и преданность не были бесплодны.

Я убеждён, что у родителей и учителей есть лишь один способ эффективно влиять на ребёнка и выявлять в нём всё лучшее — они должны завоевать его доверие и любовь. Верно, что страхом можно добиться повиновения и дисциплины, но правила, навязанные таким методом, выполняются лишь в присутствии установившего их или его представителя, и обязательно нарушаются, когда ребёнок не боится, что его раскроют — он выполняет их, потому что его заставили, а не потому что так хочет сам.

Но если вызвать его любовь, то и его воля сразу же окажется на стороне правила, он захочет выполнять его, зная, что его нарушение опечалило бы того, кого он любит. И если это чувство достаточно сильно, то оно позволит ему подняться выше всех искушений, и правило будет выполняться вне зависимости от чьего-либо присутствия. Таким образом цель достигается не только более основательно, но и куда легче и приятнее как для учителя так и для ученика, и к действию вызываются лучшие стороны его природы вместо худших. Вместо того, чтобы провоцировать волю ребёнка на сердитое и настойчивое противостояние, учитель привлекает её на свою сторону, противоположную искушениям и отвлекающим факторам; так достигаются результаты, к которым при помощи других систем не удаётся даже приблизиться.

Крайне важно всегда стараться понять ребёнка и вселять в него уверенность в вашем дружелюбии и сочувствии. Всяких проявлений грубости надо тщательно избегать и всегда полностью объяснять причины всех даваемых наставлений. Надо, чтобы ему было по-настоящему ясно, что иногда возникают внезапные ситуации, в которых у старших нет времени объяснять свои указания, и в таких случаях нужно слушаться, даже если не совсем понимаешь, но даже в этих случаях потом нужно давать объяснение.

Частая ошибка бестолковых родителей и учителей состоит в том, что они всё время хотят подчинения без понимания, а это весьма неразумное требование, ведь они всегда и во всех обстоятельствах ожидают от ребёнка такого ангельского терпения и святости, какими они вовсе не могут похвастаться сами. Они ещё не осознали, что грубость по отношению к ребёнку — это не только зло, но и полнейшая глупость, поскольку она никогда не бывает самым эффективным путём достижения желаемого.

Часто случается, что недостатки ребёнка являются прямым результатом неестественного с ним обращения. Будучи довольно чувствительным и нервным, он постоянно обнаруживает, что его не понимают, а также плохо с ним обходятся и ругают за проступки, низости которых он ни в малейшей степени не сознаёт, и разве стоит удивляться тому, что когда вся атмосфера вокруг него пропитана ложью и обманом его родителей, его страхи также склоняют его к неправде? Конечно, в таком случае карма тяжелее всего ударит по тем, кто своей преступной грубостью поставил слабое и неразвитое существо в такое положение, в котором ему почти невозможно такого избежать. Если мы ожидаем от своих детей правды, то прежде всего должны следовать ей сами — мы должны думать правдиво, равно как правдиво говорить и действовать, прежде чем станем достаточно сильны, чтобы спасти их от моря лжи и обмана, окружающего их со всех сторон. Если мы будем относиться к ним, как к разумным существам, если полностью и терпеливо объясним, чего от них хотим, показав им, что им нечего нас бояться, поскольку "совершенная любовь изгоняет страх" — тогда не будет и трудностей с правдивостью.

Существует любопытное, хотя и нередкое заблуждение, что дети никогда не станут хорошими, если они не несчастны, что им надо перечить во всём, и не давать им ни одного шанса хоть в чём-либо поступать по-своему, поскольку когда они развлекаются сами, то неизбежно склонятся к безнадёжному злу. Как ни абсурдна и жестока эта доктрина, различные её модификации всё ещё широко распространены и являются причиной огромного количества жестокостей и ненужных страданий, произвольно причиняемых маленьким созданиям, чьё единственное преступление состояло в том, что они были счастливы и естественны. Несомненно, детство замышлялось природой как счастливое время, и мы не должны жалеть сил, чтобы оно таким и было, ведь переча природе, мы только действуем себе во зло.

Если, имея дело с детьми, мы будем помнить, что это души или "я", что их маленькие и слабые физические тела — явление временное, и на самом деле все мы примерно того же возраста, это нам очень поможет. Наше дело, воспитывая их, развить в их низшей природе лишь то, что будет сотрудничать с "я", что сделает их лучшим каналом для его работы. В глубокой древности, во времена золотого века цивилизации Атлантиды, важность должности учителя признавалась столь полно, что к ней не допускали никого, кроме тренированных ясновидящих, которые могли видеть все латентные качества и способности учеников, а потому разумно работали с каждым из них, развивая всё хорошее и исправляя всё плохое.

В отдалённом будущем, возможно, снова будет так, но это время ещё далеко, и нам нужно делать всё возможное при этих менее благоприятных условиях. Тем не менее, бескорыстная любовь удивительно ускоряет развитие интуиции, и те, кто действительно любит своих детей, вряд ли не смогут понять их потребности; а постоянное и тщательное наблюдение даст им, хотя и ценой б`ольших трудов, почти то же самое, что и проницательный взгляд их предшественников из Атлантиды. Так или иначе, это стоит того, чтобы попробовать — ведь однажды осознав нашу действительную ответственность по отношению к детям, мы не посчитаем чрезмерным тот труд, который позволит нам лучше выполнить этот долг.

В заключение следует сказать пару слов на тему религиозного обучения. Многие члены Теософического Общества, чувствуя, что детям требуется нечто, чем можно было бы заменить обычную религиозную подготовку, всё же находят почти что невозможным изложить им теософию хоть сколько-нибудь понятным для них образом. Некоторые даже допустили, чтобы их дети прошли обычный курс уроков по Библии, мотивируя это тем, что не имели понятия, что ещё можно было бы им предложить, и признавая, что в них много очевидной неправды, считали, что это можно исправить потом. Однако, это совершенно неоправданная политика — никто из детей не должен тратить своё время на заучивание того, от чего потом придётся отучиваться. Вот если бы детям можно было дать истинное внутреннее значение христианства, то это было бы на самом деле хорошо, потому что это и было бы чистой теософией.

Представить великие истины теософии в виде, понятном для умов детей, вовсе не составит настоящей трудности. Конечно, бесполезно с самого начала утруждать их сведениями о кругах и расах, лунных питри и манасапутрах — какой бы интересной и ценной эта информация ни была, она имеет малую важность для практического влияния на поведение, но великие этические истины, на которых зиждется вся система, к счастью, можно изложить так, чтобы они были ясны даже для детского понимания. Что может быть по сути проще, чем три великие истины, которые были даны в "Идиллии белого лотоса"?

"Душа человека бессмертна, и её будущее — будущее того, чьему росту и великолепию нет пределов.

Жизнедающее начало пребывает как в нас, так и вне нас, оно неумирающее и вечно благотворное, оно неслышимо, невидимо и неощутимо, но воспринимается человеком, который стремится к такому восприятию.

Каждый человек — сам себе законодатель, устроитель своих судеб, он сам предназначает себе славу и счастье, позор и горе; сам награждает или наказывает себя.

Эти истины, великие как сама жизнь, просты, как ум самого простого человека. Накорми ими голодных."

Ещё более сжато их можно выразить так: "Человек бессмертен, Бог добр, и что мы посеем, то и пожнём". Вряд ли кто-либо из наших детей не сможет понять общий смысл этих простых идей, хотя, когда они станут старше, они могут потратить многие годы на постижение всё большей части из безмерности их полного значения. Научите их великой древней формуле "смерть — это врата жизни" — не страшная судьба, которой нужно бояться, а лишь стадия прогресса, которую можно принять с интересом. Учите их жить не для себя, а для других, чтобы они шли через мир, как друзья и помощники, любящие и уважающие всё живое. Учите их радоваться счастью других — не только людей, но и птиц и животных, и получать удовольствие, помогая им стать счастливыми. Объясните им, что причинение боли любому живому существу — всегда зло, и никакому здравомыслящему и цивилизованному человеку это не интересно и не доставит развлечения. Сочувствие ребёнка так легко пробудить, а радость совершения чего-либо столь велика, что он сразу же откликается на идею, что он должен помогать всем окружающим существам и никогда не причинять им боль. Его нужно учить наблюдательности, чтобы он мог видеть, кому требуется помощь, будь это человек или животное, и сразу же делать всё, что в его силах.

Ребёнку нравится, когда его любят, и нравится защищать, и оба этих чувства можно использовать, чтобы он стал другом всех существ. Он легко научится восхищаться растущими цветами, и никогда не захочет беспечно их срывать, через несколько минут бросая их вянуть у дороги; а если и сорвёт, то осторожно, чтобы не повредить растение, и будет заботиться о нём. Его путь через леса и поля никогда не будет отмечен вянущими цветами и вырванными корнями.

Не забывайте также, что физическая подготовка ребёнка имеет величайшую важность, и что для полного выражения развивающейся души нужно сильное, чистое и здоровое тело. С самого начала нужно учить его важности физической чистоты, чтобы он считал ежедневную ванну неотъемлемой частью своей жизни, подобно еде. Следите, чтобы его тело никогда не осквернялось такими отвратительными продуктами современного дикарства, как мясо, алкоголь и табак, чтобы он получал много солнца, свежего воздуха и упражнений. Так он вырастет чистым, здоровым и счастливым, и тем вы обеспечите душе, вверенной вашей заботе, тело, за которое ей не придётся стыдиться, проводник, через который она будет получить лишь высшее и лучшее из того, что может дать физический мир, и который она сможет использовать, как подходящий инструмент для самых святых и благородных дел.

Родителям самим придётся быть в этом примером, как и в других вещах, и таким образом ребёнок опять же послужит усовершенствованию родителей. Птицы и бабочки, кошки и собаки, все будут его друзьями, и он будет радоваться их красоте, вместо того, чтобы охотиться за ними и убивать. Дети, воспитываемые таким образом, вырастут людьми, распознающими своё место в эволюции и свою работу в мире, и каждый из них будет служить свежим центром гуманизирующей силы, постепенно изменяя направление человеческого влияния на всё нижестоящее.

Если мы воспитаем так своих детей, если будем внимательны в отношениях с ними и поможем великой работе эволюции, мы благородно выполним свой долг не только по отношению к детям, но и ко всему человечеству — не только к их "я", но и к многим миллионам тех, кому ещё предстоит прийти.

Перевод K. Z.