30 апреля 1943 г.

Этим вечером я хочу заняться совсем другим. Я много думала, и раз или два намекала в этих беседах об отношении всех нас в этой группе с Учителями. Я собираюсь сказать такие вещи, которые, возможно, вызовут у вас вопросы; я хочу, чтобы вы отметили вопросы, которые придут вам на ум, и позволили мне ответить на их, если я смогу. Я хочу, чтобы то, что я собираюсь сказать, было принято так, как оно есть; я скажу правду — насколько я её знаю. В том, что я говорю, нет символизма или тонких намёков — я именно излагаю факты.

Я наблюдала Школу на протяжении двадцати странных лет, очень странных, и с учащимися Школы произошли вещи, которые оправдали проделанную мною работу. Учащиеся всегда пишут и рассказывают о своих удивительных переживаниях и контакте с Учителями, и те из нас, кто разбирают эти письма, оставляют своё мнение об этом при себе. Есть в Школе учащиеся, один или два, которых я возвела непосредственно в степень учеников и которые определённо общались с Учителями. Обычно они были совершенно ошеломлены и обеспокоены этим событием. Они боятся психизма, самовнушения, легковерия; и одна из вещей, которые мне приходилось говорить: «Да, вы входили в контакт с Учителем. Продолжайте». Вы были бы весьма удивлены, если бы узнали их имена. В Школе есть и другие, кто определённо сознаёт, что его курируют, но в сознании физического плана ещё не зарегистрировали своей связи с Учителями. Поскольку я путешествую по разным странам, то могу засвидетельствовать, что в каждой стране есть мужчины и женщины, определённо вошедшие в контакт с Учителями и знающие это. Есть и другие, кто сознаёт, что они ученики и ждут момента сознательной фиксации этого. Работая в Школе, я чувствую, что практически за всеми ими стоит надежда. Они хотят знать сами, что Учителя — факт. Они мечтают о времени, когда Учитель приблизится к ним и скажет им, что они ученики.

Мне кажется, что одна из вещей, которые мы должны делать в нашей Школе — свидетельствовать о факте существования Учителей, потому что мы знаем. Я хочу обсудить с вами предмет, вызывающий у вас интерес и вопросы, как вы знаете; и не туманно, а в реальности. Второе, что мы должны делать в школе — это что Тибетец сказал мне много лет назад, и что я в слабой степени пыталась делать — говорить об Иерархии со всеми, но не так: «Я знаю, что Иерархия есть, и это оправдывает мои слова», а говорить о ней как о разумной гипотезе и опираясь на свидетельства уважаемых людей по всему миру, которые верят в Учителей. Когда вы говорите из точки контакта с Учителем (а не заявлениями об Учителе) ваши слова несут силу, хотя о себе вы ничего не говорите. Главный результат того, что Учитель входит в отношения с учеником — не то, что ученик может сказать: «Вот я, Учитель признал меня», а то, что исходящая от Учителя сила воздействует на ученика и позволяет ему сначала ясно мыслить, а затем знать, что ему следует делать, а потом уже распознать, с чем он соприкоснулся.

На встрече комментаторов два года назад я немного коснулась темы Иерархии и ученичества. Я указала различие между принятым учеником и мирским учеником и сказала, что я — мирской ученик. Это единственное заявление, которое я сделала и когда-либо буду делать. Заявление об ученичестве — вполне законное, потому что ученики занимают диапазон от тех, кто принят в ученики в этой жизни в первый раз до таких великих и освободившихся учеников как Учитель К.Х., который является учеником Саната Кумары. Заявление об ученичестве вы можете делать всем; они не станут интерпретировать его в том смысле, который оно имеет для вас, но всё же истолкуют его верно, потому что христианская религия и поэзия полны идеи ученичества. Мы критически относимся к Церкви, но она сделала кое-какой ценный вклад в мировую мысль. В эру материализма она сохранила для нас факты о Боге, о Христе, о бессмертии, о душе, и она всегда говорила об ученичестве. Таков чудесный вклад Церкви вне зависимости от того, как мы к ней относимся.

Заявление об ученичестве, как я чувствую, это единственное, которое старшие ученики Школы могут делать, не погрешив против истины. Как я говорила вам ранее, некоторым из вас осталось сделать очень небольшие усилия, чтобы достичь этой степени. Вы не знаете, как близко к ученичеству вы можете быть.

В чём же разница между принятым и мирским учеником? Почему я могу с определённостью сказать, что я мирской ученик, и оспорить всякого, кто скажет, что я таковым не являюсь? Различные внутренние степени ученичества характеризуются всего лишь одним фактом — степенью влияния. В этой стране и в других есть множество людей, которые скажут, что они ученики или даже высокие посвящённые, и тем не менее, их влияние очень ограниченно. Поскольку они любят чувство власти и им нравится чувствовать, что люди откликаются на их влияние, они переоценивают себя. Но ученик в миру — это тот, кто несмотря на себя, влияет на тысячи. Я повлияла в своей жизни на сотни тысяч людей, и я могу сказать это, потому что я не забочусь об этом. Я не Христос, я не посвящённый страшно высокой степени. Великий посвящённый оказывает влияние на миллионы. Аватары влияют на каждого на планете — вплоть до самых низких представителей человечества. Как же это получается? Я скажу вам ещё одно различие между принятым и мирским учеником. Принятый ученик сотрудничает с Планом. План ему представлен, и он сотрудничает с ним. Мирской ученик знает План сам, и его сотрудничество — иного рода. Оно не основано на послушании; оно основано на неизбежности. Я хочу, чтобы наша Школа готовила и развивала мирских учеников.

Мирские ученики очень редко обучаются другими мирскими учениками. Обычно им приходится во всём пробиваться самим с очень небольшим руководством со стороны какого-нибудь человека, вовсе не занимающего важного положения. Иногда я думаю, что все вы получили слишком много информации. Вы понимаете, что я имею в виду. Вы знаете слишком много, и масса ваших знаний затмевает один или два момента, которые вам нужно усвоить и которых никто не может вам дать; вам придётся с борьбой добывать их самостоятельно. У меня никогда не было никого, кто бы учил меня об Иерархии. Я получила много наставлений о планах, энергиях и силах, множество академических знаний. То, что мне пришлось выяснять самой с того времени, когда мне было 15 до того, когда мне исполнилось 35, делалось без чьей-либо помощи; ни одна душа не помогала мне. Интересно, что вы можете иметь прямой контакт с Учителем, но просто не распознавать этого, не знать, кто он, и не понимать суть того, что он вам сказал. Только жизнь раскрывает значение сказанного им. Люди часто находятся под впечатлением, что Учитель придёт к ним и скажет, что они достигли той точки развития, когда они могут делать дела, и перед ними расстилается будущее служения, важное будущее, удовлетворяющее честолюбие, то тонкое нечто во всех нас, что ищет признания. Я полагаю, что в своей прошлой жизни я, будучи принятым учеником, сильно грешила в этом направлении, потому что я так боюсь делать заявления, боюсь недостатка скромности, боюсь самоудовлетворения, так что в этой жизни я пошла другим путём.

Я помню, как проводила большую работу в Индии. Я отправилась туда, когда мне было 22 года, и через шесть месяцев, поскольку никого лучше не нашлось, и не было больше никого, кто бы мог делать эту работу, меня назначили руководить шестью солдатскими домами. Я должна была управляться с этими шестью домами по 600 человек в каждом, каждый день недели. Я проводила по 15 молитвенных и евангельских собраний в неделю. Я провела хорошую работу и думала, что это благодаря моему характеру, но теперь думаю, что это было потому что я была молодой, симпатичной и полной жизни, а эти мужчины были одиноки и им не с кем было поговорить. Вот момент, который я хочу отметить. Я посещала 40 британских полков; каждое воскресенье я проводила занятия по Библии с 600 солдатами, я получила тысячи писем. Все они были хвалебными. Однажды я вытащила все их из ящиков стола и коробок, сложила их в кучу посреди комнаты и сказала: «Вот где я начинаю деградировать. Что мне сделать, чтобы преподать себе урок скромности, которого я никогда не забуду?» Затем я сожгла их все. Это было для меня символом того, что личность ничего не значит; духовное влияние — вот что имеет значение, а духовные ценности не являются вашей личной собственностью. Они нечто такое, к чему вы, из горького многовекового опыта, научились припадать. Вы можете использовать их так хорошо, как сможете, а затем придёт время, когда вы получите необходимый опыт и через вас будет литься достаточно для того, чтобы влиять на людей. Ваше видение всё время меняется. То, что вы считаете чудесным, удовлетворяющим опытом, достигает кульминационного пункта, а потом вы видите нечто ещё. Затем всё вами достигнутое кажется ничем, потому что вдалеке перед вами новая цель, рядом с которой ваши достижения кажутся маленькими картошками, очень маленькими. Я помню время в Индии, когда обо мне писали во всех газетах, и толпы офицеров приходили послушать, как я говорю и пою. Но я сознавала, что достигла точки, откуда я уже никуда не двигаюсь. Я использовала всё, что я знала. Я была смертельно больна наставничеством, своей ортодоксальностью. Повсюду, куда бы я ни пошла, со мной шёл старый индийский носильщик. Он обычно наблюдал за мной со забавным выражением. Я путешествовала по всей Индии одна, но этот старик всегда путешествовал со мной. В один прекрасный день он пришёл ко мне и сказал: «Будьте так добры, знайте, что тот же самый Бог любит нас и любит вас, любил нас задолго до того, как вы приехали в Индию». Это было для меня как гром с ясного неба. Этот старый индиец имел в виду, что весь наш фундаментализм — всё это неправильно. Бог есть любовь.

Потом, после того, как я прочитала лекцию об аде и все люди покинули зал, один сержант королевской конной артиллерии сказал мне: «Если бы вы только говорили истину от сердца, люди бы оставались и слушали вас. Но когда вы говорите ложь, они будут уходить». Так я получала помощь от людей, которые не были важными. Во мне было достаточно, чтобы использовать эти немного слов для расширения. Ученик может получать и более определённое обучение. Полагаю, в какой-то прошлой жизни я получила его больше, потому что когда мне попалась «Тайная доктрина», она меня никогда не озадачивала. Принятый ученик может пройти большое обучение, и вы получили много обучения. Принятый ученик — это тот, кто растёт внутри, да, но он растёт и в ответ на внешнее обучение, тогда как мирской ученик растёт от знания, усвоенного в прошлой жизни, семени из прошлого.

Я очень много получила от Тибетца, когда он давал мне материал для «Трактата о космическом огне» и «Эзотерической психологии», потому что я взяла на себя труд овладеть материалом «Тайной доктрины» и погрузиться в него. Я не говорю о себе просто потому что хочу говорить о себе. Сегодня я — подопытная свинка. Что хорошего в том, что я буду продолжать и учить вас, но не давать вам извлекать пользу из моего опыта? Я могу оценить вас выше, чем вы цените себя сами. Думаю, что очень многие из вас способны сделать большой шаг вперёд. Вы все можете стать принятыми учениками в этой жизни, а затем начать следующую так, как я, или вы можете заложить такой фундамент осознания света, что уже в самые ранние годы, когда вы ещё будете формироваться, вы станете учениками. Быть мирским учеником не означает ничего кроме тяжёлой работы. Вас неправильно понимают, вы так заняты делом, которое делаете, и так стремитесь помогать, что совершаете множество ошибок. Мирской ученик начинает как принятый ученик, и продолжает оттуда, как может, достигая нужного уровня тяжёлым трудом.

Вы можете встретить Учителя и вам может быть интересно, что он вам говорит, но вы также можете быть так закрыты и запечатаны своими собственными идеями, своим постоянным думанием о себе, что не узнаете его. Я говорю вам из собственного опыта: вы недостаточно отчаянны, чтобы помогать человечеству. Вы не достигли той точки, когда вам всё равно, видели ли вы когда-нибудь Учителя.

Я пришла в воплощение в очень богатой семье. У меня было всё, что мог только иметь человек, а как Близнец я начала путешествовать, когда мне исполнился год. Я отправилась в Канаду, а затем в Швейцарию и по всей Европе. Я всегда была хрупкой, несчастной, самой простой и самой глупой в моей семье. До того, как мне исполнилось 14 лет, я три раза пыталась покончить самоубийством — в первый раз, когда мне было всего шесть лет. Я была жалкой, потому что мир был таким несчастным. Я хотела что-нибудь сделать с этим, а никто ничего не делал. Когда мне исполнилось 14 или 15, я уходила прочь в пустоши, лежала в вереске и думала страшные мысли, ненавидела Бога, ненавидела мир и любила человечество, желая быть в состоянии сделать что-то, чтобы люди стали счастливыми.

Однажды в воскресенье вся наша семья ушла в церковь, и я осталась одна в гостиной, ненавидя жизнь и ненавидя мир, когда дверь вдруг открылась и вошёл человек. Я не удивилась, что у него на голове был тюрбан. Он сказал: «Ты очень вредная девочка. Я сожалею, потому что я надеялся, что ты возьмёшь себя в руки и поможешь нам раньше. Я начинаю сомневаться, сможешь ли ты, или прежде понадобится ещё одна жизнь. Если хочешь быть полезной этому миру, возьми себя в руки и сделай что-то с собой. Если ты сделаешь это, мы сможем воспользоваться тобой. Я скажу тебе, что тебе нужно делать, но я не уверен, что ты это сделаешь». Он набросал кое-что, что я могла бы сделать, и вышел. Я испугалась и подумала: «У меня было видение». Я вышла в парк и стала думать, что я не знаю, было ли это видение или я схожу с ума, но кое-что из полученного совета было неплохим: я смогла взять себя в руки и стала хорошо себя вести. И я была слишком хорошей. Фактически, однажды моя тётя пришла ко мне и сказала: «Боже мой, Алиса, перестань хорошо себя вести». Мои намерения были благими, хотя и по-глупому осуществлялись. Я никогда никому не рассказывала о случившемся, потому что думала, что соотнеся это с моим хорошим поведением, они решат, что я схожу с ума. Я думала, что видела Иисуса. После этого во времена кризисов я иногда получала намёки, что нужно сделать, и всегда на луче света, буквально в комнате. Я начала подчиняться им, и взялась за работу среди британских солдат, а потом приехала в эту страну.

Затем я обнаружила Теософическое Общество, вошла в алтарную комнату и увидела портрет Учителя К.Х. С пятнадцати до тридцатипятилетнего возраста я и не знала, что встречала Учителя. Я не знала, кто он, и все мои толкования были так же неправильны, как и то, что это было видение. Это было за двадцать лет до того, как я открыла, кто он. Это должно ободрить всех вас. Делайте то, что вам сказано, любой ценой, даже если вы теряете своих друзей. Я нисколько не заинтересована в том, чтобы люди знали, что я ученица К.Х. Мир полон его учениками, в Школе есть несколько таких, кто пришёл ко мне как ученики К.Х. и знают это. Роберто Ассаджоли является учеником К.Х. Есть также много учеников Учителя Морьи, это великие мировые лидеры, через которых изливается его сила. Атлантическая Хартия и Четыре Свободы пришли прямо от Иерархии, и только ученики могли принести это в такой сжатой форме. Не важно, что вы думаете о личности ученика; личность не имеет значения.

Вот что любопытно — если бы посвящённый высокой степени пришёл к нам и говорил бы с нами, он пробудил бы в нас всё нежелательное и сделал бы нас просто невозможными. И в то же время он пробудил бы в нас и всё прекрасное. Одна из вещей, которую я заметила в нашей Школе, и которую вы, которые продолжите работу, когда меня уже здесь не будет, тоже будете наблюдать, — это эффект, оказываемый духовным знанием на лучших учащихся. По мере того, как они развиваются в знании и мудрости, их недостатки и предрассудки тоже развиваются. Это признак роста, поскольку когда предрассудок, ненависть или эгоизм выходят на поверхность, на свет, они начинают буйствовать. Затем, когда это заходит слишком далеко, учащиеся просыпаются и замечают их. Признак ученика в том, что когда он знает, что что-то неправильно, он искореняет это. Лучшие учащиеся будут худшими, потому что они перестимулируются. Они разочаровываются в себе, потому что все их недостатки выявляются.

На встрече комментаторов в Весак мы немного дальше разработаем эту тему. Комментаторы должны сознавать вызывающую природу духовной силы и эффект, производимый её протеканием на них самих. Это будет как хороший, так и плохой эффект. Рассматривая свою позицию в Школе, вы намеренно и добровольно подвергаете себя действию силы большой группы. Это окажет на вас некоторое воздействие. Эффект, оказываемый Учителем на группу, серьёзен, и вот почему Учителя не появляются чаще. Мне бы очень не хотелось, чтобы К.Х. явился мне или на собрании в Весак. Для некоторых это означало бы катастрофу из-за перестимуляции. Ученик платит цену контакта в своём физическом теле. Поговорив с Учителем, он после этого не может спать несколько дней. Если такому воздействию подвергается ученик, то что же случится с людьми, не стоящими на пути ученичества. Я хочу, чтобы группа обдумала этот вопрос, чтобы её члены говорили об Учителях практично.

Мы говорим о том, что наш планетарный логос — это один из несовершенных богов. Учителя несовершенны. Они раздражаются друг на друга, они часто несогласны друг с другом. Уверена, что я раздражаю Учителя К.Х., если у него находится время подумать обо мне, потому что я делаю такие глупости. Это всё относительно. Послушав некоторые школы мысли, вы бы подумали, что Учителя совершенны. Блаватская говорит, что некоторые из Учителей очень необразованны, но они знают, как пользоваться разумом своих учеников. Возьмём учение Тибетца. Он не может говорить на хорошем английском, но я очень хорошо образована. Он использует мой английский и мой ум, через который можно работать. Некоторые из Учителей знают очень немного. Тибетец знает о Вневременной Мудрости гораздо больше, чем К.Х., но они знают в своём ашраме людей, располагающих необходимым знанием. Так же, как топ-менеджеры подбирают себе подчинённых по их способности соответствовать потребностям организации, они находят и выбирают себе ассистентов. Но в сравнении с вами и мною они совершенны, потому что полностью преодолели те помехи, которые отгораживают меня и вас от центра жизни.

Учителя работают через все виды инструментов. Я часто говорю Фостеру: «Не представляю, как Учителям вообще удаётся работать через меня». К счастью, их не останавливают личные недостатки. Они работают со всеми видами инструментов, так что и мы должны быть готовы охотно работать со всеми видами инструментов. Если учителям приходится терпеть своих принятых и мирских учеников, так и нам с вами тоже нужно терпеть все виды людей. Но поскольку мы не прошли ещё по пути так далеко, как они, являемся ещё личностными и не видим всей картины, личности тех, с кем мы работаем, иногда сталкиваются с нашими. Нет никого, кто бы больше подвергался нападкам и слышал больше злословия и лжи о себе, чем ученики. Вы должны быть к этому готовы.

Этим вечером я так хотела сделать факт существования Учителей для вас реальностью. Не так давно одна из учащихся подошла ко мне и сказала: «В некоторые ночи я субъективно отправляюсь в большую комнату на горе под соснами. Налево от неё есть небольшая комната, где находитесь вы и ещё один или двое других. Вы часто за столом, на котором диаграммы. За той комнатой ещё другая, где учитель К.Х.». Я ответила: «Это ашрам Учителя К.Х., и в той комнате с другими людьми мне приходится много работать с диаграммами для начинающих». Она знала, что она ученица К.Х. Это поразительно, когда вы находите учеников. Они не всегда чудесные, прекрасные и необычайно добрые люди, но это всегда люди, имеющие влияние. Учителя — это факт, и я хочу, чтобы вы узнали сами, что они — факт.

Как ученик я скажу вам, что вы можете достичь ученичества, если захотите. Я не имею в виду, что вы станете мирскими учениками. По моему представлению, ряды мирских учеников пополняются из самых младших из тех, кто приходит уже учениками. Некоторые из присутствующих в этой комнате уже сделали это. Я не хочу, чтобы сказанное мною сегодня было неправильно понято. Я делаю совершенно обычное заявление, которое могут сделать сотни людей по всему миру. Есть сотни мирских учеников; по их плодам вы узнаете их и по той степени, в которой они осаждают [план] на землю.

Э.С.: Не вернётесь ли вы к теме важности того, как мы говорим об Иерархии, распространяя идею о ней?

А.А.Б.: Не говорите так, как я говорила сегодня.

Х.Р.: Мы в свою очередь должны говорить то, что для нас является истиной. Если мы говорим правду, тогда всё в порядке.

А.А.Б.: Нет, не всё. Это первый раз, когда я рассказала о своём полувековом опыте. Говорить о вашем внутреннем опыте было бы неправильно. Людям, находящимся на грани ученичества, вы можете сказать «я ученик», и тем самым укрепить их веру, но вы не можете делать это повсюду.

Х.Р.: Так могу ли я говорить правду?

А.А.Б.: Вы имеете в виду истину Вневременной Мудрости?

Х.Р.: Всю правду, если только вы не выставляете себя.

А.А.Б.: Вы можете сказать, что существование Учителей — факт.

Р.К.: Мы хотим забыть всё о факте того, что мы говорим, обращаясь к Учителям. Мы должны жить по ним, и тогда люди захотят выяснить, что за образец стоит за нашей жизнью. Это жизнь, а не речи, вот что представляет Учителей. Это их внутренняя жизнь отражается в нашей внутренней жизни и делает нас динамичными.

А.А.Б.: Мы можем говорить о Плане и о великих учениках в миру, через которых разворачивался этот План. Некоторые великие фигуры говорили вещи, воздействовавшие на сознание человечества. Лютер вызвал реформацию — первый великий шаг к свободе человеческого сознания, нанеся первый великий удар теологии. Нокс и Кальвин пытались сделать то же самое, но их стали ненавидеть. Они не были учениками. Когда-нибудь у нас будет книга, где будет написано об учениках и о том, как некоторые великие идеи, исходящие от Иерархии, осуществлялись через них на физическом плане, и как они говорили вещи, вызвавшие определённые великие изменения. Е.П. Блаватская была одним из них; она нанесла удар богословию, а затем — науке.

Х.Р.: Мы должны помнить о неизбежности прихода Иерархии в сознание людей; так много людей могут принять её, потому что они приняли водительство.

А.А.Б. Вот для этого наша Школа и существует. Я много думала о Школе. Мы допустили сюда многих людей, которые не совсем подходят для Школы, и в предварительных документах мы говорим, что такова наша цель. Но иногда я задаюсь вопросом — принесли ли мы им какую-либо пользу. Я иногда думаю — если бы мы могли исключить людей, которые не являются подходящим материалом для того, чтобы стать учениками, и имели бы небольшую, но более мощную группу, — группу, которая могла бы быть настолько магнетичной, что смогла бы притянуть к себе людей, которые готовы к обучению в качестве принятых учеников. Вся природа метода Иерархии изменилась. Теософическое Общество основано на индийской технике — учитель и ученик. Учитель даёт ученику намёк, а тот работает согласно ему, потому что в мире было так мало людей, готовых для ученичества. Но это не та практика, что применяется сейчас. Её никогда не было в ашраме, где с учеником имеют дело в групповой формации. Учителя обучают группы, а те готовы работать с людьми нашей Школы, когда мы готовим их до нужного уровня. Пока вы преуспеваете в ученичестве, группа способна привлекать к себе людей, годных для обучения.

Перевод K.Z., www.theosophy.ru