Я родился в Шотландии 8 июля 1906 года и жил со множеством привидений – в замке Сандрам. После приготовительной школы с 1918 по 1924 годы я продолжил свое образование в Итонском Колледже. Потом моя семья отправила меня во Францию на 18 месяцев или около того, чтобы бегло овладеть французским языком. Я много учился, и эти знания мне очень пригодились, когда я начал работать для Теософического общества во многих европейских летних школах и ложах. Я вернулся домой работать в семейном бизнесе – в компании “Джи эн’Пи Коутс” и проработал в нашем офисе в Глазго около двух лет, после чего меня перевели в восточно-европейский филиал в Вену, где проработал еще три года. Здесь я выучил немецкий, который тоже очень помог мне в последующей теософской работе. Итак, я мог выступать с лекциями на обоих языках: французском и немецком, и в обоих языках делал ошибки!

Когда я попросил перевести меня обратно в Англию, мне ответили, что на родине в офисе и так работает много членов моей семьи, и попросили продолжить работу в Вене. Я отказался.

Я оставил фирму и вернулся в Лондон, где стал работать на бирже. Именно в Лондоне в 1931 году я познакомился со своей будущей женой.

Тем не менее, я сохранил кое-какие деловые контакты в Вене (связанные с постройкой вертолётов), в 1932 году вернулся туда, и встретил в кафе незнакомца, который заговорил со мной о теософии. Этот разговор радикально изменил мою жизнь.

Ещё до этого как-то я выстрелил в птицу и ранил её, после чего решил стать вегетарианцем и уже был им во время этой встречи. Я также входил в оксфордское движение “Моральное преображение”, поэтому я тогда уже бросил курить и выпивать.

Итак, когда в октябре 1932 года я вернулся в Лондон, я вступил в Теософическое общество в Англии. Доктор Анни Безант была еще жива, поэтому в моем членском удостоверении и моей будущей жены Бетсен стояло ее имя. Ледбитер тоже был тогда жив, но мы с Бетсен так и не повстречались ни с Безант, ни с ним.

Мы поженились с Бетсен в октябре 1933 года, тогда же началась наша семейная жизнь, в которой надо всем прочим доминировали сугубо теософские интересы. Мы, бывало, часто ходили в дом Х. Л. Гарднеру, вместе с которым проживала большая группа членов общества. Я иногда с ностальгией вспоминаю этот дом. Гарднер проводил блестящие проясняющие и побуждающие беседы, и мы встречались в его доме с разными интересными людьми, например, с Алисой Бейли. Однажды мы были приглашены на встречу с Джинараджадасой, она прошла блестяще, а через год мы увиделись с Арундейлом и Рукмини.

Это было началом четырех насыщенных работой, но особо счастливых лет в довольно близком контакте с Арундейлом. Наверно именно у него я научился многому, в том числе и смог почувствовать глубокую реальность Теософии и Старших Братьев больше, чем за всю свою последующую жизнь.

1935 год застал нас в поездках по миру, а потом мы прожили шесть лет в Адьяре. Затем работа в Европе. В 1936 году вместе с семьей Арундейл мы посетили много стран, включая Балканы и Скандинавию. В Англии мы были много заняты нашими первыми попытками выступать с лекциями.

В 1935 году я был вовлечен в работу по реорганизации Международной федерации юных теософов, в деятельности которой был очень заинтересован Арундейл. Несколько лет я был её президентом-председателем, и мне очень приятно сознавать, что в федерации сегодня деятельность ведется активнее, чем когда-либо, но не благодаря моим усилиям, а благодаря работе самой федерации.

1937–1938 годы прошли в Адьяре, куда мы приехали с двумя детьми, мы были очень загружены работой. Бетсен помогала Рукмини в подготовке художественной выставки, а я трудился в президентском офисе, что дало мне большой опыт. Как раз в то время шла работа над книгой “Огонь Лотоса”, и в Адьяре царила атмосфера, что называется, “глубинной йоги”. В 1938 году произошли другие события: в октябре мы с семьей Арундейл расстались, и как получилось – навсегда (я больше не видел Арундейла живым, хотя мы и вели переписку друг с другом), в августе умер мой отец, а 13 декабря несчастный случай уносит жизнь моего сына Кристофера.

А потом началась война, круто изменившая жизни многих людей. Я поступил в английскую армию, в войска безопасности, надеясь, что мне не придется никого убивать! Однако на подготовительных учениях я попал в серьезную аварию на мотоцикле, потом много месяцев провел в больнице, то выписываясь, то снова попадая туда, и оказался непригодным к военной службе.

В 1941 году я был выбран генеральным секретарем Английской Секции Т. О. и оставался на этом посту до 1946 года. Из-за войны это были тяжелые годы, но также и полные возможностей, которые представлялись в самых необычных обстоятельствах. Мы старались изо всех сил, несмотря на отключения света, бомбежки и многочисленные ограничения, необходимые в осажденной стране. В нашем сельском доме Бетсен иногда принимала до пятидесяти человек. Не все люди с разными характерами могут вместе ужиться, но они были вместе, пытаясь временно укрыться от бомбёжек. Там были и наши знакомые, и эвакуированные из лондонских трущоб. В Лондоне часто мы проводили ночь, исполняя свой долг на улице, вставая, только заслышав звук сирен. “Бомбы-жужжалки” – так мы их называли – не раз заставляли нас задуматься, что за этой секундой жизни может последовать смерть.

В День Победы в Европе мне удалось на военном самолете перебраться во Францию. Я увидел огромные толпы поющих и танцующих людей на улицах Парижа. Такая картина трогает. Я никогда не забуду, как мы тогда в первый раз собрались во французской штаб-квартире Общества (где во время войны для своих жестоких целей размещалось Гестапо), и каждый нес лилии для празднования Дня Белого Лотоса – дня памяти Е. П. Блаватской.

Не успел я оставить пост генерального секретаря Английской Секции Т. О. в 1946 году, как нас пригласили на несколько лет работать в США. В это время президентом Общества был Джинараджадаса. Во время войны мы поддерживали друг с другом тесный контакт, когда он часто бывал в Лондоне, в построенном им центре. В 1939 году для Брата Раджи купили дом, где он прожил почти всю войну. Мы сочли необходимым иметь фокус работы в Лондоне, т. к. в свете предвидевшегося скорого падения Голландии, центр в Хизене не мог уже действовать. Я был счастлив возможности часто проводить время с Братом Раджей и учаться у него мудрости.

Три или три с половиной года в США пролетели быстро. Мы читали лекции в северных и южных штатах, ездили в Канаду, Мексику и на Кубу. Мы проводили съезды и собрания, а в летнее время могли быть свидетелями жизни Дикого Запада и других красивых мест этой большой страны. Дети пошли в школу в долине Охай, и это хорошо на них отразилось.

В 1949 году Бетсен с детьми вернулись в Англию, а я уехал в Австралию и Новую Зеландию, чтобы провести по полгода в каждой стране, разъезжая по ней по делам ТО.

1951 год изменил нашу жизнь. Бетсен уехала в турне до Австралии, а я посещал теософические ложи Европы и Великобритании. Вместе мы встретились только в 1952 году в Южной Африке и продолжили поездки по ложам этой страны. Мы доехали до Кении и установили контакты со многими индийцами, членами Общества, в Восточной Африке. Потом на корабле доплыли до Адьяра на съезд 1952–53 годов вместе с нашими тремя детьми, которые продолжили обучение в адьярской школе.

Мы присутствовали при передачи Братом Раджей президентского поста Брату Шри Раму. Это был воодушевляющий момент.

В 1953 году я стал секретарем при Ван Дисселе, возглавлявшем на тот момент Европейскую федерацию ТО, включавшую более двадцати стран. Было много поездок, проведено много летних школ, посещено лож по всему континенту. Здесь пригодились мои знания языков, и я смог побывать в целом ряде лож, которые вряд ли кто-либо до этого посещал.

Вот уже год существовала организованная Бетсен служба “Крылья дружбы”, нацеленная на обездоленных в лагерях беженцев Европы. С самого начала я помогал ей в работе, но изначально это была ее идея. Нам иногда удавалось совмещать поездки во многие лагеря Германии, Австрии, Италии и Греции. Это был период серьезной работы.

В 1957 году Бетсен уехала с нашим младшим сыном в Австралию, где начала трудиться над разработкой проекта строительства гостиницы, чтобы помочь беженцам эмигрировать и получить возможность зарабатывать. Поездка, сначала рассчитанная на шесть месяцев, растянулась на 15 лет.

В 1959 году меня выбрали президентом Европейской федерации ТО, и я продолжал работать в том же духе, покуда в 1968 году я не ушел с поста. Девять лет оказались для меня слишком долгим сроком, и я считаю, что перемены всегда к лучшему. В это время я уже получил ряд приглашений и смог посетить несколько раз Индию и три раза Южную Африку, а также США и Австралию, а еще совершить много коротких поездок по другим местам, таким как Африка, Израиль по пути туда и обратно в Индию. Мы организовали чартерные авиарейсы до Индии на Адьярский съезд, и это явилось счастливым событием для всех, кто помогал делать съезды хотя бы чуть-чуть более интернациональными! А ведь Адьяр очень далеко! В 1966 году Шри Рам попросил меня организовать Всемирный конгресс, не собиравшийся с тех пор, когда он последний раз прошел в Женеве в 1936 году. Подготовка потребовала частых поездок в Зальцбург, но у меня была хорошая поддержка.

Шри Рам пригласил около 1300 членов Общества со всего мира, и я думаю, каждый почувствовал, что конгресс оказался действительно полезным.

К 1968 году мои дети обзавелись своими семьями и покинули отчий дом в Англии, я его продал и отправился с путешествиями по делам Общества. Я побывал в Южной Америке, Мексике, США, Канаде, Гонолулу и Фиджи, в Новой Зеландии, Австралии, Индонезии, Малайзии, Вьетнаме, на Филиппинах, в Японии, Индии, Цейлоне, Пакистане, в Восточной, Южной и Западной Африке, Израиле и почти в каждой европейской стране. Я глубоко признателен за гостеприимство, оказываемое мне повсеместно, даже если в какой-то момент я все-таки с ностальгией вспоминал о Доме.

Я ведь по Зодиаку – Рак!

Пока я работал в Европе, Шри Рам попросил меня сделать всё, что в моих силах, для Теософского Ордена Служения, а эта сторона работы всегда меня очень интересовала. Мне кажется, что нам надо быть в той или иной форме деятельными, равно как и стремиться растпространять теософический идеал. И именно на мир мы должны направить наши главные усилия, а не только на свою собственную небольшую группу.

(“Теософист”, апрель 1980)

По всей видимости, этот автобиографический очерк был написан Дж. Коутсом при баллотировании в президенты Теософического Общества, и потому его деятельность на посту президента в нём не отражена. За 1973–1979 г., когда Коутс занимал эту должность, ему удалось сделать многое для оживления работы Теософического Общества. Он стремился устранить всякие размежевания в теософическом движении и способствовал связям между разными теософическими организациями. В 1975 г. он организовал юбилейный конгресс, посвящённый 100-летию ТО, на который пригласил представителей разных групп, в т.ч. и общества со штаб-квартирой в Пасадине, отделившегося от ТО ещё в 1896 г. Под руководством Коутса работа Теософического Общества в разных странах активизировалась, количество членов росло. В конце 1979 г., когда Коутс находился в Адьяре, у него неожиданно произошёл сердечный приступ, после которого он уже не оправился и скончался 26 декабря того же года. Циркулировали разные слухи о причинах его смерти. К сожалению, после смерти Коутса его начинания так и не получили серьёзного продолжения.

K. Z.